Порою наши слабости привязывают нас друг к другу ничуть не меньше, чем самые высокие добродетели.
Постоянство - это всегдашняя мечта любви.
Правила нравственности, как и люди, меняются с каждым поколением: они подсказаны то добродетелью, то пороком.
Праздность более утомляет, чем труд.
Прежде чем ополчиться на зло, взвесьте, способны ли вы устранить причины, его породившие?
Привычка - все, даже в любви.
Пустое дело - пытаться угодить завистникам.
Пьяный отпускает иногда более забавные шутки, чем записные остроумы.
Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы.
Равно слабодушны и те, что окружают свои дела непроницаемым покровом тайны, и те, что все о них выбалтывают.
Разуму не постичь надобностей сердца.
Робость можно определить как боязнь порицания, стыд - как уверенность, что оно неминуемо.
Самые кислые люди - это те, которые слащавы из интереса.
Самые полезные советы те, которые легче всего использовать.
Самый увлекательный разговор - и тот утомляет слух человека, поглощенного страстью.
Сделавшись собственностью человека, животное ублажает его самолюбие.
Сила или слабость нашей веры зависит скорее от мужества, нежели от разума. Тот, кто смеется над приметами, не всегда умнее того, кто верит им.
Соблюдение целомудрия вменяется в закон женщинам, меж тем в мужчинах они превыше всего ценят развращенность. Не забавно ли?
Советы старых людей - как зимнее солнце: светят, да не греют.
Сознание плодотворности труда есть одно из самых лучших удовольствий.
Сознание своей силы умножает ее.
Судя по всему, человек от природы не способен к независимому существованию.
Суровость закона говорит о его человеколюбии, а суровость человека - о его узости и жестокосердии.
Твердый характер должен сочетаться с гибкостью разума.
В старости не увеличивается число друзей: все потери тогда безвозвратны.
Терпение - это искусство надеяться.
Только тот способен на великое деяние, кто живет так, словно он бессмертен.
Торгуя честью, не разбогатеешь.
Тот, кто требует платы за свою честность, чаще всего продает свою честь.
Тщеславие… лишает людей естественности.
У женщин обычно больше тщеславия, чем темперамента, и больше темперамента, чем добродетели.
Ум должен не ограничивать, а дополнять добродетель.
Умеренность в великих людях ограничивает лишь их пороки.
Ум - око души, но не сила ее; сила души - в сердце.
У нас нет ни сил, ни случая сотворить все добро и зло, которое мы собирались сотворить.
Управлять одним человеком иной раз труднее, чем целым народом.
Успех создает мало друзей.
Хотите подчинить себе других - начинайте с себя.
Мне жаль влюбленного старика: юношеские страсти губительно опустошают изношенное и увядшее тело.
Человека называют бесхарактерным, если душа его слаба, легкомысленна, непостоянна, но даже эти недостатки все равно образуют характер.
Человеколюбие - вот первейшая из добродетелей.
Человек, от которого никому нет проку, поневоле честен.
Чрезмерная осмотрительность не менее пагубна, чем ее противоположность: мало проку от людей тому, кто вечно боится, как бы его не надули.
Чужое остроумие быстро прискучивает.
Шутка у философов столь умеренна, что ее не отличишь от серьезного рассуждения.
Язык и мысль ограничены, истина же беспредельна.
Ясность украшает глубокие мысли.
Войны подобны судебной тяжбе, где судебные издержки превышают спорную сумму.
В дружбе, браке, любви, словом, в любых человеческих отношениях мы всегда хотим быть в выигрыше, а поскольку отношения между друзьями, любовниками, братьями, родственниками и т. д. особенно тесны и многообразны, не следует удивляться, что в них ждет нас больше всего неблагодарности и несправедливости.
В известном смысле недостатки любого произведения сводятся к одному - оно слишком длинно.
В любом трактате проглядывает подчас немало двусмыслицы, а это доказывает, что каждая из договаривающихся сторон сознательно намеревалась нарушить его, как только представится возможность.
Велики людские притязания, а цели - ничтожны.
Вельможа слишком дорого продает свое покровительство; поэтому никто и не считает себя обязанным платить ему признательностью.
Все, что слишком длинно, приедается, даже жизнь; однако ее любят.
Всего ошибочнее мерить жизнь мерою смерти.
Дураки употребляют умных людей с той же целью, с какой мужчины-недоростки носят высокие каблуки.
Дураков меньше, чем думают: люди просто не понимают друг друга.
Дурных людей всегда потрясает открытие, что и добропорядочные способны на хитроумие.
Если болезненный человек съест вишню, а назавтра сляжет с простудой, ему непременно скажут в утешение, что он сам во всем виноват.
