– Убийство?
– Да, именно, надо называть вещи своими именами, убийство. Мы просидели до полуночи, но так и не приняли решения. У нас не было никакого реального плана действий, поэтому мы потащились в один из тех грязных притонов, в игорный дом, где мы выигрывали и проигрывали тысячи. У нас не было денег, но мы делали крупные ставки, рискуя. Мы не думали о последствиях, которые могут возникнуть в случае проигрыша. Но, как ни странно, нам очень повезло. Мы пришли в это место нищими, а ушли независимыми людьми.
Но разве азартный игрок знает, когда нужно остановиться? Если случается проигрыш, в его груди просыпается человечность, но выигрыш пробуждает грех, который спит в ней. Мы играли до рассвета. Лучи яркого солнца пробились в игорный дом, мы все еще играли. Настал полдень, нас поддерживало вино, оно было стимулятором, мы все еще играли. Затем показались тени вечера, пробирающиеся во всей своей красоте. Но что нам было до них после таких изменений удачи, которые в один момент делали нас принцами и давали в наше распоряжение дворцы, а в другой делали нас совершенно нищими, заставляя довольствоваться скудной милостыней, побираясь от двери к двери.
Но у нас был один человек, который от начала до конца оставался нашим настоящим другом. Не просто человек, я думаю, что он был больше, чем человек. Мы выигрывали у всех, но проиграли ему. Люди приходили, приносили свое яркое золото и отдавали его нам, но затем, благодаря жестокому удару фортуны, он забрал у нас все.
Наступила ночь. Мы выигрывали, но он забрал у нас все. Часы пробили двенадцать, мы были нищими. Одному Богу известно, кем он был.
Мы видели как он прячет выигрыш. Мы видели улыбку, которая изгибала уголки его губ. Он был спокоен, а мы были безумны. Кровь спокойно текла по его венам, но для нас она была горящей лавой, обжигающей каждую мельчайшую артерию и иссушающей все человеческие мысли и все человеческие чувства.
Тот, кто выиграл, ушел, но мы следовали за ним по пятам. Когда он вышел на улицу, несмотря на то, что горячительных напитков он принял гораздо меньше чем мы (их предоставляют бесплатно тем, кто часто посещает это грязное место), было видно, что он несколько пьян. Его шаги были спутанными и шаткими. Мы следовали за ним и поняли, что он не знает точно, куда идет.
Мы не представляли себе четко, зачем преследуем этого человека. Это было какое-то импульсивное действие. Когда он вышел на окраину города, где были зеленые изгороди, мы стали шептаться и решили, что то, чего не смогли сделать благодаря удаче, сделаем сейчас благодаря собственной силе и смелости. Я не буду колебаться рассказывать вам то, что является самым важным эпизодом моего рассказа. Мы решили ограбить его.
– Только и всего?
– Мы решились только на это. Мы совершенно не хотели проливать кровь. Но при этом мы решили, что добьемся цели, даже если придется убить его. Вы услышали достаточно много?
– Я не услышал достаточно много, хотя могу угадать остальную часть рассказа.
– Вы прекрасно можете ее угадать, зная предисловие. Он повернул на одинокую тропинку, которая нам очень подходила. О лучшем месте для нападения нельзя было и мечтать.
Там с обеих сторон были высокие деревья, а между ними шло зеленое ограждение. Мы знали, что эта тропинка ведет к пригородной деревне, в которую он, несомненно, и направлялся.
Мармадюк Баннерворт сказал: «Это дело нужно сделать сейчас, иначе мы его не совершим никогда. С ним может справиться и один человек. Кто это будет: я или ты?»
«Мне все равно, – ответил я, – но если покажемся мы оба, то вероятность того, что он не будет сопротивляться будет выше».
Он согласился, и мы поспешили вперед. Он услышал шаги преследующих его и ускорил шаг. Я бегал очень хорошо, поэтому обогнал его. Затем я повернулся и встал перед ним, перекрыв ему путь.
Тропинка была узкой, обернувшись назад, он увидел Мармадюка Баннерворта. Он был окружен двумя врагами. Влево и вправо двинуться он не мог, там был кустарник, росший среди деревьев.
С поразительной смелостью, которая привела его к неприятностям, он потребовал у нас объяснить, что нам нужно. Затем заявил, что хочет пройти, и чтобы мы дали ему дорогу.
Диалог был коротким. Я, будучи ближе к нему, сказал:
«Ваши деньги, ваш выигрыш за игровым столом. Мы не можем его потерять, и мы его не потеряем».
В ответ он моментально вытащил пистолет из кармана и, направив его в мою голову, выстрелил в меня. Возможно, если бы я двинулся, я бы погиб. Но пуля всего лишь поцарапала мою щеку, оставив шрам. Это и есть тот самый рубец, который виден до сих пор. Я был ошеломлен и думал, что я мертв. Я позвал Мармадюка Баннерворта, он подбежал вперед. Я не знал, что он был вооружен и имел возможность совершить то, что он совершил. Раздался стон, последовала короткая борьба, и удачливый игрок упал на зеленый газон, залитый его кровью.
