Я так хочу! Если понадобится, то пойду одна, вот так-то, ваша светлость, — заявила она с вызовом, и сердце Дидниса дрогнуло.
— Мир, моя умница. Сдаюсь. Не допущу, чтобы моя девочка ходила куда-нибудь одна.
— Вот здорово! Па, я тебя обожаю! — Не в силах сдержать восторга, она вскочила с кресла и, обогнув стол, бросилась на шею отцу, чтобы запечатлеть на его макушке звучный поцелуй.
— И я тебя обожаю, Джоски. — На глаза убийцы набежали сентиментальные слезы. — Что ж, будем готовиться. — Они торопливо собрали еду, питье и оружие, оделись потеплее и, опустив пониже капюшоны плащей, зашагали пустынными проулками к Прямоводному каналу. Там взяли платный домбулис, который доставил их к Зеленому молу, а уж оттуда вновь отправились пешком.
На рыночном пирсе, продуваемом всеми ветрами и омываемом нескончаемым дождем, не было ни души. Два-три фонаря у ближайших зданий бросали пятна тусклого света на мокрый деревянный настил пристани, осклизлые от тины опоры, укрытые парусиной горы ящиков и клетей. Сквозь завесу дождя виднелась россыпь разномастных судов — от крошечных домбулисов до огромных торговых галер. Отыскать среди них «Великолепную» не составило труда. Невозможно было не узнать очертания внушительных размеров венеризы с двумя башенками — на носу и на корме.
— Вон она, — указал рукой Диднис. — Похоже, никого там нет.
— Тогда чего мы ждем? — Звонкий голос Джоски перекрыл заговорщический шепоток дождевых капель.
— Тише, девочка. Путь свободен и ждать нам в самом деле нечего.
— Отлично! Тогда вперед!
Крадучись подобравшись к сходням, они удостоверились, что охраны нет и в помине, и поспешно взошли на борт.
«Великолепная» была безлюдна, во всяком случае, так представлялось на первый взгляд. Диднис и Джоски, вымокшие до нитки, с любопытством разглядывали паркетное покрытие палуб, золоченые снасти, резные инкрустированные мачты. Как и большинство лантийцев, прежде они могли любоваться всей этой красотой только издали. Но теперь можно было совать нос куда только заблагорассудится.
— Обрати внимание, дитя мое, эта проволока, использованная в инкрустации, — чистое золото. Как и те диски на мачтах.
— Не повыковырять ли нам их, как ты думаешь?
— Дорогая моя, — с укоризной произнес Вурм-Диднис, — мы не какие-нибудь бандиты и не воры. Неужели вы хотите покрыть себя несмываемым позором?
— Простите, ваша светлость.
— Дитя мое, совершив кражу, мы запятнаем свою репутацию, опорочим честное имя. Но даже если взглянуть на это с более практической точки зрения, мы бы тем самым привлекли к себе ненужное внимание.
— Я как-то не подумала, — созналась Джоски.
— Ничего страшного. В тебе говорят инстинкты, которые требуется отшлифовать опытом, а он приобретается с годами. Но пойдем, надо наконец познакомиться с «Великолепной».
Тщательный осмотр судна показал, что оно вовсе не так безлюдно, как им представлялось. Внизу, в трюме, в конце узкого коридорчика с кладовыми по обе стороны, обнаружилась тяжелая двустворчатая дверь, запертая массивным золоченым засовом. Приподняв его, они осторожно заглянули внутрь и в тусклом свете прихваченного из кубрика фонаря увидели три квадратных постамента, чем-то напоминавших похоронные дроги. На каждом лежал опутанный белыми блестящими веревками пленник, истощенный настолько, что на него было больно глядеть. Такие же мягкие влажные веревки змеились по полу и стенам, причудливо закрученными лианами свисали с потолка, жадно цеплялись к распростертым телам. Двое пленников не подавали признаков жизни, молча и неподвижно покоясь под тяжестью живых клубков. Третий жалобно постанывал во сне. Их не разбудил ни скрип двери, ни появление непрошенных гостей.
— Что это? — шепотом ужаснулась Джоски.
— Это те несчастные, чьи жизненные силы служат пищей для судна. Видишь, Джоски, видишь, «Великолепная» подкрепляется!
Веревки, опутывавшие стонущего мужчину, запульсировали, и вскоре он, мучительно вскрикнув, погрузился в глубокое забытье.
— Фу, какая мерзость! — возмутилась Джоски.
— Да, не слишком приятное зрелище, — согласился ее отец, прикрывая дверь. — И все же мы должны быть благодарны этим бедолагам.
— Благодарны? За что, ваша светлость?
— Жизненные силы пленников снабжают судно энергией, необходимой для его функционирования без человеческого участия. Иными словами, «Великолепной» не нужен экипаж.
— А, теперь понимаю. Такой громоздкой да еще и разукрашенной посудине, — Джоски обвела широким жестом венеризу, — потребовался бы не один десяток матросов. А так герцогу только и нужно захватить с собой несколько смазливых служанок. Стало быть, можно надеяться, что помешать нам будет некому.
