Следующий тур олимпиады? Но почему так быстро?
В окно Дима увидел, как к по школьному двору не спеша идет его одноклассница, Лера Лазеева. Несмотря на то, что было еще тепло, она одела ярко-красную болоньевую куртку и такую же алую бандану с черным узором. К ее темным волосам такая одежда очень подходила. Галкин уже хотел выйти из машины и, небрежно захлопнув дверцу, спросить у Леры, как дела, когда из общежития вывалили Ряхин и его компания. Все были здесь: и Грызлов, и Табловин, и Мордовцев, и даже вечный прогульщик Харченко. Дима захлопнул дверь, которую уже начал открывать – не хватало, чтобы вся эта братия начала издеваться над ним на виду у Леры…
– Что ты ерзаешь? – пробурчал водитель. – Приспичило – выходи, нет – сиди…
– Сижу, сижу, – успокоил его Дима.
Но ряхинская компания, заметившая шикарный автомобиль у порога школы, с радостным гомоном бросилась к нему. Увидев на заднем сидении Галкина, Ряхин изменился в лице. Такого поворота событий он явно не ожидал.
– А ты того, чо здесь делаешь? – спросил он Диму. Тот сначала сидел, словно бы и не заметил Толика. Потом равнодушно перевел взгляд на прилипшие к стеклу лица ряхинских дружков и нарочито тихо ответил:
– Друг отца подвез.
– А чо не выходишь?
– Дальше сейчас поедем.
Ряхин задумался.
– А отец твой, того, скоро вернется?
Куда поедет Галкин, его, видимо, не заинтересовало. Толик всегда гордился тем, что его отец, фермер и бизнесмен, живет дома и уезжает в лучшем случае дня на три. Каждый раз после отлучки он привозил Толику разные подарки. Теперь Ряхин в глубине души опасался, как бы вернувшийся отец Галкина не оказался “круче” его папы. Ишь, на каких машинах ездят его друзья…
– Скоро, скоро, – ответил Дима, чтобы отвязаться.
– А, ну, ну, – промямлил Ряхин. Больше сказать ему было нечего.
Тут из школы выпорхнула директор, Зинаида Петровна. Она все время улыбалась и оборачивалась. За ней шел недовольный Кондрашкин.
– Хорошая у вас школа, хорошая, – повторял он в нос, почему-то кривясь. – И ребята хорошие.
– Спасибо Вам, Семен Иванович, – расплылась в улыбке Зинаида Петровна.
Следом за Кондрашкиным шествовал Андрей Носиков. Он победоносно поглядывал по сторонам, но, кроме Ряхина и его компании, никого во дворе не было. Следовательно, хвастать было не перед кем.
– Так вот кого мы с собой возьмем, – понял Дима и огорчился. Носиков был противным малым. Учился он хорошо, даже очень хорошо, и всегда стремился это показать. Задавал сложные вопросы тем, кто отвечал у доски, задирал нос и ехидничал, когда кто-то неправильно выполнял задание учителя.
Перед Ряхиным и его дружками Андрею задаваться было неинтересно. Он их и за людей не считал. Отношения Носикова и Ряхина были сложными. Бывало, грубый и вспыльчивый Толик бил не в меру заносчивого Носикова, но часто списывал у него контрольные, и тогда становился едва ли не лучшим его другом. Галкин, как и большинство одноклассников, Андрея не слишком любил.
Носиков уселся в машину и только тогда заметил Диму. Лицо у него разочарованно вытянулось.
– Галкин? – полувопросительно пробормотал он.
– Я, – кивнул Дима. – Не узнал?
– И тебя пригласили? – разочарованно спросил Носиков.
– Вроде бы, – ответил Дима.
Кондрашкин раскланялся с директрисой и прыгнул на переднее сидение.
– Поехали, – приказал он водителю.
Машина помчалась по улицам, а Дима подумал, что нужно было оставить банки с консервами в общежитии. Хотя к его приезду компоты и варенье могли слопать Ряхин и его дружки. Так что пусть уж провизия будет в машине. Надежнее.
– Скажите, Семен Иванович, что это будет за тестирование? – спросил Дима.
– Хорошее тестирование, – ответил Кондрашкин. – Полезное. На месте все узнаешь.

Глава третья
Тестирование

В областном департаменте образования Дима ни разу не был, и как он должен выглядеть, даже не представлял. Здание, в которое привез мальчиков Кондрашкин, поразило их воображение. Огромный десятиэтажный дом со стеклянными дверьми, открывающихся с помощью фотоэлементов, когда кто-то только подходил к порогу, блистало вымытыми стеклами и полированным мрамором. Во дворе было припарковано множество автомобилей. В широкие двери постоянно входили и выходили мужчины в строгих костюмах.
