И вот наступает момент, когда ты видишь, что шнур подожжен, по нему ползет искорка и ты уже не в состоянии остановить взрыв. Ты обречен совершить то, что казалось тебе только фантазией.
– Ой, – воскликнула Ванесса, – папочка, не говори такие страшные вещи!
Я сказал что-то о том, что точка взрыва будет зависеть от того, насколько убийство, которое ты мысленно запланировал, совместимо с твоей натурой, твоей личностью. Если мотив убийства несостоятелен, то есть не связан с самым сильным элементом твоей личности, господствующей страстью, то никакой бикфордов шнур не загорится.
– Но кто же будет задумывать убийство, если не затронуто то, что ты называешь господствующей страстью? – весьма резонно заметил Пол.
– Разговор становится интересным, – медленно, с расстановкой произнесла Мара Торренс. – Скажите же нам, какой, по-вашему, мотив мог бы подвигнуть каждого из нас переступить последнюю черту?
Я ответил, что не знаю присутствующих достаточно хорошо. Молодая женщина провела в воздухе сигаретой и остановилась на миссис Ситон.
– Давайте, Джанет. Мистер Стрейнджуэйз недостаточно хорошо нас знает, поэтому мы сами расскажем ему о своих мотивах. Начинайте.
– Моя дорогая Мара, я не люблю этих игр в правду. Они всякий раз заканчиваются слезами.
– Ладно, я скажу за вас. Это очень просто. У Джанет господствующая страсть – это Плаш-Мидоу и все, что в нем находится. Она убьет каждого, кто посягнет на это… Теперь ваша очередь, Пол.
– Я чистый альтруист. Я бы мог убить во имя блага человечества. Хотелось бы мне собрать в одной комнате руководителей великих держав, наставить на них автомат и пообещать, что если они через три часа не договорятся о запрете атомной бомбы, я открою огонь.
– Ну что ж, неплохо. А ты, отец?
Реннел Торренс вытер жирное лоснящееся лицо.
– Я художник. На убийство меня подвигло бы только благородное чувство. Я бы…
– Хм. Или если бы кто-нибудь встал между тобой и твоими земными благами, – перебила его дочь снисходительно-презрительным тоном. – Ты можешь убить в панике. А также, возможно, ради выгоды, если это окажется более или менее безопасно, а выигрыш будет очень значительным… Ну, Роберт убил бы за искусство, правда, Роберт?
– Возможно, вы и правы, моя дорогая, – мягко промолвил поэт. – Вот только я никогда бы не смог заставить себя взглянуть в лицо своей жертве. Мое убийство отнесли бы к разряду тех, которые совершаются издалека – знаете, что-нибудь вроде пилюль с цианидом в пузырьке из-под аспирина.
Тут Ванесса, сидевшая себе тихонечко в облаке своих желтых волос и что-то соображавшая, вдруг задумчиво проговорила:
– А мне хотелось бы отравить нашу химичку, мисс Глабб. Каким-нибудь медленно действующим ядом. И потом смотреть, как она извивается и корчится у моих ног…
– Ванесса!
– А когда она стала бы уже отдавать Богу душу, я дала бы ей противоядие. Или поставила бы ей здоровенную клизму, а еще лучше желудочный зонд. Мистер Стрейнджуэйз, вы мне расскажете, как ставят желудочный зонд?
Ты могла бы попробовать на себе, тебе было бы очень полезно, улыбнулся Лайонел, ткнув сестренку в живот. – Прямо противно видеть, как ты раздуваешься после каждой еды.
– Замолчи, Лайонел, прошу тебя, ты просто невыносим! И я вовсе не обжора.
Итак, остается. Лайонел, – сказала Мара. – За что же наш рыцарь без страха и упрека мог бы совершить убийство?
Ну, я мог бы свернуть тебе шею, когда у тебя будет особенно противное настроение.
– О да, преступление на почве сексуального влечения. Так и запишем, парировала она, смерив сто долгим пронзительным взглядом.
На лужайке наступила тишина. Над нашими головами ворковали лесные голуби. Я различал вдали приглушенный плеск воды у плотины.