— Именно, дитя мое. Умница моя, сразу ухватила суть дела. Но хватит об этом. Время-то идет. Давай-ка подыщем местечко, где мы могли бы укрыться.
В конце концов выбор их пал на одну из кладовок — темное тесное помещеньице, заставленное бочками, мешками и корзинами. Вахту решили нести по очереди, начиная с Дидниса, но прежде поудобнее устроились за штабелем составленных друг на друга деревянных ящиков. Диднис соорудил из своего плаща нечто вроде подстилки, мешок с крупой превратился в не слишком удобную подушку, и на этой импровизированной постели растянулась Джоски, укрывшись собственной накидкой. Было уже поздно, и даже ее неукротимая энергия иссякла. Не обращая внимания на неудобство лежанки, девушка тут же заснула безмятежным сном и проспала всю ночь, пока ее отец, не смыкая глаз, караулил.
Время тянулось удручающе медленно, но, к счастью для затаившихся в трюме наемных убийц, ремонт «Великолепной» близился к завершению. К вечеру второго дня на судне пополнили запасы продовольствия, заменили источники питания. Вечером на борт венеризы вошел штурвальный с тремя помощниками — экипаж весьма малочисленный для герцога Повона. Оставалось предположить, что, стремясь усыпить бдительность кельдамы Нуксии, его милость решил сократить число посвященных в его ночные экскурсии. Разумеется, рано или поздно Нуксия обо всем узнает, но можно ведь и отсрочить тот недобрый час. Впрочем, какими бы соображениями ни руководствовался герцог, венериза была безлюдна, что идеально соответствовало планам Вурм-Дидниса.
В ту ночь под безоблачным звездным небом развернулись большие зелено-золотые паруса. Повинуясь некоему магическому заклинанию, «Великолепная» бесшумно отчалила от рыночного пирса, чтобы проплыть по каналам до самой герцогской пристани.
Раздавшиеся наверху топот ног и звуки какой-то суетливой деятельности позволили притаившейся в кладовой парочке сделать вывод, что готовится нечто необычное. Более проворная Джоски отправилась разведать обстановку и вскоре вернулась с обнадеживающим сообщением: герцог здесь, на венеризе.
— Штурвальный, трое матросов и герцог, — доложила она. — Задачка-то оказалась наилегчайшей. Пойдем же.
— Рано, милая, рано.
— То есть как?
— Мы находимся слишком близко к дворцу.
— И что с того?
— В самом дворце и возле него наверняка дежурят гвардейцы. Случись небольшая заваруха, мы неизбежно привлечем их внимание, а нам это вовсе ни к чему.
— Да, пожалуй, ваша светлость. — Глаза Джоски лучились дочерней любовью. — Позвольте вам сказать, что в мире не найдется другого такого заботливого отца и такого непревзойденного убийцы.
Польщенный Диднис даже покраснел от удовольствия.
— Полно, дитя мое. Ты сделаешь меня тщеславным.
— Вот бы и мне когда-нибудь стать на вас похожей.
— Голубка моя, со временем ты станешь стократ лучше. Ты и сейчас делаешь потрясающие успехи.
Крепко взявшись за руки, они дождались, пока венериза отойдет подальше от берега. Кто знает, куда заведет герцога желание хоть на время скрыться от кельдамы, оставить позади крепость Вейно? Они могли уплыть до Джеровы — самого дальнего из девяти островов Ланти-Юма, куда угодно. Но когда Венериза наконец стала на якорь, леди Джоски, предпринявшая очередную вылазку за информацией, вернулась, прямо-таки сияя от радости.
— Мы дома! — заявила она восторженным шепотом. — Они пришвартовали корыто у самой Дестулы. Представляешь?
— С трудом, — признался Диднис. — В наши места, какими бы они ни были колоритными, редко заглядывают столь знатные визитеры. Не понимаю, что здесь понадобилось его милости.
— Ай, какая разница? Гвардейцами тут и не пахнет, на помощь, в случае чего, не дозовешься. Пошли!
— Неплохо бы подождать, пока они заснут…
— Сколько можно ждать? Все, па! Пора! Диднис медленно кивнул, отчего кивнула и его тень на стене, вычерченная тусклым светом керосиновой лампы.
— Ты права, мое сокровище. Наше время пришло. Начнем с устранения возможных свидетелей.
— Матросов?
— Естественно.
Они на цыпочках вышли из кладовой, пробрались на камбуз, где повар украшал предназначенный для Герцога шоколадно-каштановый десерт кремовыми розочками. Один удар стилета — и крем из белого стал розовым.
Из кубрика они отравились на полубак, в каюту, где камердинер Повона как раз сбрызгивал шелковые простыни герцогской постели лавандовой водой. Еще удар — и благоуханное ложе осквернила кровь рухнувшего на него слуги.
На палубе мирно посапывал уснувший часовой. Халатность, чреватая смертной казнью.
Остался один лишь штурвальный, найти которого никак не удавалось. Безуспешно порыскав по кораблю, леди Джоски в сердцах плюнула:
— Ну его! Им-то мы всегда успеем заняться. Пора, па! За дело!
