Никто никогда не намекал, что эта сторона деятельности Квисельда была платой за подаренный ему особняк ЛиТарнгравов, но всем заинтересованным сторонам это было понятно само собой. Пренебречь этими обязанностями было невозможно, а они то и дело требовали появления на публике. Однако Квисельд никуда не выходил без телохранителей и, разумеется, был в полной безопасности в стенах своего дома. Дом Квисельдов неприступен.
Бесцветным зимним днем, спустя три недели со времени получения таинственной посылки, почтенный Квисельд стоял на балкончике, выходившем во внутренний двор особняка. С этого балкончика открывался вид на обширный, совершенно невидимый с улицы сад с фонтанами и статуями. Правда, зимой сад стоял почти голый, фонтаны не работали, но дело было не в этом. Главное, что наполняло Дремпи чувством удовлетворения, была полная отгороженность этого милого местечка от городской суеты. Серая толпа, наполнявшая улицы за стеной, и не подозревала о существовании красоты, созданной исключительно для глаз ЛиТарнгравов.
И принадлежавшей теперь Квисельдам.
Дремпи оперся локтем о мраморные перила и наклонился, обозревая свои владения. Внизу простирался искусно разбитый сквер с изящными мощеными тропинками. Сверху был отлично виден каждый радующий глаз изгиб. Там и тут виднелись мраморные статуи, и Квисельду впервые пришло в голову, что украсить это собрание могло бы и изображение его нового владельца. Мраморное изваяние Дремпи Квисельда, вечно взирающего на свой тайный сад!
Взволнованный этой идеей, он перегнулся через перила, силясь разглядеть свое сокровище сквозь туман.
Что-то заскрежетало, и Дремпи ощутил, как подались под его локтем мраморные перила. Еще миг — и большой кусок камня выскользнул из-под руки и обрушился вниз. Квисельд покачнулся, вцепился в столбик балюстрады и едва удержался, чтобы не последовать за обвалившимися перилами.
Он упал на колени, с трудом переводя дыхание. Еще несколько минут Квисельду не удавалось разжать пальцы, стиснувшие столбик ограды. Немного придя в себя, почтенный Дремпи сообразил, что опасность, в сущности, не так уж и велика. Столбики над парапетом располагались часто и были настолько высокими, что перевалиться через них вряд ли вообще возможно.
Вряд ли! И все же — такая вероятность существует!
Место отступившего страха заняла ярость. Слуги — негодные лодыри! За что он им платит? Они обязаны были заметить расшатанный камень! Это их дело — обеспечивать безопасность своего господина. Найти и уволить того, кто за это отвечает! Всех поувольнять!
Квисельд поднялся на ноги, буквально влетел в свою комнату и рванул шнур звонка. Слуга появился почти мгновенно разобравшись в лавине упреков, бросился на балкон.
Тщательное исследование выявило, что камень по всей длине был намеренно отделен от опоры. Цемент был тщательно соскоблен, и только собственная тяжесть удерживала полированную плиту на столбиках перил. Такую работу не проделаешь в одиночку. Должно быть, здесь потрудилась целая команда.
Когда? Каким образом? И кто?
Враги проникли в дом Квисельдов!
Или, что еще ужаснее, затаились среди бесчисленных слуг. Страшно подумать! Почтенный Квисельд в панике раздавал приказы. Осмотр дома обнаружил незапертое окно на первом этаже. Как оно оказалось открытым, выяснить не удалось. Дальнейшие мучительные поиски не принесли ничего, кроме маленькой, втоптанной в грязь под окном белой кокарды.
С этих пор Квисельд лишился покоя. Они в доме… они повсюду… Среди друзей, среди слуг, быть может, даже среди членов семьи. Добрые, участливые лица, окружавшие его днем и ночью — маски, всего лишь маски.
Квисельд замуровал себя в личных покоях, приставив к дверям вооруженных часовых. К нему допускались только жена, сын и пара самых преданных слуг. Но ведь и благородный ландграф Джекс ЛиТарнграв наверняка считал Квисельда самым преданным слугой! Собрание Лиги Союзников и двор дрефа обойдутся без него! И пусть думают что хотят!
Его мир сузился до нескольких комнат, но хотя бы здесь он был в относительной безопасности.
По крайней мере, так он считал, пока однажды утром не увидел у себя на подушке желтого паука с голубыми полосками на спине. Топазовый палач! Его яд смертелен, и паук нападает при малейшем движении. Человек, укушенный этим пауком, гниет заживо и умирает, промучившись Дней семь-девять.
Квисельд взвизгнул и скатился с кровати. Растянулся на полу, больно ударившись головой о стоявшую рядом табуретку. По лбу медленно потекла теплая струйка. Квисельд с трудом поднялся. Голова кружилась, правый глаз видел все сквозь розоватую дымку. Он добрался до двери, распахнул ее настежь и заорал, призывая на помощь.
