Я улыбнулся.
– "Заплатить следующему", так?
– Точно так. – Я услышал смешок. – И я рад, что вы столь сообразительны, потому что, видите ли, один из людей, сидящих с вами в этой комнате, предатель. Мне хотелось бы, чтобы вы обнаружили и обезвредили его прежде, чем он успеет убить вас.

Глава 8

Марит посадила меня в свой "ариэль Джи-Ди-Эм".
Я пристегнулся и молчал, пока она пробиралась сквозь поток транспорта на Скво Пик Паркуэй. Для человека, склонного вдвое превышать скорость, она водила неплохо, а ее низко сидящий спортивный автомобиль держался на дороге так, словно его шины были сделаны из «велкро». Дорога шла то вверх, то вниз, как на горках в Диснейленде, и я воспользовался этим, чтобы изучить конструкцию эстакад.
Я сохранял на губах улыбку, которую Марит могла принять за молчаливое одобрение ее водительского умения, но на самом деле я улыбался, чтобы скрыть замешательство. Я только-только встретился с этими людьми и уже начинал им доверять, как Койот пустил крылатую ракету прямо в окно моего доверия. Разумеется, я немедленно принялся раскладывать его помощников по ящичкам и анализировать возможные мотивы, но я знал о них слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. Рок Пелл попадал в список возможных кандидатов под номером первым, поскольку имел возможность позвонить из автомобиля, чтобы предупредить «Лорику» о том, что я отправился на стоянку. Но я уже придумал объяснение тому, почему меня там поджидали, и оно было более убедительным. На самом деле против Пелла говорили только его эгоизм и неосмотрительность, но если считать эти качества серьезным преступлением, то у меня не хватило бы патронов, чтобы воздать по заслугам каждому, кто в нем повинен.
Койот не сказал, каким способом я должен «обезвредить» предателя, но я не сомневался, что он предполагает убийство. Как ни странно, особой сложности я в том не видел, и это укрепило меня в убеждении, что я специалист, которого привлекают именно для устранения такого рода проблем. Я чувствовал уверенность, что раскрою предателя прежде, чем он или она успеет что-то сделать со мной, и надеялся только, что Койот не ошибся в своих подозрениях, и предатель действительно один. Будь их хотя бы двое, задача излишне бы усложнилась.
– Прикройте глаза, – вдруг сказала Марит.
– Что?
– Прикройте глаза, мы выезжаем из Затмения. – Марит включила поворот и направила «ариэль» на правую полосу. Над ней я увидел щит, гласящий: "Вы въезжаете в Городской Центр. Автомобили с отсутствием допуска подлежат конфискации, а их владельцы преследуются в уголовном порядке".
– У отцов города туговато с чувством юмора, а?
– Нет. – Она прибавила газу перед крутым подъемом. – В течение примерно двадцати лет они делали все, что могли, от фестивалей до финансирования Гранпри, чтобы привлечь новых жителей в нижний город.
Но чем сильнее они старались, тем больше народу выезжало в глубинку поглазеть праздники и средневековые ярмарки. Стремление заново открыть Центр возникло не раньше, чем доступ сюда был ограничен кругом высокопоставленных персон, как и предполагалось с самого начала.
– Запретный плод?
– Вот именно. А теперь прикройте глаза.
Я поднял правую руку как раз в тот момент, когда автомобиль достиг верхней точки подъема и вынырнул на дневной свет. Сперва глаза у меня заболели, но быстро привыкли, и я опустил руку.
– Какая красота!
– Мы между Тартаром и Олимпом.
Городской Центр был похож на сияющий хрустальный город будущего, вздымающийся из глянцевито-черного океана. Высотой в пять этажей, он простирался через весь западный горизонт. Дюжина башен торчали над ним словно горы, и три из них насчитывали больше сотни этажей. Зеркальное серебро небоскребов вплеталось в блеск меди и свет розового мрамора основного города.
Правее я увидел «серые» опоры – скорее всего линию маглева, поезда на магнитной подвеске, входящую в Центр с южной стороны. Бросив взгляд вдоль линии, я увидел на юге еще два рукотворных острова, только поменьше.
– А там что?
– Прямо на юг – цитадель «Сумитомо-Диал», а к юго-востоку – комплекс "Ханивел и Кох". Кольцо маглева связывает семь цитаделей-спутников, а радиальные линии соединяют их с Центром. Нога того, кто живет в башнях, никогда не ступает на грешную землю.
Дорога снова пошла вниз, упираясь в центр массива зданий, которые были этажей на восемь выше Застывшей Тени. Мимо поплыли стены из зеркального стекла, и я внезапно заметил, что мы находимся внутри чего-то, напоминающего огромный торговый центр. Небо надо мной перечеркивали крытые переходы и самодвижущиеся дорожки, переносящие людей из одной башни в другую, а ниже, спускаясь сквозь два очень высоких яруса, эскалаторы несли людей в невообразимую путаницу беломраморных коридоров, усеянных магазинами и магазинчиками.
