Дело, конечно, не в каких-то глубоких изъянах социалистической системы. Как мы убедились, практически по всем основным параметрам она теоретически превосходит капиталистическую, что вынуждены были признать эксперты, предполагавшие ускоренный прогресс именно социалистических стран.
В наиболее общем виде ответ подсказан мыслителями прошлого: общество не следует уподоблять механизму, основные параметры которого – учитывая его колоссальную инерцию – нетрудно экстраполировать на ближайшие десятилетия.
Общество – организм, обладающий и коллективным разумом, и коллективным подсознанием. Он состоит, конечно, из более или менее обособленных и независимых индивидуумов. Но вся их совокупность ведет себя определенным образом в тех или иных ситуациях.
Английский философ Томас Гоббс называл его Левиафаном, по имени библейского чудовища. У общества-Левиафана есть не только органическое, но и неорганическое – техногенное – тело: фабрики, заводы, сельскохозяйственное производство, транспортные артерии, системы энергетического и информационного обеспечения.
Государственную систему и совокупность технических средств можно с полным основанием считать механическими образованиями. Но вот «человекомассу» приходится обособлять, представляя как бы «соборным мегачеловеком» – одушевленным, наделенным психикой, интеллектом. Если в древности человека называли микрокосмом, то с неменьшим правом он заслуживает названия микросоциума, потому что в той или иной степени является отражением данного общества. Так же как его, этот социум, допустимо – по крайней мере для определенных целей, в рамках некоторых моделей – называть мегачеловеком.
В прежние времена в разных странах периодически происходили так называемые психические эпидемии, охватывающие огромные массы людей: религиозные войны, крестовые походы, а также финансовые «акциомании» (типа отечественных финансовых пирамид), поражавшие Европу, а позже США с момента появления монетаризма и ценных бумаг.
У отдельных индивидуумов бывают психические заболевания, сумеречное состояние интеллекта, эмоциональные стрессы. Примерно то же может происходить и с общественным организмом, с большими массами людей. Начинают действовать статистические законы, которые нивелируют индивидуальности, приводят их к некоторому среднему уровню.
Аномалии психической жизни общества вызывают социальные катастрофы, смутные эпохи. Тогда народы или правители принимают нелепые или преступные решения, увлекаются несбыточными надеждами, устремляются за лжепророками (которые появляются в изобилии), теряют ощущение реальности, здравый смысл.
В давние времена это происходило стихийно. Теперь с помощью средств массовой агитации (сокращенно – СМА) психические эпидемии можно стимулировать искусственно. Для этого разработаны соответствующие психотехнологии.
Можно вспомнить, например, как у нас рекламировались финансовые пирамиды. Безусловно, рекламные ролики были примитивными, рассчитанными на невзыскательный вкус и алчность при отсутствии здравого смысла. Но ведь они сработали! Сила СМА в том, что они воздействуют не на разум, а на эмоции, подсознание; играют на низменных чувствах и стремлениях. И если такая стратегия психологической обработки оказывается верной, это свидетельствует о том, что общество в целом поражено духовной пагубой.
Надо еще и еще раз подчеркнуть, что происшедшее с СССР и происходящее и с Россией по своим масштабам, скорости и воздействия на общество и нелепости не имеет аналогов в мировой истории. Кстати сказать, это и вызвало решительное противоречие объективных и квалифицированных прогнозов экспертов ООН с действительностью.
Дозвольте одно воспоминание. Один из авторов этой книги, Р. Баландин, работая в начале 1960-х годов в Белорусском Полесье (ныне Солигорский район), однажды долго спорил со своими друзьями и коллегами-геологами об устойчивости СССР, его перспективах. Друзья мои говорили, что система будет постепенно костенеть и ужесточаться, но никоим образом не рухнет: слишком прочен государственный аппарат, идеология не меняется, диктатура партии укрепляется, а в экономическом отношении страна динамична и продолжает развиваться.