Рядом мгновенно оказался один из слуг. Указав дрожащим пальцем на подушку, Квисельд заплетающимся языком выговорил:
— Топаз… Топаз…
Ничто не могло доказать преданность слуги лучше, чем готовность, с которой он двинулся к кровати. Некоторое время он разглядывал членистоногое с расстояния в несколько шагов, потом, подхватив серебряную кружку, приблизился еще на шаг, присмотрелся и с улыбкой повернулся к господину:
— Обманщик.
— Что?!
— Это всего лишь «желтый обманщик», господин. Безобидный паучок, даже полезный. Очищает дом от летучих насекомых — мух, комаров и тому подобных. Его легко спутать с топазовым палачом, они очень похожи. Но их можно различить, если присмотреться к синим пятнышкам на голове. У топазового палача там всегда колечко, а у обманщика… Вам оттуда не видно, господин, не хотите ли подойти поближе и взглянуть?
— Нет! Убери эту тварь! И вызови врача! Ты что, не видишь — я ранен!
— Небольшая царапина на лбу, господин. Не стоит беспокоиться, с ней справится обычный цирюльник.
— Мне не нужен ни цирюльник, ни доморощенный лекарь, ни кого ты там еще предложишь! Вызови настоящего врача, такого, чтобы знал свое дело! Понял?
— Да, почтенный. Э-э… смею спросить, какого врача?
— О… — вопрос застал Дремпи врасплох, но он не позволил себе выказать растерянность. Одно имя вспомнилось сразу.
— Того, что рассылает объявления по домам. Иностранца из Восточного города. Да, позови доктора Фламбеску!
15
Его уверяли, что Фламбеска ни за что не придет. Говорили, что зазнавшийся стрелианец никогда не приезжает ни к кому на дом. Но почтенный Дремпи Квисельд настаивал на своем и оказался прав. Доктор Фламбеска без промедления явился на вызов. И не удивительно. Какой докторишка осмелится отказать такому важному человеку, как глава дома Квисельд.
Доктор прибыл задолго до полудня. Его ожидали, и охрана сразу пропустила стрелианца в дом. У дверей спальни врач безропотно подчинился короткому обыску. Не обнаружив ни при нем самом, ни в его саквояже никакого оружия, доктора пропустили к хозяину дома.
Почтенный Дремпи Квисельд лежал в постели, опершись на подушку, с которой изгнали многоногого гостя. Голова его была неумело перевязана окровавленным бинтом. Когда дверь отворилась, он испуганно встрепенулся, и, по одежде узнав в вошедшем стрелианского доктора, позволил себе немного расслабиться.
Доктор, как оказалось, был совсем молод. Впрочем, трудно было сказать наверняка, сколько ему лет, потому что просторная серая мантия скрывала его фигуру, а лицо пряталось в тени широкой шляпы. Пара темных очков довершала его скрытный наряд.
— Почтенный, — непринужденно поклонился Фламбеска подошел к кровати. Дремпи Квисельд почувствовал, как по спине забегали мурашки. А ведь в мирном безоружном докторе, явившемуся к нему с самыми добрыми намерениями, не было ничего пугающего. Может быть, странное впечатление объяснялось отточенностью каждого его движения и странной сдержанностью, не имевшей ничего общего с медлительной ленью. А возможно, Дремпи просто поразила непривычная одежда стрелианца и странный выговор. Так или иначе, такое отношение к нижестоящему было попросту неприличным, и Квисельд предпочел скрыть его за снисходительным тоном.
— А, вы наконец объявились, Фламбеска, — сказал он с надменной усмешкой. — Надеюсь, я вас не слишком обеспокоил?
Доктор не ответил ни на улыбку, ни на вопрос.
— Вы ранены, — заметил он. — Я осмотрю вашу рану. Кроме стрелианского акцента, в его голосе звучали еще некие странные металлические нотки.
Доктор протянул тонкую белую руку с длинными пальцами, но Квисельд непроизвольно отшатнулся. Рука тут же отдернулась.
— С вашего позволения, — сухо добавил Фламбеска. Квисельд почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо.
Выставлять себя дураком перед каким-то докторишкой! Он кивнул, насупившись, и легкие уверенные пальцы коснулись его лба. Они ничуть не причиняли боли, но Дремпи пришлось собрать всю свою волю, чтобы не отдернуть голову.
Приходилось признать, что стрелианец знает свое дело. Сняв неумело наложенную повязку, он промыл порез и наложил мазь, ни разу не причинив пациенту ни малейшего беспокойства.
— Легкая царапина, — заметил он, закончив. — Кровотечение уже прекратилось, почтенный. Нет нужды накладывать швы.
Квисельд кивнул, не доверяя своему голосу. Он чувствовал, что готов расплакаться от облегчения. Не надо швов! Ужасные иглы не вонзятся в его несчастную плоть. Никак не удавалось сдержать дрожь в руках. Дремпи спрятал их под одеяло, но слишком поздно. Доктор, конечно, заметил.
Фламбеска ловко перевязывал рану. По-прежнему совсем не было больно. Закрепив бинт, он подался назад, разглядывая своего пациента.
