– Нет, это просто мера предосторожности, – ответил я. Остановил машину и вышел.
Мы оказались на Октябрьской площади, рядом с популярным кафе.
– Пойдемте выпьем кофе с пирожными, – предложил я.
Мы сели за столик, и я стал внимательно рассматривать девушку. На вид ей было лет двадцать, темные длинные волосы выделяли ее голубые глаза на фоне немного смуглой кожи. С фигурой у нее было все в порядке. Одета просто: короткая кожаная куртка и синие джинсы.
Заказав несколько пирожных и две чашки кофе, я узнал, что девушку зовут Нелля, что она учится в юридическом.
– Надо же! Значит, мы с вами коллеги!
– А вы юрист?
– Да, я адвокат.
– Мне очень нравится профессия адвоката, – улыбнулась Нелля.
– Вы очень смелая и отчаянная.
– Почему вы так решили?
– Ну как же – понесли записку в отделение, тем самым помогли одному из моих клиентов. Теперь я ваш должник.
– Ну что же… Чем долг отдавать будете? – кокетливо улыбнулась Нелля.
Я, не поняв ее, полез в карман, чтобы достать бумажник. Но Нелля, замахав руками, сказала:
– Нет, что вы, деньги мне не нужны.
– А что вы хотите?
– Если честно… – задумалась девушка. – Пока ничего.
– Нелля, вы отчаянный человек и мне понравились. Вот моя визитная карточка. Если у вас будут какие-то проблемы – звоните!
Через несколько минут мы простились. Я поехал домой.
Вскоре я забыл об этой встрече. Но я тогда не знал, что через какое-то время Нелля напомнит о себе, позвонит мне, и жизнь сведет нас с ней достаточно близко. Но об этом – позже…

Сыщик

Оперативник РУОПа Максим Калинин подъехал к месту работы без четверти десять. Поставив свою бежевую «шестерку» напротив здания, у троллейбусного парка, он перешел улицу и направился к входу. Войдя в вестибюль, Максим поздоровался с дежурным офицером, стоящим у дверей, и собрался пройти дальше, но тот неожиданно окликнул его:
– Одну минуточку!
Максим оглянулся и подошел к дежурному.
– Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – сказал милиционер.
Максим достал свое удостоверение сотрудника РУОПа, раскрыл его и протянул дежурному. Тот, в свою очередь, внимательно рассмотрел фотографию, наклеенную на удостоверении, проверил подпись. Наконец вернул удостоверение, взял под козырек и растянул губы в улыбке.
– Прости, коллега, – сказал он, – просто я тебя не знаю, ты ведь у нас не больше месяца работаешь?
Максим утвердительно кивнул головой.
– Организация у нас серьезная. Поэтому требуется проверка всех новых лиц, – продолжал дежурный. – Так что не обижайся…
Дежурный похлопал Максима по плечу.
Максим положил удостоверение обратно в карман и пошел своим путем. Поднявшись на третий этаж, он подошел к двери пятого отдела. Здесь, собственно, Максим и работал.
Пятый отдел РУОПа, созданный меньше года назад, занимался делами, в которых фигурировала элита криминального мира. Сотрудники отдела участвовали в разработке и задержании уголовных авторитетов и воров в законе, не занимаясь более мелкими представителями этой категории. Сначала в отделе было всего шесть человек, но теперь число сотрудников увеличилось.
Возглавлял пятый отдел Федор Михайлович Рыбкин, в прошлом подполковник милиции, ветеран МУРа.
Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел Рыбкин.
– Так, – сказал он, оглядев с ног до головы Юрия, который как раз в этот момент ставил банку на шкаф после очередного приема жидкости внутрь, – значит, после вчерашнего работать тяжеловато будет?
– Товарищ подполковник, – начал оправдываться Юрий, – вчера день рождения жены был, вот мы с ребятами…
– А что, из ребят кто-нибудь еще был? – повысил голос Рыбкин.
– Только Сашка с Олегом и я… Николай вчера на дежурстве находился…
– Значит, сегодня только Николай в рабочем состоянии, – констатировал Рыбкин.
– Почему? Еще Сергей Мальков.
– А где он, кстати? – поинтересовался подполковник, оглядев сотрудников.
– У него же сегодня первый рабочий день после отпуска, – пожал плечами Николай.
– И почему же он так опаздывает в свой первый рабочий день, интересно было бы узнать? Может, собирается продлить свой отпуск? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, осведомился Рыбкин.
– Нет, он вчера звонил, сказал, что сегодня обязательно выйдет, – заступился за коллегу Олег. – Может, он того… в пробку попал?..
– Ну и работнички! – покачал головой Рыбкин. – Ладно, как только приедет Мальков, пусть ко мне зайдет. И ты, Максим, и все остальные, – неожиданно продолжил подполковник, – срочно на совещание к руководству.

