Декабрь начался отвратительной погодой, которая, насколько можно было судить по концу этой первой его недели, намеревалась еще долго держать город в своей осаде. Сегодня Джо возвращался домой позднее обычного. Мистер Рамсботам, который в последнее время приобрел вредную привычку загружать его лишней работой, снова, в виде особого для себя одолжения, уговорил Джо задержаться на литейном заводе, чтобы разобраться с книгами. Сегодняшняя задержка раздражала Джо еще по одной, более важной причине. Обычно по пятницам после ужина он направлялся к Эмме Харт и просматривал ее бухгалтерские книги. Сегодня же он не мог попасть к ней раньше десяти вечера, а Джо, будучи типичным представителем чуть ниже среднего класса, был очень тверд во всем, что касалось «приличий». Ему казалось неприличным заявиться в такой поздний час к молодой женщине, живущей одной. Но он обещал ей и считал делом чести держать слово.
Джо сам обучил Эмму бухгалтерии и проверять ее книги теперь казалось ему совершенно излишним. Тем не менее, он с охотой и, если быть честным перед самим собой, с неким дальним прицелом занимался этим. Эмма обладала врожденными способностями к цифрам и самым дотошным образом вела свою бухгалтерию. Джо недавно пришло в голову, что, в отличии от него самого, Эмма испытывает истинное удовольствие, копаясь в бесконечных колонках чисел. По правде говоря, Джо совсем не любил бухгалтерии и вряд ли она была его призванием. Но его в пятнадцать лет определили на работу в контору литейного завода, и теперь, девять лет спустя, она стала смыслом его жизни. Джо никогда не приходило в голову поискать более интересную работу. Он был слишком привязан к своему образу жизни, и, лишенный тщеславия, всячески избегал всяких перемен и оставался прикованным к скучным бухгалтерским книгам мистера Рамсботама. Флегматичному Джо даже не приходила в голову простая мысль о том, что, при желании, он мог бы вообще бросить свою работу. Безделье претило ему, кроме того - и это было еще важнее - он работал, чтобы спастись от скуки. Работа на заводе заполняла его дни и помогала коротать одинокие вечера, незаметно бежавшие месяц за месяцем, год за годом.
Джо Лаудер на самом деле мог бросить свою работу еще четыре года назад, когда умерла его мать и бессменный поверенный их семьи Фредерик Эйнсли послал за ним, чтобы прочитать завещание. Джо, к своему глубочайшему изумлению, узнал, что его мать оставила ему не просто приличное, но очень значительное состояние. «Это - Наследство, мой мальчик!» Именно так, выговаривая это слово с большой буквы, приличествовавшей содержанию и размерам доставшегося Джо наследства, сказал ему мистер Эйнсли. «Плод неустанных и в высшей степени похвальных трудов вашей матушки, а до нее - еще вашей бабушки», - выговаривал ему поверенный, приступая к перечислению бесконечных владений, приобретенных благодаря невероятной предприимчивости его предков по материнской линии и перешедших теперь в его собственность. Наследство, которое, с подачи мистера Эйнсли, Джо сразу стал называть в уме также с большой буквы, включало восемь магазинов на Таун-стрит, ряд коттеджей в Армли, несколько двухэтажных домов вблизи Уортли и, что было полной неожиданностью для него, два больших земельных участка вблизи Сент-Пол-стрит в самом Лидсе. «Не спешите с ними расставаться, Джо, - наставлял его поверенный, - они должны сильно вырасти в цене. В Лидсе намечается большое строительство, и когда наступит подходящий момент, вы сможете взять за них хорошие деньги». Наконец, онемевший от удивления Джо узнал, что еще его мать оставила ему сорок пять тысяч фунтов в «Мидленд банк».
Пошатываясь, Джо вышел из конторы поверенного. Он с трудом приходил в себя от шока, полученного им в этот удивительный и одновременно страшный день. Позднее, когда он сидел в трамвае, по пути домой, в Армли, холодная злость овладела им. Его мать, пока была жива, не переставала твердить о денежных затруднениях, маячивших на горизонте. Его слабохарактерный, всегда находившейся под каблуком у жены отец ушел в могилу намного раньше отпущенного ему природой срока - и все из-за непосильной работы, плохого питания и отсутствия должного медицинского ухода. «Почему же мать, имевшая столько денег, была так жестока к отцу?» - спрашивал он себя. С годами его обида на нее так и не прошла.
В течение прошедших нескольких лет Джо не притронулся к своему капиталу и даже увеличил его, ежемесячно внося в банк доходы, поступавшие от сдачи недвижимости. В отличие от своей скупой матери Джо не был жаден, деньги его просто не волновали. Он привык довольствоваться тем, что ему было необходимо для повседневных нужд.
Но сегодня вечером Джо, пробираясь по холодным и темным улицам, впервые задумался о деньгах. Две недели назад Эмма сообщила, что вкладывает свой капитал в швейную фабрику, которую Дэвид Каллински открывает в Йорк-роуд. Она уже разработала для Дэвида коллекцию женской одежды, и ее энтузиазм оказался заразительным. Поэтому Джо не стал возражать, когда Эмма, с согласия Дэвида, предложила ему тоже войти в дело.
