Она собралась заговорить, но тут появился официант. Он спросил, все ли в порядке с яйцами.
— Да. Просто мы не голодны, — ответил Майк. — Унесите их. Мы только выпьем кофе.
Когда официант отошел, Майк повернулся к дочери:
— Почему ты отправилась в парк? Почему? Тебя могли убить.
— Я не могла уснуть.
— А кто мог! Даже я приняла лишнюю таблетку снотворного. По Нью-Йорку не гуляют до рассвета. Я просидел всю ночь в ожидании утра. Выкурил две пачки сигарет…
— Тебе не следовало этого делать, — упавшим голосом произнесла она. — Сигареты тебе вредны.
— Слушай, оставим сейчас в покое мое здоровье. Я чуть не сошел с ума, обнаружив, что твоя комната пуста… Ди проснулась, когда я звонил в полицию. Она успокоила меня, сказав, что ты, вероятно, вышла погулять и обдумать ситуацию. Тогда я вспомнил про горку желаний.
Она молчала. Он сжал ее руку.
— Дженюари, давай все обсудим. Она ничего не сказала, и он добавил:
— Пожалуйста, не заставляй меня упрашивать тебя.
— Вчера ночью я не следила за вами и не подслушивала нарочно.
— Знаю. Я растерялся. Рассердился на себя, а не на тебя. Я…
Поколебавшись, он взял новую сигарету.
— Я хотел написать тебе о Ди.
— О, Майк, почему ты этого не сделал?
— Потому что до самого последнего момента не был уверен, что женюсь на ней. А когда о наших встречах стали писать в газетах, я испугался, что слух дойдет до тебя. Спасибо доктору Петерсону, изолировавшему вас от внешнего мира. Эту новость я хотел сообщить тебе лично. Собирался сделать это по дороге из аэропорта. Но когда ты сказала, что так долго ждала меня и хочешь побыть со мной наедине, боже, я почувствовал — ты заслужила, чтобы первый вечер прошел, как ты хотела. Я позвонил Ди и попросил ее уйти. Я решил все рассказать тебе за завтраком.
— Когда ты влюбился в нее?
— Кто говорит о любви? Он в упор посмотрел на дочь.
— Запомни — единственная девушка, которую я любил и буду любить — это ты!
— Тогда почему? Почему?
— Потому что я сел на мель. Крепко!
— Что ты имеешь в виду?
— Кончился как продюсер. После трех неудачных лет не мог раздобыть и цента на новую пластинку. На Западном побережье от меня шарахались как от прокаженного. И тут новость из клиники. В сентябре ты выходишь оттуда. Господи, мы жили ради этого дня… а я уничтожен. Знаешь, где меня застало радостное известие? Я гостил в доме Тины Септ-Клер на Западном побережье.
— Ты однажды снимал ее.
— Да, когда ей было семнадцать. Красивая бездарность. Таланта у нее сейчас не прибавилось, но она снимается в сериале, который попал в первую десятку и будет идти на ТВ еще долго. У Тины большой дом, полный слуг и прихлебателей. Вот кем я стал — почетным прихлебателем. Почему бы и нет? Все, что от меня требовалось — это ублажать Тину.
Он помолчал.
— Отец не должен так разговаривать с дочерью, но у меня нет времени на генеральную репетицию. Я выдал тебе неотредактированный сценарий. Без купюр.
Майк потушил сигарету.
— О'кей. Вот так, я загорал у Тины возле бассейна, впитывая в себя солнечные лучи, точно пляжный мальчик. Слуга-китаец подавал мне напитки, я расслаблялся в сауне. Я получал там все — кроме наличных. Это было в июле. Я узнал, что ты выходишь в сентябре. Как я уже сказал, я загорал и думал, что мне делать. В тот же вечер Тина навела меня на мысль. Прожектора давно не производят на меня впечатление, но тут организаторы постарались. Я шел по ковру, чувствуя себя отвратительно в роли эскорта Тины. Она села в кресло рядом со мной и принялась говорить о том, что ей без меня не обойтись. Жаловалась, что мужчину найти очень трудно, что у нее месяц до моего приезда никого не было. И вдруг заявила: "Мы прекрасно смотримся вдвоем, и у меня денег хватит на нас обоих. Как насчет женитьбы? Тогда я хотя бы буду знать, что кто-то будет сопровождать меня в следующем году на церемонию вручения «Эми». Он посмотрел мимо дочери.
