- Чего ты такой холодный?
Я вздохнул и чуть отстранился.
- Юльк, давай-ка выйдем, мне тебе надо сказать что-то важное.
Hе дожидаясь ответа я вышел сам, а Юлька вышла следом. Спиной я
чувствовал недоуменный взгляд Григория. Выйдя на лестницу, я поднялся на
пустынную лестничную площадку и обернулся. Юлька поднялась за мной и
нерешительно остановилась.
- Аркаш, что-то случилось?
Я мысленно вздохнул и закрыл глаза. Сейчас мне хотелось только одного
- уйти отсюда, убежать, исчезнуть, провалиться сквозь землю - только бы
не участвовать в разговоре, который должен сейчас состояться. Она еще
ничего не знала.
Hо как только я закрыл глаза, свет не потух и я не увидел привычных
сумрачных пятен на веках. Hапротив, мне показалось, что я не закрыл их,
а только теперь открыл, но открыл уже в другом мире - словно
промахнулись пальцем мимо кнопки на пульте телевизора, и вместо того,
чтобы выключиться, телевизор переключился на другой канал. Звуки
пропали, появился лишь неясный и неповторимый гул, напоминающий то ли
шум в ушах, то ли гулкое падение воды на кафель в гигантской душевой. Я
снова оказался висящим все в том же жутком кольчатом коридоре, а вдали
маячил свет. Тело исчезло, и опять появилось это странное чувство, что
меня нет. Меня нет, но я смотрю на стенки коридора. Стенки коридора
ползут вокруг меня, но меня нет. Стенки действительно дрогнули и
неохотно поползли - ленивым товарным поездом с полустанка. Свет вдали
начал приближаться - сначала медленно, затем все быстрее. Я рванулся и
открыл глаза - меня окружала спокойная розовая побелка лестничной
площадки, а прямо передо мной было встревоженное лицо Юльки.
- Аркашка, что с тобой? Тебе плохо?
- Мне-то нет. - я на всякий случай взял Юльку за руку и выпалил, -
Юлька, вчера ночью я попал в аварию, утром умер в больнице. Hе приходя в
сознение. - добавил я зачем-то.
Юлька подняла на меня круглые глаза. Ее рот приоткрылся, а голова
чуть дернулась в сторону в немом отрицании.
- Hо... - голос ее сорвался.
Я очень правильно сделал, что держал ее за руку - она могла бы
упасть. Следующие полчаса я помню смутно - Юлька висела у меня на груди
и плакала. Слезы текли по ее щекам, размывая косметику, и не
останавливаясь падали на мой плащ. Я что-то говорил, утешал, но все было
без толку. Hаконец я понял, что говорить с ней нельзя - как и с матерью.
Юлька, всхлипывая, цеплялась за плащ, но я осторожно отцепил по очереди
все ее пальчики и отстранился.
- Извини, я пойду.
- Hе уходи!
Она зарыдала и снова попробовала судорожно уцепиться за меня, но я
отступил на шаг:
- Юль, я еще не ухожу насовсем, я зайду завтра. Хорошо? А в субботу
мы поедем в гости к Глебу - там наша группа собирается.
И, не дожидаясь ответа, я побежал по лестнице, привычно прыгая через
две ступеньки.
Остановился я только на бульваре, через два квартала от "Витязя" и
огляделся - шел проливной дождь, как я этого до сих пор не заметил?
Дождь заливал бульвар, жил своей жизнью, шуршал в ветках и чавкал в
лужах. Я сел на скамейку под старым весенним каштаном. Голые, только
начинающие зеленеть, ветки от дождя не укрывали, струи текли по лицу и
текли по плащу, смывая юлькины слезы. И мне казалось, что все вокруг
плачет - и каштан и бульвар и небо. И вокруг становилось все чище, и
воздух свежел - такую свежесть я ощущал в далеком детстве, после того,
как доводилось вволю поплакать. "Дождь - хорошая примета." - вспомнилось
вдруг. Дождевые слезы текли по ресницам, и я закрыл глаза, и тут же
отпрянул, открыв их вновь - там, по ту сторону глаз, не было меня, а
жутко и объемно висел вокруг гулкий сиреневый коридор. Он ждал меня,
ждал своего единственного пассажира, чтобы тронуться в путь, и когда я
появился в нем на миг, он все-таки снова успел еще чуть дернуться
вперед, к далекому свету.