Живость ума не слишком красит человека, если ей не сопутствует верность суждений. Не те часы хороши, что ходят быстро, а те, что точно показывают время.
Как трудно заниматься выгодным делом, не преследуя при этом собственной выгоды!
Какие услуги ни оказывай людям, им все равно не сделаешь столько добра, сколько, по их мнению, они заслуживают.
Какую бы нежность ни питали мы к друзьям и близким, их счастья все равно мало, чтобы осчастливить и нас.
Когда человек неспособен занять и развлечь себя, он берется занимать и развлекать других.
Когда я вижу человека, превозносящего разум, я готов держать пари, что он неразумен.
Люди готовы наобещать горы, чтобы избавиться от необходимости дать хотя бы крохи.
Люди редко примиряются с постигшим их унижением: они попросту забывают о нем.
Много говорят лишь о тех мыслях и книгах, которые интересны многим.
Монахами становятся из набожности, а солдатами - из нечестия, но затем те и другие исполняют свои обязанности почти всегда по необходимости или по привычке.
Мы без особого труда прощаем вред, причиненный нам в прошлом, и бессильную неприязнь.
Мы делаем вид, будто нам лень завоевывать славу, и при этом лезем из кожи ради ничтожной корысти.
Мы знаем за собой много такого, о чем люди всегда умалчивают, и угадываем в них то, о чем умалчиваем сами.
Мы не в силах пренебречь презрением окружающих: у нас слишком мало самолюбия.
Мы не доверяем даже умнейшим людям, когда они советуют, как вести себя, но не сомневаемся в непогрешимости собственных советов.
Мы не очень печемся о благополучии тех, кому помогаем только советами.
Мы не понимаем, сколь притягательны сильные страсти. Нам жаль людей, живущих в вечной тревоге, а они презирают нас за то, что мы не знаем тревог.
Мы не так домогались бы всеобщего уважения, когда бы твердо знали, что достойны его.
Мы редко вдумываемся в чужую мысль; поэтому, когда нам самим приходит такая же, мы без труда убеждаем себя, что она совершенно самобытна - столько в ней тонкостей и оттенков, которых мы не заметили в изложении ее автора.
Настоящие политики лучше разбираются в людях, нежели те, что подвизаются на поприще философии; другими словами, именно политики - настоящие философы.
Наше суждение о других не так изменчиво, как о самих себе.
Нашу снисходительность мы приберегаем для праведников.
Неглупые дурнушки часто злы: их гложет досада на свое безобразие, ибо они видят, что красота восполняет любой недостаток.
Нелегко ценить человека так, как ему хочется.
Немного здравого смысла - и от глубокомыслия ничего не останется.
Несправедливо требовать от людей, чтобы из уважения к нашим советам они делали то, чего никогда не стали бы делать ради самих себя.
Нет обиды, которой мы не простили бы, отомстив за нее.
Нет утраты болезненней и кратковременней, чем утрата любимой женщины.
Неустанная деятельность скорее приведет к богатству, нежели осмотрительность.
Отчаянье обманывает чаще, нежели надежда.
Подданные льстят государям куда как с большим пылом, чем те эту лесть выслушивают. Жажда что-то добыть всегда острее, чем наслаждение уже добытым.
Пожалуй, на свете не существовало писателя, довольного веком, в котором ему привелось жить.
Расположения сильных мира сего скорее добьется тот, кто помогает им пустить по ветру их добро, нежели тот, кто пытается научить, как его приумножить.
Редкий человек способен, не дрогнув, стерпеть правду или сказать ее в глаза.
Самыми лучшими министрами были те люди, которые волею судеб дальше всего стояли от министерств.
Светские люди не говорят о таких мелочах, о каких судачит народ, но и народ не интересуется таким вздором, каким заняты светские люди.
Совесть умирающих клевещет на всю прожитую ими жизнь.
Стоит нам почувствовать, что человеку не за что нас уважать, - и мы начинаем почти что ненавидеть его.
Солдаты потому полны такой вражды к народу, на чьей земле воюют, что им нельзя грабить в свое удовольствие и что мародеров наказывают: люди всегда ненавидят тех, кому причиняют зло.
Страх перед людьми - вот источник любви к законам.
У завзятых остряков есть постоянное место в хорошем обществе - и всегда последнее.
Хорошая кухня - вот что крепче всего связывает между собой людей хорошего тона.
Хороших желудков куда меньше, нежели хорошей пищи.
Чем бесспорнее изречение, тем больше опасность, что оно станет общим местом.
Великие короли, полководцы, политики, замечательные писатели - все они люди; пышные эпитеты, которыми мы себя оглушаем, ничего не могут прибавить к этому определению.