— В этот момент я осознал, как низко я скатился. Ей еще не было тридцати, и она хотела содержать меня. Я вспомнил «Бульвар Заходящего Солнца». На следующий день я занял мое кресло у бассейна и попытался найти ответ. Если уж идти на содержание, то не за еду и бассейн. Если я прибыл на конечную станцию, то пусть она будет высшего класса. Я задумался. Барбара Хаттон замужем. Про Дорис Дьюк я ничего не знал. Баронесса де Фаллон — стерва… И тут я вспомнил о Дидре Милфорд Грейнджер. Нас познакомили, когда я находился на гребне успеха; она была красивой, хотя и не молодой, женщиной.
Майк замолчал.
— Славная история, да? Обойдемся без вранья типа «Я встретил ее, безумно влюбился и решил оставить карьеру, чтобы сделать эту женщину счастливой». О, нет… я действовал обдуманно. Узнал, что она находится в Марбелле. Продал всю свою собственность. Автомобиль… часы «Патек Филипп»… остатки акций «Ай-Би-Эм». Всего набралось сорок три тысячи долларов. Я сделал свою ставку и положил деньги на кон. Я отправился в Марбеллу ухаживать за леди…
Он нахмурился, вспоминая.
— Я не знал, что после моего появления она справилась о моем финансовом положении у «Дана и Брэдстрита». Она невозмутимо смотрела, как я давал по двадцать долларов официантам на чай… оплачивал восьмисотдолларовые счета в ночном клубе за компанию ее друзей. За три недели мне не удалось ни поцеловать ее вечером на прощанье, ни пообедать с ней вдвоем при свечах. Нет, мы везде ходили с сопровождающими. Днем я готовил напитки для гостей и смотрел, как она играет в триктрак. И вот, когда меня уже начал преследовать страх перед неудачей, я прибыл на ее виллу в час коктейля, ожидая увидеть обычную толпу, но Ди была одна. Протянув мне бокал, она сказала: «Майк, по-моему, тебе уже пора сделать мне предложение, потому что у тебя осталось на счету всего две тысячи шестьсот долларов». Он улыбнулся, увидев изумленное лицо Дженюари.
— Да, она знала мой банковский остаток с точностью почти до пенни. Затем она сказала: «Но я хочу, чтобы ты знал — я никогда не стану финансировать твои проекты — ни фильмы, ни спектакли. Ну, ты еще хочешь жениться на мне?»
Он закурил новую сигарету.
— О, я даже испытал облегчение, — сказал Майк, пытаясь улыбнуться. — Когда леди дала мне понять, что презирает шоу-бизнес и все связанное с ним, я без труда произнес свои строчки: «Слушай, Ди, возможно, это было у меня на уме в самом начале, но сейчас я действительно влюбился в тебя. Я бы хотел, чтобы у меня сегодня шли три хита на Бродвее — тогда я бы мог сделать тебе предложение».
Майк замолчал.
— Тебя тошнит от этого? Меня тошнит даже сейчас, когда я рассказываю.
— Продолжай, — попросила Дженюари. — Она поверила тебе?
— Во всяком случае, она не стала ухмыляться и кокетничать. Она — весьма своеобразная особа. Улыбнувшись, Ди сказала: «Мистер Майк Уэйн, если бы у вас шли эти хиты, я бы, вероятно, даже не назначила бы вам свидания».
Он умолк в задумчивости.