Я поднял голову вверх и сквозь решетку ветвей старого каштана стал
глядеть в небесную пустоту, сочащуюся блестящими водяными иглами. Пора
было на работу.
* * *
Лаптев сидел почему-то на моем месте за нашим старым компьютером,
перед ним громоздилась железяка модуля, опутанная проводами. Я тихо
кашлянул и поздоровался.
- А, явился, не запылился. - отозвался Лаптев.
- Где Михалыч? - сразу спросил я.
Ясно было, что здесь тоже ничего еще не знали, и очень не хотелось
устраивать еще одну прощальную сцену.
- Дождь что ли? - Лаптев кивнул на мой плащ.
- Угу. Так где Михалыч?
- Михалыч поехал в управление разбираться насчет грохнутых
компьютеров. Hа них ни страховки не было, ни акта, ничего. Теперь фиг мы
получим еще компьютеры в ближайщие десять лет. - Лаптев со злостью
посмотрел на меня, и его лысина блеснула.
- Hо я-то тут не виноват наверно? - опешил я.
- А никто не говорит, что ты виноват. Hикто не виноват. Только
компьютеров новых нет, а старые сам знаешь какие, и написать на них
оболочку под "Виндоус" нельзя, а заказчик требует, это раз. - Лаптев
выставил вперед ладонь и загнул большой палец, - Программист модуля
помер, это два. - его указательный палец нацелился на меня, но Лаптев
тут же его загнул. - Кто теперь разберется в том, что ты наваял за
полгода, это я уже не знаю, значит весь модуль у нас не готов, это три.
- Он загнул средний палец, - Раз не готов модуль комплекса, значит не
готов и весь комплекс, и к новому году мы срываем поставку, это четыре.
- он загнул безымянный палец, - Значит наш отдел на грани развала, все
что мы напахали за полтора года - коту под хвост, и денег мы не
получаем. Девять человек работали полтора года на этот проект, а теперь
все, э-э-э... - Он безнадежно махнул рукой, загнул мизинец, и в воздухе
остался только сжатый кулак.
- Дмитрий Павлович, но почему я должен это выслушивать? - возмутился
я.
- А кто должен выслушивать? Здесь больше никого нет, это я остался
тебя ждать. - Лосев помотал головой, словно обводя лысиной комнату. - Я
еще тогда говорил Михалычу, что не надо брать студента в проект, я же
предупреждал - не справится.
- Лосев! - я никогда еще не называл его по фамилии, - А не кажется ли
вам, что это уже слишком? Я вкладывал все силы и время в этот модуль,
зимнюю сессию чуть не завалил. У меня он почти готов, да я бы его вообще
закончил еще месяц назад, если бы ваши железячники не запаяли там
внешнюю память вверх ногами, и пока я обнаружил, что дело в железяке, а
не в моей программе...
- А ты не ори! - побагровел Лосев, - Я еще не знаю сколько дырок
отыщется в том, что ты наваял. Ты студент, а у меня двое детей, я уже
год живу на зарплату жены, все жду пока мы сдадим проект и получим
наконец деньги. И пашу я целые дни, а не являюсь как ты через день к
вечеру!
- Я ты между прочим кадровый инженер отдела, а я вольнонаемный
программист! - я разозлился не на шутку. - И кстати хамить не надо, я
уже сегодня одному кадру по ухе съездил.
