Потом задал несколько вопросов в свойственной ему резкой манере:
– Капитан корабля – по вашему мнению, он был компетентен?
– Я не уверен, что имею право судить, – ответил Роуленд. – Единственное, что могу сказать – лично мне кажется, что да.
– Странное поведение? Признаки психического расстройства? – Глава комиссии очень скуп на слова, подумал Роуленд, будто этому человеку трудно их выдавливать через плотно сжатые губы.
– Ничего подобного я не заметил, – сказал Роуленд. – Все, что я знаю, – капитан был уже на пенсии и его вызвали, чтобы он закончил этот рейс.
Тогда председатель сказал, что у него больше нет вопросов. Один из членов комиссии, сидевший справа от него, зашевелился. У него были непослушные волосы, смазанные маслом.
– Расскажите нам подробнее о лихорадке, случившейся на пути из Африки, – сказал он. – Говорите.
– Ну, – сказал Роуленд, – я знаю, что часть команды винила в ней животных.
Второй член комиссии кивнул, подбадривая его. Судя по всему, он не хотел столь лаконичных ответов, как требовал председатель.
– Продолжайте, – сказал он.
Тогда Роуленд рассказал все, что слышал от Евы о проклятии шамана, произнесенном, когда корабль покидал побережье Африки; о последовавшей лихорадке и о том, что она, видимо, началась из-за контакта с животными.
– Как интересно, – сказал второй член комиссии. – Что ж, у меня больше нет вопросов.
Председатель посмотрел на часы. Оставалось еще двадцать минут заседания.
Третий член комиссии откашлялся. У него был большой нос с лопнувшими венами: судя по всему, этот человек любил выпить.
– А теперь, – произнес он, – что вы можете сказать о погодных условиях?
– В то время, когда корабль пошел ко дну? – спросил Роуленд.
– Конечно, – сказал третий член комиссии. Роуленд подробно рассказал о жаре, о тумане (или, может быть, это был пар), о странном запахе в тот день. Он рассказал, что, когда они втроем добрались до Сокрушенной отмели, живущий там ученый Фроглик объяснил, что эти явления – результат подводного извержения вулкана.
Третий член комиссии обратился к своим коллегам:
– На прошлой неделе я читал отчет люггера, проходившего в том же районе, – сказал он. – Когда на нем подняли сети, они были полны трески, у которой был такой вид, будто ее только что сварили.
Второй член комиссии кивнул.
– Да, я тоже об этом читал, – сказал он. – Рыбу отдали в богадельню. Но ее никто не стал есть – у нее был привкус серы.
В зале заседаний воцарилась тишина; было слышно только тиканье часов. Потом снова заговорил председатель:
– Без пяти пять, – сказал он. – Мы хорошо продвигаемся.
Он повернулся к офицеру, выступавшему в качестве секретаря, и приказал ему написать краткий (он опять выделил это слово) официальный отчет о слушании дела.
– Таким образом, комиссия убеждена, что капитан «Потерянного счастья» невиновен. – Глава комиссии покачал головой. – Где это слыхано? Звери из джунглей на корабле! Вулканы в недрах океана! – Он посмотрел на Роуленда. – Неправильные вещи в неправильных местах, – сказал он, подводя итог – и снова так яростно закачал головой, что Роуленд даже удивился, почему его большие уши не замахали, как крылья. Потом председатель посмотрел на Уилла:
– Вы хотите что-нибудь добавить? У вас есть ровно одна минута.
– Нет, – ответил Уилл.
– Хорошо, – сказал председатель. Он посмотрел на часы и подождал, когда секундная стрелка дойдет до двенадцати. Точно в тот момент, когда стрелка оказалась наверху, он отодвинул стул, встал и объявил: – Заседание закрыто!

3

Когда Уилл и Роуленд вышли из здания комиссии, шел довольно сильный дождь. Они поспешили в соседний ресторанчик, съели там рыбу с картошкой; потом пошли в бар. Это последний вечер, который они проведут вдвоем, и они оба это понимали. Какое-то время они молча потягивали свои напитки.
– Теперь ты можешь ехать домой, – сказал Уилл. – Я тебе завидую.
Этого момента и ждал Роуленд.
– Я хочу сделать тебе одно предложение, – сказал он. – Я думаю об этом уже некоторое время. Это может быть довольно привлекательно для тебя. Это может оказаться нужным нам обоим. И еще одному человеку. – Он на минуту задумался. – Это будет что-то вроде… социального эксперимента. – После чего Роуленд обрисовал свой план более подробно.
Уилл покачал головой. Он сказал, что не станет даже и думать об этом.
– Я только хочу, чтобы ты подумал, и все, – сказал Роуленд. – Просто подумай об этом и дай окончательный ответ завтра.
Было около восьми часов вечера.
– Вечер еще только начинается, – сказал Роуленд. – Это наш последний вечер. Давай праздновать.
Они вышли на улицу и остановились под навесом бара, прячась от дождя. Прямо напротив они увидели вывеску, светившуюся красными лампочками: «КЛУБ ИНФЕРНО». Рядом остановилось такси; четверо людей вылезли из него и вошли в клуб.
– Давай попробуем, – сказал Роуленд. Они, нагнувшись, пробежали под дождем по булыжной мостовой.
За дверью их встретили тьма и запах пива. Самое удивительное – учитывая то, что Роуленд только что видел, как сюда вошли четверо, – похоже, посетителей здесь не было. Несколько беспорядочно расставленных столов были пусты: на них стояли только пепельницы. Роуленд и Уилл увидели бармена, который возился за стойкой. Они в сомнении продолжали стоять у дверей, пока бармен не заметил их.
– Заходите, парни! – позвал он. Они подошли к бару.
– Хотите развлечься, ребята? – спросил бармен. Он кивнул на зеленую дверь, 'обитую войлоком, сквозь которую были слабо слышны музыка и шум голосов.
– Клуб вон там, – сказал он. – Заплатите мне по доллару, и я вас пропущу.
– Почему бы и нет? – сказал Роуленд. – По крайней мере, сможем там выпить.