Москва, Ваганьковское кладбище, 22 января, 12 часов дня

К полудню главная аллея и небольшая площадь у входа на кладбище были забиты народом. Люди пришли проводить в последний путь известного боксера Олега Каратаева, убитого две недели назад в Нью-Йорке.
Свежевырытая могила была окружена народом со всех сторон. Венков и цветов было столько, что рябило в глазах.
Присутствующих на похоронах можно было легко поделить на различные категории – сюда пришли спортсмены, тренеры, бизнесмены, журналисты, а также люди с явно криминальной внешностью и представители правоохранительных органов, наблюдающие за обстановкой и снимающие происходящее на видео.
Позже в своих отчетах журналисты напишут, что проводить Каратаева в последний путь пришел весь цвет криминального мира столицы. Но, пожалуй, самый большой интерес со стороны журналистов и сыщиков был проявлен к одному из присутствующих.
Это был мужчина средних лет, высокого роста, широкоплечий, с массивной шеей и громоздкой, но удивительно подтянутой фигурой. Последнее выдавало его принадлежность к спортивному миру.
Мужчина стоял без головного убора. Его череп уже начал лысеть, оставшиеся волосы были цвета воронова крыла, черты лица были характерны для выходца с Кавказа. То, что мужчина почти всю панихиду простоял в головах у покойного, рядом с его родственниками, с безутешной вдовой, наводило на мысль о том, что мужчина тесно знаком с убитым и узы, связывающие их, были очень крепки.
На самом деле этот человек не только распоряжался похоронами, но и с самого начала организовывал их, считая это единственным, что он может сделать для безвременно почившего друга.
Его звали Отари. Он был основателем и руководителем Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, считался меценатом и бизнесменом. Во всяком случае, Отари хотел, чтобы его считали таковым. Однако, кроме подобной славы, за Отари тянулся длинный хвост слухов, из которых становилось ясно, что, кроме личины щедрого мецената, Отари носит еще одну маску. Многие считали его лидером криминального мира столицы.
Имидж Отари как крестного отца мафии раскрутили в основном журналисты. В перестроечный период криминальная тема быстро вошла в разряд сенсационных и модных. Ею занимались многие издания. Для пишущей братии был срочно нужен живой и действующий собеседник – представитель криминальной среды нового времени.
Понятно, что желающих пообщаться с журналистами среди криминалитета было немного. Всякие попытки журналистов выйти на первоисточники оканчивались провалом – никто из братвы не желал светиться.
А вот Отари встретил журналистов, как говорится, с распростертыми объятиями. Он стал охотно раздавать свои интервью, стараясь преподнести себя публике обаятельным человеком, кем-то средним между крестным отцом русской мафии и Робин Гудом. Нужно сказать, что это ему удалось.
Отари стал для журналистов очень большой удачей. С одной стороны, он являлся типичным и весьма колоритным представителем новой волны преступной элиты – спортсмен, тренер по борьбе, человек, имевший криминальное прошлое.
С другой стороны, Отари был человеком, который не только не отрицал, а, наоборот, сам афишировал свои связи с криминальной элитой, что было по тем временам необыкновенно редким явлением.
Потому Отари и пользовался у журналистов ошеломляющим успехом. Его без конца приглашали на телевизионные программы, к нему стояла очередь журналистов за интервью, о нем писали самые престижные издания.
Сам же Отари быстро понял, что нужно от него журналистам, и начал создавать свой собственный имидж. Тип экранного дона Корлеоне удался ему на славу.
Кроме того, Отари был известен как создатель благотворительного Фонда защиты спортсменов.
Это стало самой удачной «крышей» Отари, которая действовала по беспроигрышной схеме. Представьте себе такую типичную картину: к какому-нибудь удачливому бизнесмену приезжает Отари и просит у коммерсанта деньги на нужды спортсменов-инвалидов, при этом он показывает на сопровождающих его двухметровых амбалов, чьи кулаки напоминают кувалды, и с милой улыбкой на лице добавляет, что спортсмены рано уходят из большого спорта, а о них нужно заботиться, чтобы они, не дай бог, не пошли по неправильному пути…
Потом Отари надоело самому ездить по коммерсантам, и он стал просто звонить по телефону и выдвигать свои требования. Нередко в шутку Отари представлялся «бедным грузином», что сам считал весьма смешным.
В помощи фонду Отари почти никто не отказывал. Попробуй откажи такому авторитетному просителю! Как-никак, а жизнь дороже всяких денег!
Олег Каратаев был близким другом Отари. Его гибель Отари переживал очень тяжело и сам взялся за подготовку и проведение похорон. Подготовил он и речь, которую произнес на траурном митинге.
– Олег был известным человеком… – начал Отари, и в хриплом голосе его слышалась боль. – Он был одним из выдающихся советских боксеров. В 1974 году одержал победу на чемпионате мира над самим Мохаммедом Али. Только на официальных соревнованиях Олег отправил в нокаут 160 соперников. Он был неоднократным чемпионом СССР, Европы и мира. Его первым из советских боксеров официально пригласили в США работать в профессиональном боксе, и он много бы еще сделал для нашего спорта, если бы не предательская пуля, так нелепо оборвавшая жизнь этого мужественного и смелого человека. Кроме того, хочу сказать несколько слов о личных его качествах. Олег был мне другом, причем Другом с большой буквы. Таких людей мало, и их нужно беречь… А мы вот не сберегли! У Олега остались жена и дети. Я обещаю, что не оставлю несчастную семью в беде и, чем смогу, буду помогать ей. Пусть дети вырастут достойными преемниками своего отца. Что ж, Олег, пусть земля будет тебе пухом… Спи спокойно, дорогой друг! – закончил традиционными словами свою речь Отари.
После него выступили еще несколько человек, близко знавшие Олега Каратаева. Все они сказали немало теплых слов в адрес покойного, отдавая дань его профессиональным и человеческим качествам. Но никто ни разу не упомянул о том, почему, собственно, Олег так рано закончил свой жизненный путь, чем занимался после того, как ушел из большого спорта.
Мало кто знал, что Олег Каратаев имел две судимости и дважды отбывал наказание. Первый раз – за ограбление, а чуть позже – за хулиганство, то есть за банальную драку. Имя Олега Каратаева в криминальном мире тесно связывалось с бауманской группировкой. Хотя были сведения о том, что близок он и к группировке из Екатеринбурга, города, в котором родился.
Через час официальная часть похорон авторитетного спортсмена закончилась, и родственники, друзья и знакомые погибшего стали покидать кладбище. Им предстояло еще помянуть усопшего в одном из престижных ресторанов Москвы.
Отари не спешил присоединяться к толпе, продвигающейся к кладбищенским воротам. Он отстал от основной массы людей и перешел на другую аллею. Там Отари остановился перед могилой, на которой стоял внушительных размеров памятник черного мрамора.
– Здравствуй, брат! – тихо произнес Отари. – Вот я и снова здесь. Олежка Каратаев теперь рядом с тобой будет… Ты уж, Амиран, присматривай за ним…