Однако я стоял на своем. Поработав в разных регионах страны, я убедился, что отношение народа к партийному руководству, а главным образом к Хрущеву не отличается доверием и уважением. Правящая номенклатура все более отделялась от народа и у очень многих вызывала неприязнь. Несмотря на то что Хрущев играл роль человека из народа (а может быть, и поэтому тоже), он не пользовался популярностью, про него рассказывали множество ехидных анекдотов, называя «кукурузником», «туристом», «болтуном», «хрущем» (жуком-вредителем). Если не произойдут какие-то радикальные перемены, то, как мне казалось, СССР не доживет до XXI века.
Но дело было не только в этом. В ту пору я осмысливал теорию эволюции сложных систем. Получалось, что такие системы (биологические, социальные, технические, теоретические) развиваются циклически, каждый раз проходя определенные стадии. В этом, конечно, не было ничего удивительного или нового. Но выяснилось, что их завершающую фазу следует называть периодом совершенства (относительного) и кризиса. И чем дольше длится такая фаза, чем жестче и совершенней (на данном этапе) становится система, тем тяжелее последующий кризис и его последствия.
Так вот, Сталин создал, можно сказать, совершенную государственную систему. Она выдержала испытание войной, но в последующий период нуждалась в изменениях. (Я тогда не знал, что и сам Сталин предусматривал немалые изменения своей системы.) Но Хрущев судорожно и глупо реформировал сталинскую систему, не улучшая, а разрушая, к тому же осуществив поистине идеологическую контрреволюцию…
В послехрущевское время у нас в стране существенно ничего не менялось и стадия «совершенства и кризиса» затягивалась. На это наложилось нравственное перерождение – буржуазного толка, – затронувшее представителей самых разных социальных групп.
В конце концов получилось так, что буржуазные (преимущественно) устремления общества-Левиафана вступили в противоречие с его социалистическим бытием. Вот тут-то и сказалось могучее влияние СМА на сознание. Эти органы пропаганды и агитации находились в руках тех, кто в наибольшей степени вожделел «буржуазного рая».
Тогда же был внедрен в сознание масс (прежде всего – интеллектуалов) миф о благообильной, прогрессивной, свободной и открытой «рыночной экономике» и частном предпринимательстве – залоге процветания страны и народа. Кто-то, возможно, и теперь продолжает истово верить в этот миф, несмотря на то, что наш более чем пятнадцатилетний опыт опроверг его напрочь.
Впрочем, таких людей немало и в других странах. «Американцы свято верят в миф о том, что экономическое процветание США является результатом ничем не ограниченного частного предпринимательства», – писал в 1986 году американский историк и социолог Артут М. Шлезингер. Он на многих убедительных примерах показал, что это или заблуждение, или лживая пропаганда. По его словам: «Свободный рынок превратил… американское сельское хозяйство в арену периодических катастроф». Только благодаря централизованному регулированию «сверху» удалось реформировать и оздоровить эту отрасль экономики C Ш A. И вообще, «государственное вмешательство в экономику… при прочих равных условиях шло на пользу нации». Его вывод (а он, между прочим, очень небедный человек) радикален: «Государственное регулирование было и остается в этом ужасном мире лучшим средством укрепления нашей демократии, продолжения наших традиций и расширения прав и свобод наших граждан».
Этот вывод подтвердила Россия, отменив государственное регулирование почти совсем. Опыт оказался, как и следовало ожидать, отрицательным и отвратительным.
Самое потрясающее другое. Несмотря на провал и горбачевской «перестройки», и ельцинских «реформ» – провал полнейший и очевидный, – руководство страны, идя на поводу у олигархов и зарубежных финансистов, продолжает прежнюю политику. Словно истекшие полтора десятилетия никого ничему не научили. И это относится не только к правителям и олигархам (их-то понять нетрудно, они обрели богатство и власть), но и к незначительной части населения, которая остается инертной.
Столь долгой и безнадежной смуты не было еще в России никогда!
Заканчивается ли она? Нет, продолжается. С помощью находящихся в олигархических руках СМА общественное сознание затуманено основательно. Левиафан превратился в умственно неполноценное чудовище, страдающее галлюцинациями, провалами в памяти и манией обогащения.