Диднис кивнул, и они крадучись поднялись на верхнюю палубу полуюта, где и застали герцога, при свете свечей уминающего жареного рябчика. Зрачки его милости были неестественно расширены, настроение — самое благостное. В ознаменование побега из-под надзора кельдамы Повон пригубил за собственное здравие «Лунных грез» и после достаточно продолжительного воздержания невольно перебрал лишнего. Первоначально он намеревался насладиться покоем, после всего отправиться за советом к мудрому Нуллиаду. Теперь же планы герцога внезапно изменились. При виде незваных гостей Повон поднял бокал.
— О, у меня, как я вижу, компания. Восхитительно! — сказал он и захихикал.
Диднис и Джоски недоуменно переглянулись.
— Прошу вас, присоединяйтесь. Садитесь и приступайте к трапезе, — великодушно пригласил герцог. — Очень рекомендую фенхелевый крем. Просто объедение. Ничуть не менее достоин похвалы и овощной террин.
— Фу, гадость! — поморщилась леди Джоски.
— Как вы сказали, деточка? — не понял Повон.
— Овощи — дерьмо!
— Ваша милость, она хочет сказать, что мы здесь не затем, чтобы разделить ваш ужин, — деликатно пояснил Вурм-Диднис.
— Вот как? — Повон выпятил нижнюю губу и вяло полюбопытствовал: — А зачем же вы здесь?
Вурм-Диднис молча вытащил стилет. Герцог с изумлением воззрился на оружие:
— А это для чего?
— Для вас, ваша милость. Готовьтесь.
— Кто вы? — нахмурился Повон, силясь выудить из памяти какое-то воспоминание и досадуя оттого, что это никак ему не удается.
— Я скажу вам, кто мы такие, — не дожидаясь ответа отца, выпалила Джоски. — Это — лорд Янс Вурм-Диднис, величайший убийца в Ланти-Юме, а может, и на всем белом свете. А я — Джосквинилью Вурм-Диднис, единственная дочь его светлости и единственная помощница. Ваш сын Снивер заплатил нам за то, чтобы мы вас пришили, что мы сейчас и сделаем. Поняли теперь, кто перед вами?
— Дорогая, вовсе не обязательно было все это рассказывать… — пожурил дочь Вурм-Диднис.
— А почему бы и не рассказать, па? Лично я горжусь, что все именно так, а не иначе, и хочу видеть, как он отреагирует.
Вряд ли застывшее на лице герцога выражение сполна удовлетворило ее ожидания. Он, похоже, ощущал смутный дискомфорт, легкое замешательство, но не больше.
— Дитя мое, необходимо вырабатывать в себе суровую сдержанность. Объяснять жертве, что к чему, — право же, лишнее.
— Но почему, ваша светлость? Что в этом плохого? Да и какая разница?
Будто в ответ на ее вопрос, герцог Повон поднялся из кресла, не отрывая остекленелого взгляда от стилета. Наконец сквозь розоватый дурман «Лунных грез» пробилось острое осознание угрозы, и герцог заорал во всю глотку:
— Штурвальный! На помощь! Убивают! — и неверным шагом попятился, пока не уперся в поручень.
— Скорей, па! Держи его!
Молниеносно выбросив вперед руку, Диднис метнул стилет так сильно, что глаз не уследил бы за его движением. Герцог потерял равновесие, перевалился через перила и с истошным криком полетел в волны Прямоводного канала. Раздался шумный всплеск, и грязная вода сомкнулась над его головой. Сколько Диднис и Джоски ни вглядывались в черноту, они так ничего и не разглядели.
— Все, пошел на корм рыбам, — заключила Джоски. — Молодчина, ваша светлость! Все-таки угрохали герцога!
— Вот уж не уверен, — покачал головой Диднис. — Куда он подевался?
— На дно, конечно. Куда же еще?
— Что-то во всем этом не то.
— Не берите в голову. Даже если удар не смертелен, умрет от потери крови. Не умрет от потери крови, так утонет. Все равно не выживет.
— Дай-то Бог, чтобы ты оказалась права, моя девочка. И все-таки до чего я не люблю неопределенность…
Их разговор прервал звук шагов за спиной. Резко обернувшись, Диднис и Джоски лицом к лицу столкнулись с ошарашенным штурвальным, явившимся на зов своего господина. Реакция их была мгновенной: в едином порыве оба бросились за спасающимся бегством моряком. Началась погоня. Впрочем, продолжалась она недолго, так как им довольно быстро удалось загнать штурвального на ют, откуда бежать ему уже было некуда. Джоски достала кинжал, Диднис — запасной нож.
Штурвальный сдавленно завопил от ужаса, ноги его подкосились и, рухнув на колени, он взглянул в безжалостные лица незнакомцев и прочел в их глазах свою смерть. В отчаянии, как увидавший призрака хватается за амулет, он ухватился за последнюю свою надежду.
— Не убивайте, — взмолился он. — Клянусь, я вас не выдам! Я слеп и глух и в глаза вас не видал.
Поскольку мольбы не принесли видимого результата, он попробовал иной подход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43