Квисельд заерзал под этим долгим молчаливым осмотром. Он чувствовал себя очень глупо, лежа, словно голый, с перевязанной головой и дрожащими руками. Казалось, взгляд чужеземца, направленный из-за дымчатых стекол очков, проникает прямо в голову и читает все его испуганные, виноватые, алчные мысли. Тут Квисельд отчетливо понял, что доктор Фламбеска ему не нравится, и, осознав свою неприязнь, нашел в себе силы вздернуть подбородок и твердо ответить на взгляд стрелианца.
Молчание затянулось. В отличие от леди Эстины, почтенный Квисельд устоял перед искушением заполнить его, и доктор заговорил первым:
— Рана поверхностная, почтенный. Других повреждений нет?
— Несколько синяков.
— Я осмотрю их.
— Не нужно.
— Понимаю…
Новая долгая пауза, но наконец доктор предложил:
— Будьте добры, опишите, при каких обстоятельствах вы получили ранение.
— Зачем?
— Мелкие случайные повреждения иногда являются первым видимым проявлением серьезного заболевания. Для опытного врача незначительные факты говорят о многом.
— Не в моем случае. Я просто споткнулся о табуретку, упал и разбил голову.
— Вы часто спотыкаетесь о табуретки? У вас слабое зрение?
— Я прекрасно все вижу!
— Координация движений?
— В полном порядке.
— Вам не кажется, что подобные случайности повторяются слишком часто?
— Не слишком. Послушайте, доктор, я расскажу, как было дело. Я проснулся и увидел у себя на подушке паука…
— Весьма обычная жалоба…
— Я по ошибке принял его за топазового палача — он и в самом деле был очень похож. Я выскочил из кровати и споткнулся. Как видите, всего лишь…
— Вы питаете особое отвращение к паукам, насекомым, змеям, скорпионам?..
— Да не особенно. Но в этот раз…
— Вы испугались больше, чем обычно. Возможно, причина в вашем общем состоянии?
— Я действительно обеспокоен в последнее время. Плохо сплю, плохо ем. Меня одолевают заботы.
— Какого рода?
— А это важно?
— Почтенный, чтобы излечить болезнь, нужно узнать ее причину. Любые сведения могут оказаться полезны.
— Понимаю…
Квисельд ожидал ответа, но доктор молчал.
— Ну ладно, если вы считаете нужным…
Он заговорил, сперва нехотя, о недавних пугающих событиях. Рассказал о покушениях на свою жизнь, о неестественном заболевании, о неслучайных случайностях. Рассказал о злоумышленниках, проникших в дом Квисельдов, о ненадежности слуг, о недостатке бдительности в наемной страже, о сверхъестественной изобретательности могущественных врагов. Поведал о бессонных ночах, безрадостных днях, о своих страхах и тревогах.
Изливая из себя долго копившийся страх, почтенный Квисельд почувствовал некоторое облегчение. Позабыв о первоначальной неприязни к иноземному доктору, он не упускал ни единой подробности, и ему становилось легче с каждым произнесенным словом. Наконец исповедь закончилась. Почтенный Квисельд взглянул на свои руки и увидел, что они перестали дрожать.
— Я чувствую себя лучше, — сказал он, с благодарностью взглянув на доктора.
— Исцеление началось, — пояснил Фламбеска, — но еще далеко не окончено. Облегчение, которое вы испытываете сейчас, временное. Корень болезни не извлечен, и он неизбежно даст новые ростки.
— Ох… — Квисельд крепко стиснул руки. — А вы не могли бы прописать мне какое-нибудь успокоительное: порошок или микстуру, чтобы успокоить нервы? Разве не в них основная проблема?
— Лекарство может уничтожить симптомы, но ненадолго, и причинит притом немалый вред душе и телу. Нет, почтенный. Ради собственного здоровья и даже ради самой вашей жизни вам следует бороться с истинным источником всех бед.
— Но это невозможно. Я уже сказал, что не знаю своих врагов, и…
— Вы не догадываетесь, кто мог бы желать вам зла? Не можете вспомнить имени? Или имен?
Квисельд отвел взгляд. На ум пришла найденная в саду белая кокарда. Вспомнились бесцветные глаза Гнаса ЛиГарвола, устремленные на леди Эстину, которая вскоре после того неприятного происшествия на Зимнем Восхвалении покончила с собой.
— Я подозреваю, — признался он, — но не знаю точно.
— Неуверенность… Ее, вероятно, нелегко переносить.
— О да! Ужасно!
— Знать наверняка — пусть даже самое худшее — было бы легче, не так ли?
— Намного лучше! Но невозможно…
— Для человека вашего положения, почтенный… главы Дома Квисельдов, чье слово немало значит при дворе самого дрефа, для прославленного друга Белого Трибунала…
— Вы не понимаете, доктор. Мой враг… то есть тот, кого я в первую очередь подозреваю… занимает куда более высокое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57