– А что, никого не интересует, за что я убила бы человека? – произнесла Мара Торренс.
Все молчали.
– Я могла бы убить из мести, – сказала она.
Вот здорово! – пришла в восторг Ванесса. – Совсем как я с мисс Глабб!
Появился Финни – убрать чашки со стола.
– А как насчет нашего Финни? – протянула Мара.
Миссис Ситон с угрожающим видом повернулась к ней:
– Мара, я запрещаю тебе, ты ведь знаешь, что Финни не…
– Ладно, ладно. Финни – принадлежность Плаш-Мидоу, и трогать его нельзя. Я знаю. Правильно, Финни?
Карлик закудахтал и лучезарно улыбнулся Маре Торренс. Когда он ушел в дом, Роберт Ситон обратился ко мне:
Тут есть один очень интересный момент. Финни повторит все, любое действие, которое увидит. Так его научила моя жена.
Вы хотите сказать, – уточнил я, – что если он на самом деле увидит, как убивают человека, он преспокойно может повторить это на другой жертве?
Роберт Ситон кивнул, но тут его жена решительно взяла разговор в свои руки и направила его в совершенно иное русло. Все снова стало мило, непринужденно и безмятежно. Через час мы с Полом уехали. Хозяева стояли у ворот и махали нам руками – знаменитый поэт в окружении своих роз и очаровательной семейной группы. Как хорошо; и как же редко творец окружен такой прекрасной, такой спокойной обстановкой для работы. Съезжая с дорожки на мостовую, я бросил прощальный взгляд назад и увидел, как кусты роз с какой-то нежной заботливостью сдвигаются вокруг Роберта Ситона и наконец совершенно его поглощают. Какая благодать. Какой покой…


Глава. Чемодан без бирки

Через два месяца после посещения дома Ситона Найджел Стрейнджуэйз получил телеграмму:
Н. СТРЕЙНДЖУЭЙЗУ, УЭЛБЕК-КЛАБ, ЛОНДОН. ТЕЛО В ТЕМЗЕ ПОЛТОРЫ МИЛИ ВВЕРХ ПО ТЕЧЕНИЮ ОТ ХИНТОН-ЛЕЙСИ ТОЧКА ИНТЕРЕСУЕТЕСЬ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК ПОЛ
На что Найджел ответил:
П. УИЛЛИНГХЭМУ, РОББ ФАРМ, ХИНТОН-ЛЕЙСИ, ОКСФОРДШИР. НЕТ С КАКОЙ СТАТИ ВЫУДИ ЕСЛИ ТЕБЕ ТАК ИНТЕРЕСНО ОЧЕНЬ ЗАНЯТ НАЙДЖЕЛ
Еще через два дня, когда он работал над своей книгой о графологии рукописей ряда поэтов двадцатого века, пришла вторая телеграмма:
Н. СТРЕЙНДЖУЭЙЗУ, УЭЛБЕК-КЛАБ, ЛОНДОН ПОЛИЦИЯ ВЗЯЛА ПЛАШ-МИДОУ В ОСАДУ ТОЧКА ДЖАНЕТ СИТОН ОТЛИЧНОЙ ФОРМЕ ПРИНЯЛА НА СЕБЯ КОМАНДОВАНИЕ ОБОРОНОЙ ТОЧКА УЖЕ ОТМЕТЕЛИЛА ИНСПЕКТОРА ТОЧКА ТЕПЕРЬ-ТО ИНТЕРЕСУЕТЕСЬ ВЫ СТАРЫЙ ПОЖИРАТЕЛЬ ТРУПОВ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК ПОЛ
Найджел не ответил. Пол Уиллингхэм никогда не писал писем; он также не пожелал поставить у себя дома телефонный аппарат на том основании, что наговорился по телефону во время войны, так что Найджелу ничего не оставалось, как отправиться к нему и заставить его объяснить, что означает вся эта болтовня. Но сперва Найджел позвонил своему старому другу, суперинтенданту Блаунту, в Новый Скотланд-Ярд: у него не было желания прерывать работу из-за какой-то легкомысленной телеграммы от Пола. В то же время нельзя было сбрасывать со счетов, что тело, найденное в полутора милях вверх по течению от Хинтон-Лейси, находилось одновременно в полутора милях ниже Ферри-Лейси; к тому же вряд ли полиция пожаловала в Плаш-Мидоу только для того, чтобы полюбоваться розами.