Марит свернула на автостоянку. Мы выбрались из машины, и на водительское место уселся румяный паренек. Он протянул Марит талон, а она ему – пять долларов. Как только мы ступили на тротуар, парнишка направил «ариэль» по узкому проезду, ведущему в туннель.
– Куда он увел ваш автомобиль?
Марит взяла меня под руку.
– Сейчас мы на четыре яруса выше Застывшей Тени, то есть на уровне восемнадцатиэтажного дома. Пятый уровень, как раз на высоте Застывшей Тени, занят автостоянками. Если мы соберемся уезжать, машину доставят на любую дорогу, по нашему выбору.
Мы встали на эскалатор, ведущий вниз, и я задумался.
– Центр довольно велик. Как же мы будем передвигаться без автомобиля?
– Поезда по всей внешней части Шестого уровня и по диагоналям Седьмого доставят нас куда угодно, – свободной рукой Марит указала наискось через широкую площадь. – Вестибюль "Мизуно Шератон" как раз на Седьмом уровне, иначе нам пришлось бы спускаться лифтом на Шестой и ехать по кругу.
– Дайте-ка мне сообразить: значит, на Пятом уровне гаражи и стоянки, а на Шестом – поезда?
– Поезда и магазины. Причем преимущественно универсальные. Туда может пойти любой, и там же у нас театры, залы игровых автоматов и рестораны для средней публики. На Седьмом уровне рестораны более высокого класса и специализированные магазины. Там можно купить европейские или высококачественные латиноамериканские товары. На Седьмом уровне есть даже новый Меркадо – выглядит точь-в-точь как мексиканская деревня. Это восхитительно, вам непременно понравится.
Пока мы медленно опускались сквозь Девятый и Восьмой уровни, я осматривался и заметил, что названия кое-каких магазинов мне знакомы. Цены явно возрастали от уровня к уровню, равно как и качество товаров. Восьмой уровень, который можно было принять за кусочек Токио, был переполнен. Девятый, по всей видимости, принадлежал немецким производителям и некоторым из лучших американских компаний, причем последние торговали почти исключительно оружием.
– Если доступ ограничен, кому дозволяется входить?
Марит успокаивающе пожала мне руку.
– Служащие магазинов и учреждений занимают уровни с Первого по Четвертый. Вне работы они редко бывают выше Шестого уровня, хотя им это не запрещается. Мне говорили, что многие из них отмечают праздники здесь, наверху. Администраторы и квалифицированные специалисты живут в башнях – учреждения идут с Пятнадцатого уровня и выше. Самые богатые, вроде Нерис Лоринг, обитают над облаками. Люди, занимающие промежуточное положение, как правило, поселяются вне города, в Парадиз Вэлли, если могут себе это позволить, а на работу приезжают сюда. Жителям Затмения запрещено входить в Центр, но если их пригласили в гости, тогда дозволяется.
– Это значит, редко, а скорее всего никогда.
– За исключением мужчин с вашей внешностью, – усмехнулась Марит.
Мы сошли с эскалатора и двинулись сквозь толпу к "Мизуно Шератон". Я его не узнал, но, поскольку не был знаком ни с чем здесь, не испытал особого потрясения. Толпа не отличалась густотой, а по разинутым ртам и указующим пальцам легко различались «недочеловеки», впервые приехавшие в Центр, и те, кто провел здесь достаточно времени, чтобы ничему не удивляться.
Несмотря на то что люди выглядели чистенькими и благополучными, я почувствовал к ним нечто вроде жалости. Человеческого в них было столько же, сколько в хомяках, обученных бродить по лабиринту на забаву хозяину.
В одном месте я увидел гигантский балкон, где был разбит самый настоящий городской парк. Его ограждал аккуратный беленький заборчик, в пруду плавали игрушечные кораблики. Няньки в униформе присматривали за детишками, играющими в мяч и качающимися на качелях. Все детишки были нарядно одеты: мальчики – в шорты, гольфы и белые рубашечки, девочки – в платьица с оборками, перчатки и капоры. Я огляделся, отыскивая признаки того, что это какая-то пьеса или костюмированное представление, но, судя по всему, передо мной была подлинная жизнь.
– Что, здесь действительно так одевают детей, чтобы пустить их играть в этот террариум-переросток?
Марит вполне серьезно кивнула.
– Бартон Барр Парк – только для тех, кто может себе его позволить. Для тех, кто хочет, чтобы его дети получали самое лучшее. Одним словом, здесь выращивают людей, которые когда-нибудь будут править и Центром, и окружающими корпвиллями.
В дверях отеля нас приветствовали две девушки. Мы вежливо улыбнулись в ответ, и Марит рассмеялась, услышав, что одна из них шепнула другой ее имя. Мы не задерживаясь прошли вестибюль к нужному ряду лифтов. Пока я разговаривал с Койотом, Марит получила все сведения о моем номере и теперь шла уверенно.