- Деньги должны работать, Джо, а не лежать мертвым грузом - поучала его Эмма и сказала, что рассчитывает удвоить вложенные ею средства в самый короткий срок.
Джо по натуре был осторожен, но эта осторожность главным образом проистекала из его природной пугливости, а вовсе не из его предусмотрительности. Со свойственным ему равнодушием к деньгам Джо легкомысленно пожал плечами и согласился внести свою долю, если Дэвид не против. Эмма сказала, что берется все уладить.
- Думаю, что две тысячи фунтов будет в самый раз, если вы можете себе это позволить, Джо. Не мне доказывать вам, финансисту, что деньги - это инструмент для того, чтобы делать новые деньги. Какая, скажите, польза от того, что деньги просто лежат в банке?
«Мне вовсе не нужно делать новые деньги», - думал теперь Джо. Его жизнь была полностью обеспечена. С другой стороны, ему не особенно хотелось потерять эти две тысячи. Он тут же отбросил эту неприятную мысль. Джо непоколебимо верил в природную смекалку Эммы, чему он был первым свидетелем. Он давно убедился в ее замечательном деловом чутье, столь удивительном для двадцатилетней девушки, и полностью доверял ее суждениям. Кроме того, Джо был достаточно умен, чтобы понять: он вкладывает деньги в эту фабрику просто ради собственного удовольствия. У него было мало друзей, он был ужасно одинок и ему нравилось находиться в обществе Эммы и Дэвида, ему хотелось участвовать в их жизни и во всем том, что они делали.
Увлеченный своими мыслями, Джо не заметил, как очутился около собственного дома. Он отряхнул снег с ботинок, поднимаясь по ступеням. Его встретил чудесный запах готовящегося ужина, а тепло и уют ярко освещенной кухни развеяли его грустные мысли об одиночестве. На кухне миссис Хьюэтт накрывала стол к ужину.
- Вот и вы, Джо, - просияв, воскликнула она. - Бог мой, вы, кажется, промерзли до костей, дорогой мой. Проходите скорее к огню и отогрейтесь.
- Привет, миссис Хьюэтт, - сказал Джо, снимая кепку и пальто. Он поспешил к умывальнику, растирая на ходу окоченевшие пальцы, насухо вытер лицо и волосы, вымыл руки и уселся перед огнем.
- Непогода разбушевалась сегодня вечером, и стало ужасно холодно. Я думаю, что ночью должно сильно подморозить.
- Наверное, вы правы, мой мальчик. - Она улыбнулась ему и заворчала: - Почему вы сидите там в мокрых башмаках? Сейчас же скиньте их, дорогой. Вы не забыли, как у вас разболелись зубы в прошлый раз, когда вы вот так же посидели в мокрых ботинках?
Джо улыбнулся в ответ на ее старческое брюзжание, но, чтобы угодить ей, снял с себя ботинки и поставил их сушиться на плиту. Миссис Хьюэтт была милой старушкой и ухаживала за ним намного лучше, чем когда-то делала это его родная мать. Приходя к нему три вечера в неделю, она превращала его унылое жилище в подобие настоящего дома.
- Вы только взгляните на этот пирог с заварным кремом, - воскликнула она, подавая на стол десерт. - Вам приходилось видеть что-нибудь подобное? Я купила его для вас вместо пудинга у миссис Харт. Ей-богу, Джо, неудивительно, что торговля у нее процветает. А как она выдрессировала девчонок миссис Лонг, которые у нее служат помощниками, я просто не нахожу слов.
Джо улыбнулся.
- Да, кто бы мог подумать в тот день, когда она пришла ко мне снять тот первый свой магазин, что она так развернется. Но она доказала, что я, как и многие, заблуждался в отношении ее.
- Да, мальчик мой, она чертовски хорошая хозяйка, - подтвердила миссис Хьюэтт.
- Что это там у вас так вкусно пахнет? - спросил Джо, отогревая руки у плиты.
- Не могу похвастаться, что в сегодняшнем ужине есть какая-то моя заслуга. Я просто купила для вас у миссис Харт мясной пирог с почками, такой, как вам понравился в прошлый раз.
- Это звучит грандиозно, миссис Хьюэтт.
- Я разговорилась сегодня в галантерейном магазине с Лаурой Спенсер, и, оказывается, то подвенечное платье, что сейчас шьют для дочки моей кузины, придумала сама миссис Харт. Мисс Спенсер также рассказала мне, что миссис Харт собирается проектировать модели платьев для одной большой фабрики в Лидсе.
- Я знаю об этом.
- Но вы никогда мне не говорили об этом, Джо!
- Мне это просто не пришло в голову. А что, это важно?
- Ну конечно же. Для меня важно все, что касается миссис Харт. Тут все считают, что она просто замечательная молодая женщина, такая вежливая и воспитанная. И такая хорошенькая к тому же!
