В конце 1764 г. Разумовский вышел в отставку. Для сохранения видимости, что автономия Украины не уничтожается вовсе, была создана Малороссийская коллегия, во главе которой был поставлен П. А. Румянцев. Он же стал и генерал-губернатором Украины, чем подчеркивалось, что такая смешанная форма управления носит временный характер.Румянцев был снабжен подробной секретной инструкцией императрицы (Екатерина мастерски умела составлять подобного рода документы), в которой перед ним была поставлена задача постепенно ликвидировать все особенности социально-политического и экономического устройства Украины, с тем чтобы она стала полноценной губернией Российской империи, то есть приносила бы государству такую же пользу, как и все остальные. Екатерина, в частности, была недовольна тем, что на Украине сохранялись монастырские земельные владения, что свободное передвижение украинских крестьян мешало сбору с них податей, да и точное число налогоплательщиков было неизвестно, что там не проводились рекрутские наборы и не существовало никакого контроля за уходящими за границу товарами. Иначе говоря, как она подчеркивала, Российская империя не извлекала из этих земель всей той пользы, на которую могла рассчитывать.Румянцев успешно справился с возложенной на него задачей. Железной рукой, хотя и постепенно, он ликвидировал все остатки былой казачьей вольницы, изменил прежнее административное деление по общероссийскому образцу и, чтобы успешно собирать подати, прикрепил крестьян к земле, то есть фактически ввел на Украине крепостное право. И в этом — один из парадоксов екатерининского царствования, ибо проблема крепостничества, как уже упоминалось, чрезвычайно волновала императрицу.В 1765 — 1766 гг. Екатерина через вице-канцлера князя А. М. Голицына вступила в оживленную переписку по крестьянскому вопросу с находившимся в это время за границей князем Д. А. Голицыным — дипломатом и известным ученым. Голицын настаивал на необходимости введения права собственности крестьян на землю и усматривал в этом «прочный фундамент благосостояния государства», без которого «никогда не будут процветать искусства и науки». Он призывал императрицу подать пример освобождения крестьян, полагая, что ему последуют и другие помещики. Правда, при этом он, как и большинство просвещенных людей того времени, считал, что «можно биться об заклад, что, перейдя так быстро от рабства к свободе, они (крестьяне. — А. К.) не воспользуются ею для упрочения своего благосостояния и большая часть из них предастся праздности, так как… наш крестьянин не чувствует глубокой любви к труду». «Я хорошо знаю, — утверждал князь, — что леность неразлучна с рабским состоянием и есть его результат; продолжительное рабство, в котором коснеют наши крестьяне, образовало их истинный характер и в настоящее время очень немногие из них сознательно стремятся к тому роду труда, которой может их обогатить. Но как бы то ни было, лучшее, наиболее верное средство состоит в том, чтобы постепенно вывести их из подобного состояния и теперь же начать подготовлять их к этому».Екатерина взгляды Голицына, несомненно, разделяла, но к его предложениям относилась скептически. Позднее она жаловалась, что крестьянский вопрос очень труден: «где только начнут его трогать, он нигде не поддается». Голицыну же она резонно, хотя и с видимой грустью, замечала, что «искренняго человеколюбия, усердия и доброй воли еще не достаточно для осуществления больших проэктов». «Сомнительно, — писала она, — чтобы пример вразумил и увлек наших соотечественников: это маловероятно… Немногие захотят пожертвовать большими выгодами прекрасным чувствованиям патриотическаго сердца». Сомнения, однако, не означали бездействия. В 1766 г. статс-секретарь императрицы И. П. Елагин подготовил, возможно по ее заданию, проект передачи крестьянам земли в собственность, начав с крестьян дворцовых, то есть тех, что принадлежали непосредственно государыне. Вероятно, к этому времени относится и сохранившаяся в архиве Екатерины записка следующего содержания: «Что не делать придет к вольности и собственности крестьян, то все должно быть сделано: 1) с государственными, с монастырскими, с дворцовыми как пример. Причем никогда, ни в каком положении позабыть не должно 2) права народа и 3) возможности, чтоб помещики онаго (пример. — А. К.) перенять могли без потери, но напротив того с прибылью для сих самых».