– Четыре-три-три-семь, – прошептала она, набирая код на двери. Красный светодиод сменил цвет на зеленый, и дверь со щелчком открылась. Марит пропустила меня вперед, и я не стал возражать, уповая, вопреки всякой логике, что увижу внутри что-нибудь достаточно знакомое, чтобы высечь искорку памяти.
Ничего подобного я не увидел.
Из окна открывался захватывающий вид на закат солнца, но в остальном – ничего примечательного. В конце концов, подумал я, в гостиничном номере нет места личному. Более того, если не считать окурков в пепельнице, номер выглядел так, словно я никогда в нем не бывал.
Я вздохнул.
– Наступило время тщательных, методичных поисков.
Марит кивнула в знак согласия.
– Начну с платяного шкафа. – Она открыла дверку и уважительно присвистнула. – У вас хороший вкус.
Костюмы, я думаю, итальянские. Ботинки определенно "Буччи импорте".
Я улыбнулся и принялся выдвигать ящики комода.
Там я увидел четыре пары аккуратно сложенных трусов-плавок. Под ними оказались четыре пары цветных носков, так же аккуратно сложенных. В следующем ящике лежали четыре рубашки. Три были белые, а одна – светло-голубая. Все были свежевыстиранными и накрахмаленными до хруста.
Марит сняла с вешалки один из пиджаков.
– Странное дело.
Пиджак выглядел так, как и полагается выглядеть черному двубортному пиджаку с темными пуговицами.
– Что такое?
Марит нахмурилась и очаровательно надула губки.
– Я знаю, что это костюм от Армандо, потому что на одном из последних моих фотоснимков был мужчина в таком костюме.
– И?
– А на этом нет никаких ярлычков. – Она распахнула пиджак, показывая мне подкладку. – Марка модельера, инструкции по чистке, ярлычок с размером – все срезано.
Я взглянул на рубашки во втором сверху ящике.
– Здесь то же самое. Вы думаете, костюм ношеный?
– Не знаю, не знаю. Но в чемодан его не укладывали, это уж точно.
Я прошел в ванную и включил свет. На полочке были аккуратно расставлены бритвенные принадлежности, предположительно принадлежавшие мне. Зубную пасту выдавливали из тюбика не более одного раза. Кисточка для бритья выглядела абсолютно свежей, как и лезвие в бритве. Флакон с гелем для бритья тоже казался новехоньким. Бутылочка с аспирином даже не была откупорена.
Озадаченный, я вернулся в комнату и обнаружил, что Марит перебралась от платяного шкафа к комоду. Она уже успела открыть другой верхний ящик и присвоить лежавшие там солнечные очки.
– "Серенгети вермильонз", весьма элегантно. Свитер от Диора, еще один – от Айсеберга, и прелестный набор золотых запонок с бриллиантами. Кто бы ни покупал для вас эти вещи, у него был хороший вкус и еще, возможно, подмазка от продавца.
Я помотал головой.
– Не совсем понимаю.
Марит подняла свитер, и хотя на нем тоже не было марки, я поверил, что эта вещь от Диора.
– Он вашего размера и подходящего стиля, но горчично-желтый – не ваш цвет. У вас замечательные зеленые глаза и такие резкие черты лица, что этот мягкий цвет вам вряд ли понравился бы. И запонки – ни у одной из ваших рубашек нет манжет под запонки. Подозреваю, что тот, кто покупал их, получил от продавца мзду за то, что согласился их взять.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, дорогой мой, что это, возможно, ваш номер, и вы, возможно, действительно жили в нем, но этих вещей вы не надевали. Они просто ждали здесь вашего прибытия.
Я бросил взгляд на платяной шкаф.
– Даже чемодан и саквояж?
Марит улыбнулась:
– На них нет и следа багажных ярлычков. – Она пожала плечами. – Если в этой комнате и есть какие-то секреты, то к ним чертовски трудно отыскать ключ.
– Ключ! – Я ударил себя ладонью по лбу и, сунув руку в карман, достал бумажник, а из него – ключ от сейфа. – Возможно, секреты лежат в специальном хранилище.

* * *

Имея ключ, получить сокровище, которое я когда-то запер в сейф, не составляло труда. Правда, бойкая девушка за конторкой потребовала, чтобы я расписался на карточке, но подделать собственную подпись оказалось нетрудно. Девушка взяла у меня ключ и вскоре вернулась с алюминиевым атташе-кейсом.
Поблагодарив ее, мы с Марит вернулись в вестибюль отеля, где я, громко извинившись, удалился в ближайший мужской туалет. Я проверил все кабинки, выбрал последнюю и заперся там. Устроившись поудобнее, я положил кейс на колени и, глядя на него, осознал, что не имею ни малейшего представления о правильной комбинации цифрового замка, и времени перебирать все возможные сочетания цифр у меня нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37