– Значит, это и был отец той, кого я обожаю?
– Он самый. Вы шокированы родственной связью такой красоты и интеллекта с полуночным убийцей? Ваша философия столь жалка, что вы думаете, что прекрасная дочь должна страдать за преступление своего отца?
– Нет, нет, это совсем не так. Не подумайте, я ни на мгновение не думал о таких вещах. Я просто подумал, как мне придется рассказывать такому мягкому человеку о том, что совершил ее отец.
– Поступайте как знаете. Преступление было совершено. Было достаточно светло» и мы видели черты лица умирающего человека. Он смотрел на нас жутким и ужасным взглядом. Казалось, что его глаза, которые были обращены к небу, просиди Небеса отомстить за то, что было сделано. Много дней, во все времена года я вижу их, они преследуют меня всюду и радуются бедам, которые сваливаются на мою голову. Думаю, что вижу их и сейчас.
– В самом деле?
– Да, смотри, смотри, как они глядят на меня этим фиксированным и страшным взглядом, эти зрачки застреленного, вот они, вот, о! Спасите меня от этих визитов. Это слишком ужасно. Я не могу больше этого вынести. Почему ты все еще смотришь на меня, страшный гость? Ты знаешь, что не моя рука совершила то дeлo, заставив тебя лечь в могилу. Ты знаешь, что не мне ты должен мстить за твою смерть!
– Варни, вы смотрите в пустоту, – сказал Чарльз Голланд.
– Нет, нет. Это для тебя все это пустота, но для меня здесь присутствуют ужасные формы.
– Успокойтесь. Вы уже признались мне во многом. Прошу вас, не продолжайте свой рассказ. В моем мозгу уже нет места для страшных размышлений, которые мучают меня.
Несколько минут Варни молчал, затем он вытер с бровей капли пота, которые собрались там, и сделал глубокий вдох.
– Говорите со мной, – сказал Чарльз, – ничего не спасет вас от ужасных воспоминаний лучше признания во всем тому, кто не будет осуждать вас, потому что вам не в чем раскаиваться.
– Чарльз Голланд, – сказал Варни, – я зашел уже слишком далеко, чтобы поворачивать назад; слишком далеко, я знаю, я прекрасно понимаю, в какой я опасности. Вы уже знаете так много, что вам нужно узнать и еще кое-что.
– Тогда продолжайте, Варни, я выслушаю вас.
– Не знаю, смогу ли я говорить в таком состоянии. Я чувствую, себя невыносимо от того, что мне придется сейчас рассказать, а вам все это будет невыносимо тяжело слушать…
– Я уверен, Варни, и это выдает ваша речь, что вы можете рассказать о чем-то еще, кроме факта убийства этого игрока Мармадюком Баннервортом.
– Вы правы, это так. Смерть этого человека не привела бы меня в такое состояние. С судьбой этого человека связан один секрет, который я боюсь рассказывать, секрет настолько ужасный, что его даже страшно прошептать ветру, хотя я не делал этого. Нет, нет, я не стрелял, нет, нет!
– Варни, меня поражает та боль, с которой вы провозглашаете свою невиновность. Никто вас не осуждает, и если бы я не был впечатлен убедительностью вашей речи, то ваши старания оправдать себя я бы воспринял с подозрением.
– Я могу понять вас, Чарльз Голланд. Я прекрасно понимаю вас. Я не обвиняю вас за это. Это абсолютно естественно. Но когда вы узнаете все, вы поймете, почему я стараюсь найти любые доводы, чтобы чувствовать себя невиновным.
– Возможно так. Пока я ничего не знаю, я не могу ничего сказать. Но что же было такого в характере этого игрока, что заставило вас так переживать о его смерти?
– Ничего, в его характере не было ничего. Он был плохим человеком. Он не был одним из тех свободных и открытых людей, которые совершают преступления по невнимательности, одним из тех, кого мы, вероятно, больше жалеем, чем осуждаем. Его поведение нельзя было оправдать ничем. Он был настолько грешным и злым, что общество только выиграло от его смерти. Ни один человек не мог сказать, что потерял друга.
– Но тем не менее обстоятельства, связанные с его смертью, почти довели вас до отчаяния.
– Вы правы. Такой эффект вызвала одна простая мысль.
– Вы возбудили все мое любопытство. Я очень хочу узнать причину такого вашего состояния.
Варни молча ходил по комнате в течение нескольких минут. Казалось, что он сильно переживал, наконец он повернулся к Чарльзу Голланду и заговорил, на его лице были следы глубокого переживания.
– Я уже сказал, молодой человек, что расскажу вам обо всем. Я сказал вам, что я открою много тайн, и позволю вам понять то, что нельзя было понять из рассказов доктора Чиллингворта и человека, который был публичным палачом и который так долго преследовал меня.
– Значит, слова доктора о том, что вы были казнены в Лондоне, правда?
– Да, я был казнен.