Она поставила горшок с репой в духовку.
- Как насчет пива, Джо? Я поставила бутылочку на холод в погребе.
- Я бы не отказался, миссис Хьюэтт. Благодарю Вас.
Джо откинулся на спинку стула, отогревая замерзшие ноги.
- Ну вот, все готово. Моя стряпня окончена, ваш ужин в духовке. Выпейте пива, а потом сами поухаживайте за собой, мой дорогой. А мне пора идти. Пока.
Прочитав газету, Джо достал мясной пирог и овощи из плиты и принялся за еду. Едва он успел закончить с ужином, как громкий стук в дверь поднял его на ноги. Дверь распахнулась, чтобы впустить миссис Минтон, одну из его арендаторов, всю облепленную снегом. Лицо ее было багровым, а по тому, как свирепо блестели ее глаза, Джо понял, что она так раскраснелась отнюдь не из-за ледяного ветра на улице, но благодаря переполнявшему ее гневу.
- О, господи, миссис Минтон… - начал было Джо.
- Не называйте меня больше так, Джо Лаудер! - завопила она. - Это преступница! Проклятая преступница! Я знала это с самого начала. Как только она появилась здесь, я сразу поняла, что она примется за мой магазин. А когда вы сдали ей второй, тот, что на углу, я сказала мужу, что недолог час, когда она вышвырнет нас прочь. Я оказалась зажата между ее продовольственным магазином и галантереей, теперь она будет давить, давить, пока не выпихнет прямо на Таун-стрит. Попробуйте только сказать, что я не права!
Разъяренная миссис Минтон на мгновение замолчала, чтобы перевести дух. Она стояла с вызывающим видом, уперев руки в бока.
- Пожалуйста, миссис Минтон, успокойтесь. Я просто не представляю себе, о ком это вы?
- Я говорю о миссис Харт, вот о ком! Она хочет забрать мой магазин. Мне не нужен этот проклятый хрустальный дворец, про который она твердит. Она просто хочет пролезть в мой магазин, который я снимаю вот уже десять лет. Торговым агентам тоже не нравится эта высокомерная гордячка. Леди из грязи, вот как они между собой ее прозвали. Она их отшила и сама разъезжает по фабрикам и торговым домам и закупает все прямо там, минуя коммивояжеров. А потом она так срезает цены, что никто просто ничего не может продать рядом. Она ловкая, хитрая сука, вот кто такая эта ваша миссис Харт!
- Миссис Минтон, - прорычал Джо, - миссис Харт - прекрасная женщина, которая трудится в поте лица. Она вовсе не старается вас выжить. Она просто ведет свои дела в магазинах, как положено настоящему бизнесмену.
Джо с неприязнью смотрел на эту неряшливую женщину в грязном пальто и в немыслимом платке. Она была живым олицетворением своего грязного магазина, который мог бы служить образчиком неумелого ведения дела и такой ужасной бестолковости.
- Будь я проклята, если не знала, что вы станете защищать ее, - закричала миссис Минтон. - Я говорила мужу, что ничего от вас не добьюсь. Ясно, что вы будете на стороне своей любовницы. Да, да и нечего так на меня смотреть! Все знают, что между вами двумя происходит!
Она приблизилась на шаг к Джо и прошипела ему прямо в лицо:
- Да, она ваша полюбовница, вот кто она такая, эта проклятая Эмма Харт, а еще замужняя женщина! Удивляюсь, почему вы до сих пор не поселились у нее на кухне. Но ничего, парень, время все расставит по своим местам.
Джо побледнел.
- Вы подлая, циничная старуха! Между мной и миссис Харт нет ничего, кроме деловых отношений. И вы следите лучше за своими словами, миссис Минтон, а то как бы вам не получить повестку в суд за клевету. Я не потерплю таких грязных сплетен.
Миссис Минтон двинулась к нему и стала махать зажатой в руке арендной книгой у Джо перед носом. Ему показалось, что она собирается ударить его этой книгой. Ледяным тоном Джо сказал ей:
- Думаю, что вам лучше уйти, миссис Минтон, пока мое терпение окончательно не лопнуло. А я уже близок к этому благодаря вам.
Тряхнув головой, она повернулась на пятках и прошагала к двери. Там она обернулась с горящими злобой глазами и крикнула:
- Ну, ладно, ей не удастся насладиться тем, что она меня выжила. Я ухожу сама, по собственной воле. Можете забрать свою проклятую арендную книгу и подавитесь ею.
Через всю комнату она запустила в Джо книгой, которая приземлилась прямо в пирог с заварным кремом на столе. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.
Джо посмотрел на плавающую в креме книгу, потом выудил ее, отнес в раковину, отмыл и досуха вытер полотенцем для посуды. Потом заглянул в книгу: «Эта несчастная старая карга все-таки надула меня с платой за месяц», - подумал он. Джо понял, что ему вряд ли удастся получить с нее долг, но не это волновало его. Гораздо больше его напугала ее болтовня о них с Эммой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72