В 1765 г. по инициативе Екатерины создается Императорское Вольное экономическое общество, существовавшее затем в России более 150 лет. Главой общества избирается фаворит императрицы Григорий Орлов, а в 1766 г. по ее же инициативе общество объявляет открытый конкурс на лучшую работу по вопросу о том, следует ли наделять крестьян собственностью. Это был своего рода пробный камень, с помощью которого Екатерина хотела выяснить общественное настроение. Сама постановка этого вопроса и тем более его гласное обсуждение были для того времени поистине революционным событием, и, хотя каких-либо практических последствий конкурс не имел, крестьянский вопрос именно с тех пор стал предметом открытого общественного обсуждения.Еще до учреждения Вольного экономического общества, в июле 1763 г., Г. Г. Орлов получил и другой важный пост: он был поставлен во главе вновь учрежденной Комиссии опекунства иностранных. Несмотря на скромное название этого учреждения, само назначение в нее фаворита было многозначительным. И действительно, еще 4 декабря 1762 г. был издан манифест о приглашении в Россию иностранных колонистов, по которому в последующие два года в страну прибыло около 30 тысяч поселенцев, осевших в основном в Саратовской губернии. Им были предоставлены свобода вероисповедания, элементы самоуправления, кредиты на обзаведение и большие земельные наделы, на определенный срок их освобождали от налогов и рекрутских наборов. В отличие от иностранцев, приезжавших в Россию при Петре I и его преемниках, новые переселенцы прибыли для того, чтобы трудиться на земле и зарабатывать свой хлеб крестьянским трудом. Результатом было освоение территорий, на которые у русского правительства не хватало средств (позднее так же осваивались земли Новороссии), и одновременно демонстрировалась эффективность свободного труда.С первых лет царствования в поле постоянного внимания императрицы находилась и еще одна важная отрасль государственной жизни — градостроительство и архитектура, причем, в отличие от Петра I, чьих сил хватило лишь на строительство Петербурга, планы Екатерины были гораздо масштабнее и распространялись на всю страну. Уже в 1762 г. была создана Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы, в задачу которой, несмотря на название, входила разработка общих принципов застройки городов и составление их генеральных планов. При этом Комиссия занималась как старыми городами, требовавшими перестройки, так и новыми — Екатеринославом, Мариуполем, Николаевом, Севастополем, Одессой и другими. Новые идеи в области градостроительства требовали при планировании городов учета ландшафта и других географических и исторических особенностей, местоположения памятников архитектуры и прочее.Своего рода полигоном для апробации новых принципов стала Тверь, где в самом начале екатерининского царствования произошел сильный пожар, уничтоживший чуть ли не весь город. Екатерина приняла в судьбе Твери деятельное участие, выделила на ее восстановление значительные суммы и внимательно следила за восстановительными работами. Под руководством архитектора П. Р. Никитина был разработан регулярный план единого городского ансамбля с системой площадей, соединенных лучевыми улицами, при застройке которых использовали прием объединения нескольких домов в единый блок. Новый облик Твери был признан образцовым и должен был служить примером при застройке других провинциальных городов. В общей сложности Комиссией о каменном строении было разработано более трехсот высочайше утвержденных проектов, на основе которых осуществлялась грандиозная реконструктивная работа.В последующие десятилетия екатерининского царствования значительно изменился облик северной столицы России. Именно тогда Петербург приобрел нынешний облик города-музея. Проводились конкурсы на создание его общей планировки и Дворцовой площади, оделись в гранит набережные Невы, появилась решетка Летнего сада Ю. Фельтена, новые роскошные дворцы, общественные здания, соборы. Именно в это время заложенный Петром Великим «парадиз» на берегах Невы стал в полном смысле не только политическим, но и торгово-промышленным центром страны. «Петербург, надо сознаться, — писала гордившаяся своей столицей Екатерина, — стоил много людей и денег, там дорога жизнь, но Петербург в течение 40 лет распространил в империи денег и промышленности более, нежели Москва в течение 500 лет с тех пор, как она построена: сколько там (в Петербурге. — А. К.) народу занято постройками, подвозом съестных припасов, товаров, сколько денег они вывозят в провинции; народ там мягче, образованнее, менее суеверен, более свыкся с иностранцами, от которых он постоянно наживается тем или другим способом и т. д. и т. д.»