– Блаунт? Это Стрейнджуэйз. Извините за беспокойство, но вам ничего не известно о теле, найденном в Темзе Два или три дня назад – в Оксфордшире, неподалеку от местечка, называемого Ферри-Лейси?
– Да, я как раз только что разговаривал с помощником комиссара, он звонил мне по поводу этого дела. Ну, не странное ли совпадение? Оксфордширцы просили у нас помощи.
– А в чем там дело? Самоубийство? Убийство?
– Боюсь, что самое настоящее убийство. Вы вообще-то газеты читаете?
Только «Всемирные новости». Причем по воскресеньям. А кто жертва?
– Вот это-то и надо выяснить, – ответил суперинтендант Блаунт и невесело ухмыльнулся. – Но вы-то откуда обо всем этом знаете, если не читали газет?
– Дело в том, что я знаком с Ситонами, которые живут…
Черт бы вас побрал, Стрейнджуэйз! Вы сегодня вечером свободны? Хотелось бы поболтать с вами после того, как я встречусь с инспектором Гейтсом – это местный полицейский, отвечающий за расследование.
Тот самый, которого отметелила миссис Ситон?
– О чем это вы? А-а… да, у этой дамочки напор, как у древнего гунна. Так что, будете вы свободны в десять вечера?
Найджел решил не копаться в ежедневных газетах, а подождать до вечера и узнать все в неискаженном виде от Блаунта. И вот в одиннадцатом часу вечера они вдвоем, не считая бутылки виски, сидели в комнате Найджела.
– О-очень недурной напиток, – произнес Блаунт, причмокивая. – Где только вы его добываете? На черном рынке? Вам везет, скажем прямо. Ну ладно, теперь об этом вашем теле…
Вот что рассказал Блаунт.
В прошедшее воскресенье в 9.20 вечера молодая пара, проводящая свой отпуск в лодочном походе, заплыла в камыши по южному берегу Темзы, чтобы стать там на якорь для ночевки. Отталкиваясь шестом, молодой человек вдруг почувствовал, что ему что-то мешает. Он пошарил в воде багром и вытянул труп, запутавшийся в стеблях камыша. Девушка сошла на берег и побежала на ближайшую ферму за помощью, а мужчина остался сторожить труп. Прибыла полиция, и тело отправили в морг. Вскрытие показало, что следов асфиксии, то, есть удушья, не наблюдается, поэтому («даже не беря в расчет другие доказательства», – мрачно обмолвился Блаунт) можно было заключить, что смерть наступила не вследствие нахождения под водой – то есть речь идет не об утоплении. Трупное окоченение прошло, ладони рук и ступни ног побелели, подкожные вены приобрели коричневатый оттенок; в то же время в нижней части живота не появились еще зеленоватые пятна, которые свидетельствуют о наступлении второй стадии разложения. Судя по этим признакам, время наступления смерти определяется в пределах от тридцати шести часов до пяти суток от момента обнаружения трупа.
Исходя из того, что мертвецы всплывают на поверхность лишь через восемь – десять дней после смерти, можно сделать вывод, что труп сбросили в воду совсем недалеко от места, где он был обнаружен. Правда, поскольку в паре миль вверх по течению находится плотина, течение там довольно сильное, и оно могло снести тело несколько ниже, протащив по дну реки; полиция может провести эксперимент с манекеном, чтобы проверить это предположение. Суммируя все данные, можно заключить, что скорее всего тело сбросили в воду не позже ночи с пятницы на субботу и не раньше, чем в предыдущий вторник, где-то между Ферри-Лейси и зарослями камыша, где нашли труп, – если только вообще его сразу не спрятали в камышах. Труп не пытались затопить с помощью тяжелых предметов, что крайне нетипично для такого рода случаев. Осмотр берегов реки в поисках следов сбрасывания тела в реку ничего не дал, потому что все воскресенье на этом отрезке реки удили рыбу члены лондонского клуба спиннингистов и после них все вокруг было затоптано и замусорено. Однако местная полиция не обнаружила и никаких признаков того, что труп сбросили непосредственно в камыши. Вполне возможно, что тело доставили туда на лодке и прямо там спустили под воду – эта версия сейчас также прорабатывается.