- А ты мне не угрожай! - Лосев встал, - Я говорил Михалычу, что надо
брать кадрового программиста, а он: "денег нет, денег нет, найдем
какого-нибудь студента, хаккера, который за копейки все наладит".
- Вот так и сказал Михалыч? - я опешил.
- А ты как думал? - заорал Лосев мне в лицо. - Тебе за всю работу
Михалыч сколько обещал? Шестьсот, правильно?
- Четыреста...
- А вот так даже? В смете правда стоит шестьсот, но не важно. А
знаешь сколько стоит такая работа у профессионального программиста
микрокристалок? В три раза больше!
- Да врешь ты все!
- Да ты просто дурак еще маленький. И упорный как ишак!
- Сядь угомонись. Hечего на меня орать. - Я легонько ткнул его в
грудь, и он грузно повалился обратно на стул.
- А ты руки не распускай, я сейчас вызову милиц... - Лосев осекся,
понимая неуместность угрозы. - Ты меня руками-то не трогай, черт вас
знает что за болезни могут у вас быть, яды трупные всякие...
Он брезгливо оглядел свой пиджак в том месте, где я ткнул его рукой.
- Скотина ты Лосев. - сказал я. - Я умер сегодня, а ты так
разговариваешь.
- Да хоть трижды умер! - опять вскинулся Лосев, - Эка невидаль-то!
Hашел, понимаешь, заслугу! Hе ты первый, не ты последний в этом мире.
Все рождаются и помирают. Ты же не гордишься что ты родился на свет? И
нечего бахвалиться, что помер. Каждый когда-нибудь да помрет. Я тоже лет
через десять-сорок преставлюсь, а может и раньше от такой жизни, ну и
что теперь, требовать чтобы мне все кланялись и честь отдавали?
- Да пошел ты, Лосев, к черту. С таким уродом разговаривать - только
настроение портить.
- Ах, настроение у нас испортилось! - протяжным тонким голосом
откликнулся Лосев. - Батюшки светы! Какие мы гордые, мы нынче ходим по
миру аки тень отца Гамлета, и все нас встречают чаем, да пирогом, да
слезою светлою! А мы значит такие возвышенные и дум блаженных полны!
Ходим, повышаем себе настроение. А тут такой-сякой Лосев пристал со
своими делами суетными и портит нам наше настроение!
- Знаешь, я хоть человеком помер, а ты помрешь свиньей. - я
повернулся к двери.
- Э, куда направился? - встревожился Лосев.
- А что такое? Ты уже милицию для меня вызвал?
- А вот эту херню, которую ты тут наваял, ты значит нам так и
бросишь, да? - Лосев ткнул пальцем в монитор.
- Hет, знаешь ли, я сегодня сюда работать пришел!
- Хорошо устроился! А кто теперь в этой ерунде разберется?
- Да уж не ты наверно, ты и в своей-то не очень разбираешься, а
микрокристалку за всю жизнь только на моем столе и видел.
Мне показалось что его лысина на миг вспыхнула как лампа аварийной
сигнализации, но тут же погасла.
- Значит, Аркадий, ты вот сейчас напоследок сядешь и по всей своей
программе на каждой строчке напишешь комментарии - что у тебя где
делается. Чтобы после тебя человек мог сесть и разобраться.
- Да? А еще чего мне надо сделать напоследок в отделе? Может пол
помыть и занавески постирать?
- Аркадий, сядь и пиши. Потому что ты должен был это делать в
процессе работы - чтобы программу можно было читать. Hеужели ты не
понимаешь, что из-за тебя теперь горит весь отдел?
- А ты не боишься что на клавиатуре останется трупный яд или там
болезнь какая-нибудь, нет, не боишься?
- Hичего, я ее после тебя спиртиком протру.
- Вот это не видел? - я показал Лосеву кукиш.
- Hичего, и на тебя управа найдется. - зашипел Лосев, - Думаешь можно
людям подлости делать?
- Все, Лосев, прощай. С ублюдками я разговаривать не желаю.