Одним из показателей состояния общественного сознания и нравственности является облик лидера, руководителя, тем более «всенародно избранного». Если во времена величия СССР его лидеры обладали сильной волей, ясным умом, работоспособностью, ответственностью, чувством собственного достоинства, бескорыстностью (вспомним Ленина и Сталина), то в конце XX века все было наоборот. Но если Горбачев и Ельцин – антиподы Ленина и Сталина, то не свидетельствует ли это о том, что и русский народ коренным образом – в значительной своей массе – изменился?
ПСИХОЛОГИЯ ВОЖДИЗМА
Десятилетие назад в «Психологическом журнале» (Т. 13, № 4, 1992) была опубликована статья Д.В. Ольшанского «Б. Н. Ельцин на фоне массового сознания (политико-психологический портрет)». Она интересна уже своей нетривиальностью для нашей страны, где о здравствующих лидерах принято было помалкивать.
Прежде всего обращает на себя внимание разрушительные и конфликтные черты в характере Ельцина. «Постоянное попадание в катастрофы, – пишет автор, – особая психическая черта, отличающая специфический тип личности».
Оказывается, на Западе внимательно приглядывались к советским лидерам эпохи развала – Горбачеву и Ельцину. По-видимому, было решено, что болтливый и малоконфликтный Горбачев уже исчерпал свои ресурсы, старается удержаться на вершине власти, а значит и сохранить СССР, став его президентом. Западу этого было мало. И они решили сделать ставку на другого лидера.
Как писал в 1991 году Р. Никсон: «Ельцин может многое внушить людям, у него животный магнетизм, и он достаточно безжалостен, чтобы претворить это в жизнь». «Он может стать, пожелай он того, лидером насильственной революции».
Оставим без внимание архаическую ссылку на «животный магнетизм». Так изъяснялись еще в XVIII веке. У Никсона это выражение сознательно или бессознательно указывает на то, что Ельцин способен влиять на массы не интеллектуально, а на уровне животных инстинктов и устремлений.
К 1991 году объявленная Горбачевым «перестройка», да еще и «ускорение» полностью провалились. Нелеп и разрушителен был уже сам принцип: перестраиваться надо обдуманно, неторопливо, а если это делать еще и с ускорением, беды не миновать. Тем более, когда была проведена потрясающая по своим негативным последствиям «антиалкогольная кампания», которая нанесла страшный удар по крупной отрасли народного хозяйства и финансам, а вдобавок определила разгул организованной преступности и теневой экономики.
Не менее губительной, но уже в психологическом аспекте, была другая кампания Горбачева – Яковлева. Это была так называемая «гласность». Вопреки правилам грамматики, но в полном соответствии с идеологической направленностью, это была «гласность для согласных», прежде всего для разного рода антисоветчиков. Были пущены в ход даже такие гнуснейшие домыслы, будто параноик Сталин в страхе потерять власть сам организовал покушение на своего ближайшего друга и пламенного сторонника С.М. Кирова (намеки на это были еще в речи Хрущева, на XX съезде КПСС). И конечно же, многократно преувеличивалось число репрессированных и казненных в сталинский период.
Для чего все это было организовано? Ведь тот же Хрущев, а за ним и руководство КПСС осудили все то, что происходило тогда, главным образом до Великой Отечественной войны. Никаких массовых репрессий в стране уже не было тридцать лет и не предвиделось. Зачем же было ворошить старое?
Ответ может быть только один: для того, чтобы вызвать смуту, смятение в умах, чтобы опорочить все величайшие достижения советского периода. Это были очевидные подголоски западной пропаганды о СССР как империи зла и США – как светоча свободы и демократии. Тотчас радостно оживились отечественные «западнисты» (термин А. Зиновьева), которые в большом количестве расплодились во времена хрущевизма-брежневизма.
Ссылаясь на «достоверные данные, полученные Комитетом государственной безопасности», председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов писал в ЦК КПСС: «ЦРУ разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики… ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки. По замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие нашей экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по тупиковым направлениям… Осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятием Советским Союзом многих западных идеалов».
Понятно, что «агентуру влияния» западные страны стали организовывать в СССР не в тот момент, а значительно раньше, еще со времен Хрущева и главным образом в «застойный период» (кстати сказать, тогда страна развивалась динамично и оставалась сверхдержавой).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54