К середине 1760-х гг. Екатерина, по-видимому, окончательно убедилась, что вельможи из ее ближайшего окружения не в состоянии создать новое всеобъемлющее законодательство, отвечающее высоким принципам Просвещения. Уж слишком они были консервативны, слишком заботились об удовлетворении нужд того слоя общества, к которому принадлежали. И тогда у императрицы рождается мысль привлечь к работе над законодательством более широкие слои своих подданных. Сама идея была не столь уж оригинальна, ибо еще при Елизавете Петровне было решено созвать выборных депутатов для создания нового уложения. Но Екатерина поставила дело иначе. Прежде всего она принимается за разработку детальной инструкции для депутатов, в которой излагает основные принципы, на которых должно покоиться новое законодательство. Так появляется на свет знаменитый «Большой наказ» Екатерины II — один из самых замечательных памятников общественной мысли эпохи Просвещения.«Вот уже два месяца, как я занимаюсь каждое утро в продолжение трех часов обрабатыванием законов моей империи, — сообщает императрица своей зарубежной корреспондентке госпоже Жоффрен 28 марта 1765 г., — наши законы для нас уже не годятся». «Теперь 64 страницы законов готовы, — пишет она три месяца спустя, — остальное будет окончено по возможности скоро; я отправлю эту тетрадку г-ну д'Аламберу: в ней я высказалась вполне и не скажу более ни слова в продолжение всей жизни. Общее мнение тех, которые прочли наказ, гласит, что non plus ultra (высшая точка. — лат.) совершенства, но мне кажется, что можно еще кое-что исправить. Я не хотела помощников в этом деле, опасаясь, что каждый из них стал бы действовать в различном направлении, а здесь следует провести одну только нить и крепко за нее держаться… Тетрадка есть исповедь моего здравого смысла, современники и потомство должны будут судить о нем; если бы при этом страдало одно мое самолюбие, я с удовольствием и даже с радостью пожертвовала бы им, но с тем, однако, чтобы моя тетрадка достигла своей цели, т. е. доставила бы жителям России положение самое счастливое, самое спокойное, выгодное, в котором они могут находиться».Наказ, как признавалась и сама Екатерина, не был сочинением вполне оригинальным. По сути, это была компиляция основных идей просветителей, и в первую очередь Ш. Монтескье и итальянского юриста Ч. Беккариа. Но для России, еще не знавшей в то время права, как самостоятельной сферы деятельности человека, не имевшей профессиональных юристов, правоведов, никогда не слышавшей о законодательных основах прав личности, истины, провозглашенные со ступеней трона, имели колоссальное значение. Что же это были за истины?Опубликованный в июле 1767 г. «Наказ» состоял из 20 глав и 526 статей и начинался уже приведенными выше рассуждениями о России как о европейской державе и о самодержавии как единственно пригодной для этой страны форме правления. Далее Екатерина отмечала, что законы должны охватывать, все сферы жизни государства, и потому специальные главы были посвящены народонаселению, торговле, воспитанию детей. В духе модных тогда идей императрица утверждала, что процветание государства напрямую связано с правительственной заботой об увеличении населения. Надо, считала она, бороться с детской смертностью, способствовать повышению рождаемости. Именно поэтому столь губительно пытаться выжимать из народа все соки, изнурять крестьянство непомерным денежным оброком, для заработков которого отцы надолго покидают свои семейства. «Не думаю, — пишет она в одной из своих „записок“, — чтобы полезно было заставлять наши нехристианские народности принимать нашу веру: многоженство более полезно для умножения населения».Непременным условием благоденствия государства являются торговля и всякие «рукоделия», основывающиеся на частной собственности, ибо, пишет Екатерина в «Наказе», «всякий человек имеет более попечения о своем собственном и никакого не прилагает старания о том, в чем опасаться может, что другой у него отымет». Наконец, общее благо зависит и от правильного воспитания граждан — воспитания в духе законов и нравственных идеалов христианства. В детали императрица тут не пускается, ведь еще в 1764 г. она утвердила составленное И. И. Бецким «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества», в основе которого лежала идея воспитания «новой породы людей». В том же году было открыто училище при Академии художеств, президентом которой был Бецкой, открыты Воспитательный дом для сирот в Москве и Смольный институт для благородных девиц в Петербурге, готовилась реформа шляхетских корпусов. Новые школьные уставы запрещали бить и бранить детей, и предлагалось, напротив, способствовать развитию их природных склонностей лаской и уговорами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120