«Инферно» – правильное название для этого клуба, подумал Роуленд – если под адом понимать тусклый свет красных лампочек на потолке, громкую музыку, завесу табачного дыма, смесь ароматов парфюма, пива, жареной рыбы и пота слишком большой кучи людей на ограниченном пространстве.
Официантка провела их к двум оставшимся местам за столиком, освещенным свечами; за ним уже сидели две пары. Те четверо, которых Роуленд видел выходящими из такси. Мужчины были в матросской форме. Лица обеих женщин были такими белыми, а глаза такими черными, что показались ему похожими на мертвые головы с какой-то старинной картины.
Все пили пиво и смотрели шоу, которое давали на крошечной эстраде. Человек в бабочке выходил из-за кулис и объявлял каждый номер. Сначала выступали певцы, исполнявшие разнообразные баллады; потом комик, по правде говоря – не слишком смешной. После него громко заиграл джаз-бэнд, и Роуленд сделал Уиллу знак: может, им стоит пойти куда-нибудь еще… Но как раз в тот момент джаз перестал играть, и лампы на потолке клуба почти совсем погасли. Остался только прожектор на сцене.
Вышел человек в бабочке:
– А теперь, леди и джентльмены, тот, кого вы все ждали, гвоздь программы. Встречайте: Помпельмус Дивный!
Конферансье ушел под негромкие аплодисменты, и на эстраду выскользнул очень худой лысый мужчина, на котором были только черные шорты. Свое тело – невероятно бледное – он, похоже, намазал белилами. В правой руке человек нес обычный с виду синий жестяной таз, вроде тех, в которых моют посуду; а в левой – стеклянный кувшин с водой. Виду него был довольно жалкий, и некоторые зрители, в том числе и мертвая голова рядом с Роулендом, захихикали.
Помпельмус Дивный непринужденно окинул зрителей взглядом, зная, что сейчас совершит такое, что всех потрясет. Он осторожно поставил таз прямо под прожектором, кувшин с водой – рядом. Потом человек очень аккуратно встал в таз – так, будто там была горячая вода. Осторожно выпрямился и встал абсолютно ровно; потом раскинул руки, как на распятии.
Какое-то время Роуленду казалось, что ничего не происходит; другие зрители тоже стали нетерпеливо перешептываться. Вдруг все заметили, что лодыжки мужчины начали чернеть; потом они увидели, как эта чернота – особенно удивительная, поскольку сам мужчина был таким белым – медленно поднимается вверх, как будто его тело – губка, и его плоть впитывает какую-то черную краску из таза. Эта краска поднималась все выше и выше, пока все тело Помпельмуса не стало черным; краска затем растеклась по его рукам вплоть до кончиков пальцев. Когда она медленно поднялась по шее, он закрыл глаза. Краска поднялась по подбородку, и за несколько минут все лицо Помпельмуса и вся голова стали черными. Его лысая голова превратилась в абсолютно черный шар.
Помпельмус Дивный минуту стоял совершенно спокойно.
А потом открыл рот – круглое розовое отверстие во всей этой черноте. И вдруг чернота полилась ему в рот – как река, стремящаяся в водосток. На его конечностях – на тощих ногах, на кончиках пальцев – вновь выступила белизна. Казалось, она возвращается быстрее, чем отступала.
С отвращением зрители наконец поняли, что происходит.
Чернота была живая. Она состояла из миллионов черных насекомых, которые выползали из синего таза, пока не покрыли все тело Помпельмуса Дивного. Теперь огромный поток насекомых хлынул ему в рот – артист их глотал.
Со всех сторон вокруг Роуленда неслись вопли отвращения.
Помпельмус Дивный глотал, пока насекомые не остались только на лице; а потом и оно побелело. Артист открыл глаза, закрыл рот и вышел из таза. Судя по виду, он спешил. Поднял кувшин, запрокинул голову и вылил всю воду себе в глотку. Еще минуту Помпельмус держал голову запрокинутой, затем снова шагнул к синему тазу и наклонился над ним. Открыл рот, и слабое тело задергалось: человека рвало чернотой – миллионы насекомых, мокрые и блестящие, падали обратно в таз.
Когда утих последний спазм, Помпельмус Дивный встряхнулся и выпрямился. Зрители аплодировали. Артист улыбнулся, несколько раз поклонился, потом взял таз и кувшин и ушел за кулисы.