— Я не знаю причину, но у нее предвзятое отношение к шоу-бизнесу. Может быть, когда-то ее бросил актер или дело в снобизме. Мне пришлось дать ей обещание после женитьбы не возвращаться на Бродвей и в Голливуд. Я сидел, а она ставила условия. Прежде чем я принял их, я сказал ей о тебе. Она, конечно, многое уже знала. Я объяснил, что твое будущее для меня важнее всего.
— Где была свадьба?
— В Лондоне. Мы поженились в конце августа, тихо и тайно. Но новость попала в прессу, и в нашу честь начали устраивать вечеринки. Внезапно «Бульвар Заходящего Солнца» превратился в фильм Феллини. Нас приглашали княгини, члены королевской семьи, знаменитые фотомодели, несколько настоящих принцесс. Мы вращались среди худых элегантных женщин и подтянутых мужчин без животов. В Нью-Йорке Ди общается с такой же компанией. Никто не играет в гольф, в моде теннис; джин «рами» — забава для крестьян. Главное развлечение — триктрак.
Он вздохнул.
— Так мы и живем. Есть еще вопросы?
— Только один. Мы оба будем становиться по пятницам в очередь за пособием?
Их глаза встретились, и он сказал:
— Где ты научилась бить так жестоко?
Она сдержала слезы и не отвела взгляда от его глаз.
— Это правда, верно? Ди содержит тебя, как ты сам говоришь, по высшему разряду.
— По высшему, дорогая, — жестким тоном произнес он. — Но она делает это элегантно. Назначила меня директором одной из ее компаний. Конечно, это только титул. Что я смыслю в недвижимости или танкерах? Но раз в неделю я подписываю бумаги; все в конторе делают вид, будто я им необходим.
Он улыбнулся.
— Каждому мужчине нужен офис, чтобы ходить туда. Ты не представляешь, как это помогает скоротать время. Я прихожу в кабинет и закрываю за собой дверь, чтобы секретарша думала, что я занят. Затем читаю театральные газеты. В пятницу выходит «Эстрада», это мой любимый день. Чтение занимает целое утро. Потом я захожу в брокерскую контору, расположенную в том же здании, чищу туфли и отправляюсь в клуб «Монах», где ем ленч и играю в джин. Я получаю зарплату — тысячу долларов в неделю. Раньше у меня больше уходило на чаевые, ^ но это прекрасная жизнь. У меня квартира в Нью-Йорке, дома, шофер… все, что нужно мужчине.
— Прекрати, — взмолилась она. — Ради бога, прекрати! Я жалею о своих словах. Я знаю, что ты сделал это ради меня.
Она почувствовала, как к горлу подкатил комок, но заставила себя продолжить:
— Разве мы не могли снять небольшую квартиру? Я бы нашла себе работу.
— Какую?
— Ну, играла бы где-нибудь… помогала бы продюсеру… читала сценарии. Он покачал головой:
— Весь этот бизнес изменился. Известные авторы отказываются писать для театра. Ради чего корпеть два года? Чтобы какой-нибудь рецензент из «Таймс» убил постановку в день премьеры? Конечно, есть Нил Саймон, который не знает провалов. Но даже звезды становятся в очередь, чтобы попасть в его пьесу. Да, есть еще экспериментальные внебродвейские театры… и даже авангардистские… но это другая цивилизация. Я ничего о ней не знаю. Это не то, о чем я мечтаю для тебя.
— О чем ты мечтаешь?
— Хочу подарить тебе весь мир.
— Женитьба на Дидре Грейнджер поможет тебе в этом?
— Во всяком случае, я предлагаю тебе прекрасную жизнь среди людей, которые не говорят постоянно о доходах от фильмов и спектаклей. Для тебя шоу-бизнес может быть прекрасным десертом. Приносить удовольствие несколько раз в неделю. Но он не должен стать всей твоей жизнью. К тому же ты смотрела на него глазами дочери Майка Уэйна. Видела за кулисами лишь гримерные звезд. Не бывала в продуваемых сквозняками уборных Балтимора и Филадельфии. Ты видела успех, детка. Светлую сторону луны. Для тебя естественно считать этот мир своим. Что еще я тебе показал:
— Но зачем мне другой мир? Ты любил шоу-бизнес. Я это знаю.