– Сила, – прошептал Носиков. Он, наверное, представил себя одним из деловых людей, приходящих сюда каждое утро. А Дима, мысливший практически, задумался: на самом ли деле они попали в департамент образования? Школ в области, конечно, очень много, ими нужно руководить, контролировать работу. Но такой огромный дом? Учителя постоянно говорили что-то о нехватке средств…
Кондрашкин между тем выскочил из машины, едва ли не силой вытащил оттуда раскрывших рты ребят и повлек их за собой: через широкие двери, мимо вахтера и охранников, по широкой марморной лестнице в несколько ступенек к лифту. Лифт был огромным, пассажиров на пятнадцать. Все вокруг было каким-то странным.
На пятом этаже мальчики наконец увидели, что они – не единственные дети в этом здании. В широком коридоре перед большими дверьми, ведущими или в кабинет большого начальника, или в зал, ожидали человек двадцать мальчиков и девочек. Внешне они делились на две группы – тех, кто испуганно жались к стенам, и тех, кто стоял группой и что-то горячо обсуждал. Ребята в группе были одеты получше. На них были костюмы и галстуки, в руках – папки и кожаные портфели. Одиноких детей в джинсах и свитерах, как видно, привезли сюда так же, как и Галкина с Носиковым. Многие из них держали в руках школьные и спортивные сумки.
Оставив мальчиков у входа, Кондрашкин юркнул в незаметную дверь рядом с большой. Галкин прислонил к стене сумку с учебниками и с банками (оставить ее в машине он не решился), а наглый Носиков сразу же подошел к беседующим ребятам.
– Что тут ожидается, пацаны? – деловито спросил он.
Дима прыткости Носикова подивился. Мальчики прервали свой разговор и, как один, внимательно оглядели незнакомца.
– Тестирование, – равнодушно бросил один из них после длинной паузы и отвернулся.
– А что, типа, тестировать будут? – не смутился Носиков.
– Пахалец ты, или нет, – бойко ответил самый младший паренек. Остальные посмотрели на него с явным неодобрением и повернулись к Носикову спиной.
– Это что такое? – переспросил Андрей, предполагая, что ему сказали сейчас что-то не слишком вежливое, но решивший разобраться до конца.
Мальчики ничего ему не ответили.
– Уроды, – тихо буркнул Носиков, вернувшись к Галкину. Дима с ним внутренне согласился, но вслух ничего не сказал.
В коридор вышел солидный седовласый мужчина – наверное, профессор – и тихо объявил:
– Прошу вас пройти в зал.
Ребята бросились к большим дверям, торопясь занять места поудобнее – подальше от доски и учительского стола. Мальчики в костюмах не спешили.
Зал оказался большой аудиторией, столы в которой поднимались к потолку по мере удаления от доски. Они стояли длинными рядами, наверх вело только два прохода.
– Портфели и сумки оставьте на столе у входа, – приказал профессор. – Бумагу и письменные принадлежности вам выдадут.
– Половины вещей потом не досчитаешься, – проворчал Носиков, кладя свою сумку на широкий преподавательский стол. – Личности вокруг трутся ненадежные… Ты, Галкин, садись рядом со мной. Может, вместе что сделаем? Эти бобры вон, стаей держатся, – кивнул он на группу мальчиков в галстуках.
Дима не успел ответить, когда профессор добавил:
– Садимся через ряд, каждый по одному.
Расселись, причем ребята, стоявшие в коридоре группой, постарались занять места поближе к доске.
– Вам будет предложено тридцать задач по физике и по математике, – объявил профессор. – Необходимо выбрать и выполнить десять из них. Можно сделать и больше, но в зачет пойдут только десять лучших. Для тех, кто посещал подкурсы, пять дополнительных задач по теории относительности. Из них необходимо решить одну. На выполнение задания – три часа.
– Эти бобры – местные, – громким шепотом сообщил со своего ряда Носиков. Так громко, что некоторые из “бобров” оглянулись.
По рядам прошел молодой парень в красном свитере, который роздал ребятам несколько листов бумаги, ручку и отпечатанные задачи.
Дима просмотрел задание. Некоторые задачи были совсем простые, к некоторым даже непонятно было, как подступиться. Он выбрал десять самых легких и быстро решил их, потом начал работать над тяжелыми – теми, что его больше всего заинтересовали. Решая задачи, Дима размышлял, зачем вообще их здесь собрали. Седой преподаватель, ходивший между рядов и приглядывающий за тем, чтобы никто не списывал, не объяснил этого. Если они участвуют в олимпиаде, то олимпиада какая-то странная. Если экзамен – то для чего они его сдают?
Два часа пролетели незаметно. Дима неожиданно для самого себя поднял руку и спросил:
– А где задачи с теорией относительности?
Профессор с удивлением посмотрел на Диму.
– Разве вы занимались на наших подкурсах? Я вас почему-то не помню.
Дима удивился, что преподаватель говорит ему “вы”, и объяснил:
– Мне дядя рассказывал о релятивистских эффектах. А я сам потом прочитал в учебнике. Там ничего сложного нет.