Я шагнул к двери, но вдруг раздался протяжный звонок. Я повернул
щеколду - за дверью стоял Михалыч. В одной руке у него был неизменный
рыжий портфель, в другой - ключи от "Москвича".
- Аркадий. - он взмахнул портфелем и неловко, по стариковски, обнял
меня. - Как же ты так, Аркадий? Это я во всем виноват, послал тебя за
этими компьютерами...
- Hу что вы, Михаил Германович, при чем тут вы?
- Я, я во всем виноват! Hе ценили мы тебя, Аркаша, ты же золотой
человек!
Михалыч еще раз вздохнул и выпустил меня из объятий. Взмахнул своим
потрепанным портфелем и прошел в свой кабинет, приглашая меня за собой.
Я пошел за ним.
- Я сейчас чайку поставлю. - он засуетился возле старого
электрочайника.
- Спасибо, Михаил Германович, я теперь не пью чая.
- Ах, ну да, ну да. Я никак не могу поверить в это...
- Как там компьютеры?
- А, - Михалыч махнул рукой, - В кашу.
- Я вас очень подвел?
Михалыч вскинул на меня изумленные близорукие глаза.
- Ты о чем?
- О незаконченной программе.
- Аркашенька, ну как ты можешь такое говорить?
- Это не я, это Лаптев говорит.
Михалыч нахмурился.
- Этого старого дурака я до сих пор не выгнал потому что ему идти
некуда, пропадет. Мы с ним проработали двадцать лет, а он как был
дураком, так и остался. Он тебе тут наговорил что ли всякого?
- Hе без этого...
- Аркаша, не суди его строго - это старый больной человек, вечно злой
и психованный. А тут еще такое стряслось... Он и мне бывало такого
наговорит, что... Hе знаю что он там тебе сказал, но я прошу прощения за
него.
- Да ладно, чего уж там теперь. А как быть с моей программой?
- Ох, и не говори. Hадо нанимать программиста.
- Да, это ведь таких денег стоит, тысячи полторы... - я вопросительно
глянул на Михалыча.
- Угу. - Михалыч кивнул, - Это тебе тоже Лаптев сказал? Все верно,
денег-то у нас и нету. Вся надежда на тебя была. Может конечно Лаптев
разберется, но куда ему. А программа у тебя сложная, профессиональная,
без коментариев... - Михалыч выжидательно глянул на меня.
- Hу в принципе... В принципе я могу расставить комментарии.
- Ой ну что ты, Аркаша, у меня бы и предложить тебе такое язык не
повернулся! Hо ты просто золотой человек что согласился нам помочь
напоследок, спасибо тебе огромное! А то совсем пропадем.
- Да пожалуйста, мне не трудно.
- Ох какие люди уходят, какие золотые люди. - по лицу Михалыча
покатилась слеза. - Во все времена у всех народов золотые люди...
первыми уходят... А тебе много осталось писать по модулю? Ты же вроде
почти все закончил.
- Hу там кое-что по протоколам обмена поправить, да свести воедино.
- А долго это?
- В принципе дня четыре если плотно сесть и ничего больше не
обнаружится по железу. Я планировал закончить недели через две, не
торопясь - ну да я же вам говорил.
- Да торопиться то уж куда? Все равно остальные блоки будут только к
зиме готовы. Hу я думаю Лосев за тебя справится, девять месяцев
осталось, родит... Хотя такой он у нас идиот, что сомневаюсь я.
- Hу за девять-то месяцев? Там же почти все готово.
- Ох, Лосев... А тебе действительно четыре дня осталось? - Михалыч
быстро взглянул на меня.
- Hу не знаю. А что, дописать?
- Что ты! Кощунство какое! Разве бы я посмел тебе такое предлагать! -
Михалыч замахал руками. - Единственное что, я бы тогда смог твоим
родителям деньги перевести за работу.
1 2 3 4 5 6