Суперинтендант отбарабанил все это одним духом и замолчал, потягивая виски и хитро поглядывая на Найджела.
Так как же он был убит? – спросил Найджел.
– Никаких следов насилия на трупе… э… не обнаружено.
– Яд?
– Никаких следов яда во внутренних органах, – ответил Блаунт, откровенно наслаждаясь озадаченным выражением на лице Стрейнджуэйза.
– Его не утопили. Не отравили. Не застрелили, не зарезали и не забили до смерти. Что же это за труп в таком случае?
На мертвеце макинтош – и больше никакой одежды.
На макинтоше обнаружены чуть заметные следы крови, сохранившиеся даже несмотря на пребывание под водой, – с вальяжным самодовольством продолжал Блаунт.
– Но каким же, черт побери, образом…
Главным образом на внешней стороне макинтоша. Предполагается, что покойник был ростом пять футов восемь дюймов.
– Что это значит – предполагается? У оксфордширской полиции что, не нашлось рулетки, чтобы измерить его рост?
Наконец-то настал тот кульминационный момент, к которому, не торопясь, подводил Найджела суперинтендант. Он сказал:
– Видите ли… довольно трудно с точностью определить рост человека, когда у него нет головы. – Суперинтендант откинулся в кресле, наслаждаясь изумлением Найджела. Помолчав, он снова заговорил: – Вот так. Голову отрубили по самую шею, – о-очень грубо, видно, что работал дилетант…
– Ничего себе…
– И, больше того, голову нигде не могут разыскать. Инспектор Гейтс прочесал дно на милю вверх и вниз но течению и…
Но, если тело привезли на лодке, человека могли убить где-то за сотню миль оттуда и там же спрятать голову!
Так-то оно так, но на макинтоше есть дырка, а маленький клочок ткани от этого макинтоша, вырванный как раз из этого места, нашли на заборе на опушке леса Фоксхолвуда, в миле от пешеходного мостика в Ферри-Лейси.
– Ну, так в чем же дело? Значит, этот тип был местный. Кто-нибудь из местных жителей пропал?
– Все на месте, – покачал головой Блаунт. – Больше того, мы просмотрели списки пропавших мужчин по всей Великобритании, и наше тело не подходит ни под одно из имеющихся описаний.
Так зачем же понадобилось отрезать ему голову?
– Вот именно, Стрейнджуэйз! Вы попали в самую точку! – воскликнул Блаунт, придя в совершенно для него нетипичное, насколько мог судить Найджел, возбуждение. – Человеку отрезают голову и тщательно ее прячут, чтобы жертву не могли опознать. С трупа снимают одежду, чтобы мы не могли идентифицировать ярлык портного, магазина или прачечной – макинтош, кстати говоря, был дешевенький, от «Юниверсал-тейлорз», его могли купить в любом из нескольких сотен отделений компании – мы пытаемся найти это отделение, но… – Суперинтендант пожал плечами. – И вообще, зачем столько беспокойства, если жертву все равно никто но знает? Конечно, прошло еще мало времени. Но это тело, похоже, свалилось к нам с неба: оно же не отвечает описанию ни одного из пропавших в стране! Положение не из приятных, скажу я вам… Ну, а вы что думаете по этому поводу?
– Возможно, так оно и было – он свалился к нам с неба, – задумчиво сказал Найджел. – Из какой-нибудь далекой страны… На нем не было случайно кожаных сандалий?
1 2 3 4 5 6