– Вот как? – усмехнулся профессор. – Кирилл, выдайте молодому человеку дополнительное задание.
Ребята с первых рядов – видимо, посетители подкурсов – окинули Галкина долгими, не предвещающими ничего хорошего взглядами.
Из задач по теории относительности Дима решил только одну. То, что рассказывал ему дядя, и то, что он прочел потом в школьном учебнике, мало подходило для решения задач. Но, по крайней мере, Дима попытался.
Когда истекло три часа, профессор объявил:
– Теперь попрошу вас не расходиться. Вас проводят в столовую, а затем вы должны будете пройти медицинское обследование.
Уже знакомый ребятам Кирилл собрал листки с решениями и повел ребят в столовую на восьмом этаже. Нагруженный книгами и банками Дима чувствовал на себе насмешливые взгляды местных ребят. С такими сумками – и туда же, теорией относительности интересуется…
В столовой, украшенной зеркалами во всю стену, наполненной аппетитными запахами, Дима понял, как он проголодался. На каждом столе лежали чистые белые скатерти, стояли цветные графины с водой и расписные солонки.
– Да это просто ресторан какой-то – пробурчал Носиков, вновь появившись рядом с Галкиным. В коридоре он старался держаться от него и от его сумок подальше. – Дорого, наверное, все…
– Заказывайте, что хотите, – предложил Кирилл. – Если не можете выбрать, попросите стандартный обед. Платить не нужно. Вы – наши гости, все за счет департамента.
– Стандартный обед! Как бы не так, – заговорщицки прошептал Андрей на ухо Диме. – Посмотрим, что будут заказывать местные – они тут, наверное, уже бывали. Не спеши.
Дима решил, что такое предложение не лишено смысла. В практических вопросах Носиков ориентировался хорошо. Мальчики встали в очередь следом за троицей ребят в галстуках.
Дети впереди заказывали стандартные обеды, получали капустный салат, суп, картофельное пюре с бифштексом и зеленым горошком, компот и сладкую слойку.
– По-моему, неплохой обед, – обратился Дима к однокласснику.
– Ты подожди, – яростно дернул его за рукав Носиков.
Он оказался прав.
Первый мальчик, самый старший – ему было лет пятнадцать – заказал уху, жареного осетра с картофелем фри, кофе с молоком и мороженое. Второй попросил отбивные с горошком, морковный салат и два пирожных с чаем. Третий выбрал котлеты с гречневой кашей, дымящийся густой суп со странным названием и три цветных шарика мороженого в большой металлической вазочке.
– А ты говоришь – стандартный, – усмехнулся Андрей. – Заказывай.
– Можно отбивные с жареной картошкой и горошком? – спросил Дима.
– Конечно, – улыбнулась девушка, стоящая на раздаче. – Две отбивные, картофель фри и горошек, – объявила она куда-то вглубь помещения, где булькала, свистела и пузырилась еда. Что еще?
– Салат, кофе и мороженое, – попросил Галкин.
– Первое не будете?
– Лучше мороженого побольше, – заявил Дима.
– Большую порцию мороженого-ассорти, – крикнула девушка молодому человеку за стойкой. Тот кивнул и за полминуты соорудил в глубокой вазочке что-то невообразимое: шоколад, сироп, орехи, и много-много мороженого…
Носиков тяжело вздохнул и попросил:
– Мне то же самое, только вместо мороженого – пирожные. Слоеное, эклер, картошку, бисквитное, шоколадное и ореховое.
Девушка тут же горкой выложила на тарелочку заказанные сладости, хотя Дима ожидал, что она спросит Носикова, осилит ли он все это, а проще говоря, не треснет ли у него физиономия…
– Ты почему мороженого не хочешь? – тихо спросил Дима.
– Нельзя. Горло болит, – признался Андрей.
К концу обеда, когда мороженого в вазочке осталось только на дне, Дима понял, что и мороженого можно переесть, хотя до сих пор с ним этого не случалось. Он сильно опасался, что горло заболит и у него.
В дверях между тем снова возник Кирилл.
– Абрамов, Бутиков, Галкин и Дворецкая – идите со мной, – пригласил он. – Остальные могут посидеть здесь или вернуться в Большой зал – там профессор Землянин разберет решения задач.
Все мальчики в костюмах тут же вскочили с явным намерением не упустить ни одного слова профессора. С трудом поднялся и Галкин. Он подхватил сумки и пошел к Кириллу.
– Я еще здесь посижу, – бросил вслед ему объевшийся сладостей Носиков. – Что не решил – то не решил. И нечего заранее расстраиваться. Интересно, еще пирожных дадут? С собой?
Дима следом за Кириллом побрел по переходам, уводящим в другое крыло огромного здания. Проводник был не слишком разговорчив, ребята, которые шли с ним – тоже.
За белой пластиковой дверью обнаружился словно бы больничный покой.
1 2 3 4 5 6