Глупо ласкать себя надеждой, будто мы способны убедить других в том, чему и сами не верим.
Мы многому верим без доказательств, и это естественно.
Лжецы угодливы и кичливы.
Несправедливость всегда оскорбляет наши чувства - разве что она приносит нам прямую выгоду.
Тверже всего мы знаем то, чего не заучиваем.
Кто не способен к великим свершениям, тот презирает великие замыслы.
Лицо человека выражает и его характер, и темперамент. Глупое лицо выражает лишь физические свойства - например, крепкое здоровье и т. д. И все-таки нельзя судить о человеке по его лицу, ибо физиономии людей, равно как манера держать себя, отличаются переплетением столь различных черт, что тут очень легко впасть в заблуждение, не говоря уже о несчастных обстоятельствах, которые обезображивают природные черты и не позволяют душе отразиться в них, - например, оспины, болезненная худоба и пр.
Торг честью не обогащает.
Нам легче приобрести лоск всезнания, чем основательно овладеть небольшим числом знаний.
Дух подвластен тому же закону, что и тело, - невозможности существования без постоянного питания.
Ум достигает великого только порывами.
Неизменная скупость в похвалах - верный признак посредственного ума.
Ум око души, но не сила ее; сила души - в сердце.
Ум большинства ученых правильнее всего, пожалуй, уподобить человеку прожорливому, но с дурным пищеварением.
Пусть люди совершают любые ошибки себе во вред, лишь бы им избегнуть худшей напасти - подчинения чужой воле.
Глупец, у которого большая память, исполнен мыслей и фактов; но он не умеет делать выводов и заключений - а в этом вся суть.
Великий человек берется за великие дела потому, что сознает их величие, глупец - потому, что не понимает, как они трудны.
Говорят мало основательного, когда стремятся сказать необычное.
Несколько примеров, приведенных в немногих словах и на своем месте, придают мыслям больше блеску, больше весу и авторитетности; но излишнее обилие примеров и излишек подробностей всегда ослабляют речь.
Красноречие, вероятно, наиболее редкий, равно как и самый изящный из всех талантов.
Красноречие следует предпочесть знанию.
Тратить красноречие на соболезнования, когда заведомо известно, что горе притворно, значит бесстыдно ломать комедию.
Если мысль нельзя выразить простыми словами, значит, она ничтожна и надо ее отбросить.
Кто красноречив от природы, тот иной раз говорит великие истины с такой ясностью и краткостью, что большинство людей не думает, что в них была глубокая основательность.
Чашечка кофе после обеда - и наше самоуважение возрастает; точно так же достаточно порою небольшой шутки, чтобы сбить большую спесь.
Тщеславные люди - плохие дипломаты: они не умеют молчать.
Не жалко, что человек родился или умер, что он лишился своих денег, дома, имения, все это не принадлежит человеку. А то жалко, когда человек теряет свою истинную собственность - свое человеческое достоинство.
Люди не в силах устоять перед лестью, и даже понимая, что им льстят, все равно попадаются на эту удочку.
Самая новая и самая самобытная книга та, которая заставляет любить старые истины.
Достоинства человека есть драгоценные камни, которые красивее играют в оправе скромности.
Мы восприимчивы к дружбе, справедливости, человечности, состраданию и разуму. Не это ли и есть добродетель, друзья мои?
Окажись я единственным обитателем земли, владение ею не доставило бы мне радости: у меня не было бы ни забот, ни наслаждений, ни желаний, даже богатство и слава превратились бы в пустые слова, ибо не станем обманывать себя - всеми своими удовольствиями мы обязаны людям, прочее в счет не идет.
Попробуйте в разговоре с человеком непреклонно суровым сказать доброе слово о милосердии, и вы услышите в ответ: Если закон не будет безжалостен, нас удавят в собственной постели. О кровавая трусость!
Не полагайтесь на уважение и доверие человека, который, входя во все ваши интересы, не говорит вам о своих.
Только общение излечивает от самонадеянности, робости, глупой заносчивости, только свободный и непринужденный обмен мнений позволяет изучать людей, прощупывать, распознавать и сравнивать себя с ними.
Люди глупые никогда не поймут умных.
Легко критиковать автора, но труднее - оценить его.
Можно от всего сердца любя человека, все-таки понимать, как велики его недостатки. Было бы глупой дерзостью мнить, будто нашего расположения достойно лишь одно совершенство. Порою наши слабости привязывают нас друг к другу ничуть не меньше, чем самые высокие добродетели.
Бывают весьма порядочные люди, которые умеют веселиться лишь на один манер - зло потешаясь над собеседниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204