Сыщик

Максим вылез из-за стола и вместе с коллегами направился к кабинету руководства.
Вскоре все они уже сидели в просторном кабинете начальника РУОПа полковника Вадима Борисовича Селиверстова. Сам он возвышался над своим рабочим столом и был занят просмотром каких-то бумаг, изредка делая в них пометки. Время от времени звонил один из телефонов. Ушаков, не глядя, снимал трубку и бросал несколько отрывистых фраз.
Постепенно все участники совещания расположились за длинным столом, стоящим в центре кабинета. Здесь практически ежедневно проводились планерки с начальниками отделов. А те, в свою очередь, раз в неделю проводили подобные мероприятия с личным составом каждого подразделения.
На сей же раз совещание касалось какого-то важного оперативного вопроса. Полковник Селиверстов окинул взглядом присутствующих.
– Вроде все в сборе, – сказал он, сверяясь с бумагой, в которой были записаны фамилии всех участников совещания. Помимо начальника отдела Рыбкина, Сергея и Максима, на совещании присутствовали еще три человека. Одного из них Максим узнал сразу. Это был Игорь Николаев, отвечающий за спецтехнику РУОПа, с помощью которой проводилось оперативное наблюдение и прослушивание.
Тем временем полковник Селиверстов открыл совещание. Он начал свое выступление лаконично:
– Значит, так, есть указание возобновить оперативное дело по одному из авторитетных фигурантов. Мы решили, что основными разработчиками операции будет спецбригада, которая создается приказом начальника РУОПа, в составе, – и он начал перечислять фамилии участников совещания. – Эта бригада, в свою очередь, будет разделена на группы, наделенные соответствующими функциями и полномочиями.
Через несколько минут Максим узнал, что они с Сергеем попали в бригаду, которая будет заниматься наружным наблюдением. Неожиданно Рыбкин обратился к Селиверстову:
– Извини, Вадим Борисович, ты забыл самое главное – назвать имя фигуранта наших действий.
– Как, разве я об этом ничего не сказал?
1 2 3 4 5