– Я никогда не видел ничего подобного, – сказал Роуленд Уиллу, который недоверчиво качал головой.
– А я уже видел такое, – сказал один из моряков за их столиком. Они с «мертвой головой» сидели подле Уилла; матрос был немного пьян. – Такое делают с муравьями на одном из островов рядом с Ватуа. Туземцы едят мед, и это притягивает муравьев к ним в рот. Потом люди пьют соленую воду, чтобы выгнать их обратно.
– Ватуа? – спросил Уилл, внезапно заинтересовавшись. – Я знал человека, которого звали Ватуа. Где это?
– Это остров в Южных морях, – ответил матрос. – Настоящая дыра, поверь мне.
Но Уилл не отступал.
– Там у женщин есть татуировки на лодыжках? – спросил он. – Как змея, что глотает свой хвост?
– У многих есть, – сказал моряк. – А что?
Уилл не ответил. Он покачал головой, глядя на Роуленда и удивляясь тому, что услышал.
– Так вот откуда, наверное, она была – помнишь, та девушка, о которой я тебе рассказывал, которая пыталась меня спасти, – сказал он. – Мы думали, что Ватуа – ее имя. Интересно, как она оказалась так далеко от дома. Моряк продолжал рассказ:
– У них там много забавных идей, – сказал он. – Последний раз, когда мы туда заходили за грузом копры, боцмана ужалил морской ерш. – Матрос повернулся к «мертвой голове», хвастаясь своими знаниями: – Понимаешь, от этих укусов нет лекарства. – Потом снова обратился к Роуленду. – Если тебя ужалил морской ерш, ты просто надуешься и лопнешь. Туземцы сказали, что мы должны убить боцмана и покончить с этим, нельзя, мол, позволять другу вот так мучиться. Но мы ничего делать не стали. Он не был нам другом. – Моряк неприятно рассмеялся.
Роуленд все еще думал о выступлении Помпельмуса.
– А зачем они глотают муравьев? – спросил он, хоть и видел: «мертвой голове» надоело, что ее моряк разговаривает с другими.
– Считается, что это лечит болезни, – сказал моряк. – Там, на Ватуа, верят, что болезнь уйдет к муравьям, и человек от нее избавится.
– И помогает? – спросил Роуленд.
«Мертвая голова» взяла моряка за руку и пыталась обратить его внимание на себя.
– Не знаю, – ответил моряк.
Все рассказанное о Ватуа показалось Роуленду невероятно увлекательным. Он никогда раньше не слышал об этом острове. Теперь же у него возникло предчувствие, что этот остров сыграет важную роль в его жизни.
– А где именно находится Ватуа? – спросил он. Но ответила Роуленду «мертвая голова»:
– Найди себе своего моряка! – сказала она злобно.
Как раз в этот момент на сцену вышел человек в бабочке и стал объявлять следующие номера. Матросы и их спутницы шепотом перекинулись несколькими фразами; потом все четверо встали и, пошатываясь, вышли из клуба, не сказав ни слова.

4

На следующее утро, позавтракав вдвоем в последний раз, Уилл и Роуленд немного поговорили о том, каким странным образом Уилл в конце концов выяснил правду о девушке из цирка.
– Мир – странное место, – сказал Роуленд.
– Иногда это просто ужасное место, – сказал Уилл. Они немного поразмышляли над этим. Потом Роуленд спросил Уилла, принял ли тот решение насчет его предложения, которое они обсуждали накануне?
– Ты должен ответить мне сейчас, – сказал Роуленд.
Уилл немного помолчал.
– Думаю, мне терять нечего, – сказал он. – Я попробую.
Роуленд поднял бокал с апельсиновым соком, и они чокнулись. Так была заключена эта сделка.

В полдень Роуленд и Уилл шли к станции под моросящим дождиком и пронизывающим ветром – подходящая погода для прощаний, подумал Роуленд.
С почты на станции, пока Уилл покупал себе билет, Роуленд отправил телеграмму Рейчел. Потом раздался последний гудок к отходу поезда, и они попрощались, пожав друг другу руки.
Только Уилл сел в свой вагон, проводники захлопнули двери, и Большой Западный экспресс пустил дым и, громко свистя, отправился в свой долгий путь. Роуленд смотрел, пока поезд не исчез из виду, а затем пошел обратно в отель «Макларен».

5

В библиотеке дома Рейчел Вандерлинден в Камберлоо все молчали. Глаза Рейчел за очками были проницательны и крайне сосредоточены.
– Вот, – сказал Роуленд через несколько секунд, – более-менее все, что я могу тебе рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33