— Я любил лошадей не меньше. Любил элемент азартной игры в работе продюсера. Любил деньги, славу, женщин. Не думай, что я водил тебя в театр по субботам, потому что был без ума от него. Просто я не знал, что еще с тобой делать. Не сердись, — сказал он, заметив вспыхнувшее лицо Дженюари. — Но как может мужчина занять маленькую девочку каждый уик-энд? У меня не было настоящей светской жизни. Только девушки, с которыми я спал. Среди них были разведенные с детьми твоего возраста, называвшими меня дядей Папой. Тебе бы это понравилось, а? Я даже удивлен, что у меня выросла такая чудесная дочь. Потому что я не дал тебе ничего. Теперь все изменилось. Я хотя бы могу дать тебе другую жизнь. Я прошу тебя об одном — попробуй.
— Что именно?
— Посмотри, как живут другие люди. Познакомься с друзьями Ди. Сделай попытку. Если ты не согласишься, значит, я во всем потерпел фиаско.
Она заставила себя улыбнуться.
— Конечно, я попробую.
— И дай Ди шанс. Она славная женщина. Не знаю, зачем я понадобился ей.
— Затем же, что и Тине Сент-Клер, — отозвалась Дженюари. — И Мельбе Делитто… и, вероятно, любой женщине, с которой ты встречался.
Он покачал головой.
— Секс не столь важен для Ди. Майк задумался.
— Мне кажется, она хочет получить от меня нечто большее. Близость… общность… партнерство. Я плохо знаком с такой жизнью. Но, пожалуйста, дай Ди шанс. Если бы ты знала, сколько сил она потратила, готовясь к сегодняшнему обеду. Ди пригласила в качестве твоего кавалера своего двоюродного брата, Дэвида Милфорда.
— Дэвид Милфорд тоже входит в шестерку самых богатых людей?
— Нет. Деньги были у отца Ди. И…
— И он умер, когда Ди исполнилось десять лет, — продолжила Дженюари. — А еще через шесть месяцев мать Ди, молодая красавица, от горя покончила с собой. О, папочка, мы у мисс Хэддон перечитывали биографию Ди каждый раз, когда она выходила замуж. Журналы называли ее «одинокой маленькой принцессой, вечно ищущей счастья».
Она замолчала.
— Я не хочу злословить. Но в школе мисс Хэддон девочки много говорили о Дидре Милфорд Грейнджер. Матери некоторых учениц имели с ней общих знакомых. Я росла, зная об этой женщине все — кроме того, что однажды мой отец женится на ней.
Майк, ничего не говоря, жестом попросил у официанта счет. Дженюари попыталась улыбнуться.
— Папа, извини, — ласково произнесла она, коснувшись пальцами отцовской руки. — Расскажи мне о Дэвиде. Ты его уже видел?
— Несколько раз, — медленно произнес он. — Красивый молодой человек. Ему еще нет тридцати. Ди бездетна. Ее мать была родной сестрой отца Дэвида. У Милфордов нет большого состояния. Нет, они живут неплохо. Даже очень неплохо. Он расплатился с официантом.
— Дэвид работает в брокерской конторе. Занимается делами Ди. У его отца своя юридическая фирма. Дэвид — главный наследник Ди и…
— О, — тихо протянула Дженюари, — ты заключил комплексную сделку. Дама для тебя… молодой человек для меня.
Его глаза вспыхнули.
— Черт возьми, ты в самом деле моя дочь. Всегда бьешь в лоб. Но только Дэвид мне не подчиняется. Думаю, он сам решит, на ком ему жениться. Но было бы нечестно с моей стороны отрицать, что я надеюсь, что с помощью Ди ты познакомишься с каким-нибудь стоящим молодым человеком. У Дэвида, наверно, немало друзей. Он представит тебя им. Возможно, так ты встретишь парня, который тебе понравится, и выйдешь за него. Я бы хотел иметь внука… возможно, двух, трех.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10