– И были возвращены к жизни с помощью гальванического процесса, который произвел доктор Чиллингворт?
– Как он и предполагал. Но он не знал всей правды. Я веду особую жизнь. Его операция привела к тому же результату, к которому бы привело попадание на меня лунных лучей.
– Варни, Варни, – сказал Чарльз Голланд, – вам не удастся убедить меня в ваших сверхъестественных силах. Я сразу распознаю ложь. Я не поверю в то, в чем вы пытаетесь меня убедить.
– Я никого не прошу верить мне. Я знаю только то, что знаю. Став свидетелем кое-каких явлений, я был вынужден сделать определенные выводы. Верьте во что хотите, сомневайтесь в чем хотите. Но я опять говорю, что я не такой, как другие люди.
– Я не склонен спорить с вами. Я не хочу спорить с вами. Но сейчас вы отклонились от вашего рассказа. Я с нетерпением жду его продолжения.
– Я и сам прекрасно знаю, что отклонился. Я боюсь продолжать рассказ.
– Если вы отложите рассказ, страх не станет меньше.
– Вы правы. Чарльз Голланд, вы, несмотря на свой молодой возраст, прошли через многое, и способны делать правильные выводы и понимать то, что вам рассказывают. Ваши выводы, вероятно, являются даже более правильными, чем выводы тех, кто старше вас. Поэтому я хочу задать вам вопрос.
– Я легко отвечу, Варни, на любой ваш вопрос.
– Как вы считаете, в какой степени я виновен в том, что только что рассказал вам?
– Мне кажется, в силу того, что вы не желали совершать убийства, вас нельзя обвинять в нем, несмотря на то, что обстоятельства представляют вас в качестве соучастника.
– Вы думаете, что я могу быть оправдан?
– Вы можете оправдать сами себя, зная, что вы не желали убийства.
– Я не жевал его. Я не знаю, какие гнусные дела я мог совершить в том отчаянном состоянии, но я ни в коем случае не хотел лишать человека жизни и я не производил смертельного выстрела.
– Я думаю, что есть оправдание даже для преступления Мармадюка Баннерворта.
– Вы так думаете?
– Да, ведь он думал, что вы убиты и поэтому импульсивно нажал на курок, став убийцей.
– Да. Я бы очень хотел освободиться от этого бесчестья, от чувства вины. Я чувствую, что пока рано говорить вам все, но позже я обязательно расскажу. А пока успокойте Флору Баннерворт, ей не нужно бояться меня. Жадность и месть – эти две страсти, которые пылали некогда в моем сердце, навсегда из него изгнаны.
– Месть? Вы сказали месть?
– Да, я сказал месть. Это чудо? Я недостаточно гуманен для этого?
– Но вы связали это с именем Флоры Баннерворт.
– Да, я связал, и это часть моей тайны.
– Очень странно представить, что Флора пробудила такое чувство в вашем сердце. Это действительно тайна.
– Я не склонен отрицать это. Это так же правдиво, как и таинственно. Но скажите ей, что несмотря на то что когда-то я не боялся причинять ей зло, теперь ее красота и несчастье изменили мои мысли, и меня. Мне никогда не хотелось становиться ядом ее жизни, и никогда больше она не почувствует страха появления вампира Варни.
– Ваше сообщение будет передано ей. Нет сомнений, что оно будет получено с самыми радостными чувствами. Тем не менее, я бы очень хотел рассказать ей большие подробности.
– Приходите сюда сегодня в полночь и вы узнаете все. Я не стану скрывать от вас ничего, не будет никаких тайн. Вы узнаете, как злые страсти овладели моим сердцем и сделали меня тем, кем я сейчас являюсь.
– Вы уверены в своем решении, Варни, вы действительно расскажете мне обо всем сегодня ночью?
– Обо всем, как и сказал. А сейчас оставьте меня, я очень хочу отдохнуть. В последнее время мне редко удается сомкнуть веки.
Чарльз Голланд понял, что пока от Варни получить дополнительную информацию не удастся. Побоявшись, что если он будет настаивать на продолжении разговора, тот вообще откажется что-либо ему рассказывать, Чарльз решил, что будет благоразумнее уйти, и сказал на прощание:
– Можете быть уверены, я приду на встречу.
– Вы не будете разочарованы. Пока, пока!
Несмотря на то что Чарльз не получил всю информацию, которую надеялся получить, он все же поздравил себя с тем, что смог узнать хоть что-то у этого странного непостижимого существа. Видя поведение Варни, он понимал, что тот впервые. Начал говорить о вещах, которые так долго хранились в его сердце.
Он был полностью уверен, что раз уж Варни пообещал рассказать ему все, он сдержит слово, несмотря на опасность. Чарльз не сомневался, что сегодня ночью наконец прольется свет на таинственное дело, связанное с вампиром.
Он прошел вниз по тропинке, которая вела из одинокого дома, думая о том, что ему рассказали. Выходя из дому он очень удивился увидев толпу людей, которые быстро шли вперед с волнением и беспокойством, явно написанными на их лицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41