А Леотрик обрушивал на врата один могучий удар за другим, и матовая сталь Портала Звучащего, Исхода Войны, закаленная противу любых мечей мира, разлеталась звенящими осколками.
И вот Леотрик, сжимая в руке Сакнот, вошел в брешь, прорубленную им в воротах, и вступил в неосвещенный, похожий на пещеру зал.
Слон бежал от него с трубным звуком. А Леотрик застыл на месте, держа в руке Сакнот. Когда топот слона затих в отдалении, все замерло в похожем на пещеру зале, и воцарилось неподвижное безмолвие.
Но вскоре тьму далеких чертогов наполнил мелодичный перезвон колокольцев, что приближались и приближались.
А Леотрик все ждал во мраке, и колокольцы звенели все громче, растревожив гулкое эхо, и вот, наконец, появилась процессия всадников верхом на верблюдах: они выезжали по двое из внутренних покоев крепости, все до одного – вооруженные ятаганами ассирийской работы и облаченные в доспехи, и кольчужная сеть, закрепленная на шлемах, скрывала их лица и колыхалась при каждом шаге верблюдов. И все они остановились перед Леотриком в похожем на пещеру зале, и колокольчики верблюдов звякнули и стихли. И предводитель каравана обратился к Леотрику:
– Лорд Газнак желает, чтобы вы умерли на его глазах. Извольте пойти с нами, а по пути мы сможем обсудить способ, коим лорд Газнак желает предать вас смерти.
С этими словами предводитель раскрутил железную цепь, что висела свернутой у его седла, но Леотрик ответствовал:
– Я охотно последую за вами, ибо я пришел убить Газнака.
Тут погонщики верблюдов Газнака расхохотались жутким смехом, потревожив вампиров, что дремали под необозримыми сводами крыш. А предводитель заметил:
– Лорд Газнак бессмертен (если не принимать в расчет Сакнот), и закован в броню, что закалена против самого Сакнота, и владеет мечом вторым в мире после Сакнота.
И ответствовал Леотрик:
– Я – лорд меча, имя которому – Сакнот.
И он шагнул к стражам-погонщикам верблюдов, и Сакнот взлетал вверх и вниз в его руке, словно повинуясь неистовому биению пульса. И приспешники Газнака обратились в бегство: всадники подались вперед и хлестнули верблюдов плетками, и те помчались сквозь колоннады, по коридорам и через сводчатые залы крепости, оглашая тьму оглушительным звоном колокольцев, и затерялись во мраке внутренних чертогов. Когда же все стихло, Леотрик задумался, куда пойти, ибо погонщики верблюдов рассыпались во все стороны; засим юноша двинулся прямо и вскорости дошел до огромной лестницы в середине зала. Леотрик ступил на середину широкой ступени и на протяжении пяти минут упорно поднимался все вверх и вверх. В просторном зале, через который поднялся Леотрик, света было мало, ибо лучи проникали только сквозь узкие бойницы здесь и там, а во внешнем мире уже сгущались сумерки. Лестница привела юношу к раздвижным дверям, закрытым неплотно, так что Леотрик протиснулся сквозь щель и попытался двинуться дальше, но не смог, потому что вся комната оказалась завешана веревочными гирляндами: они протянулись от стены к стене и, перекручиваясь, петлями свисали с потолка. Эта плотная черная завеса заполняла весь зал. Веревки казались мягкими и невесомыми на ощупь, словно тончайший шелк, но Леотрику не удалось порвать ни одной, и хотя, пробиваясь вперед, юноша разводил их в стороны, не успел он пройти и трех ярдов, как веревки сомкнулись вокруг него, словно душный плащ. Тогда Леотрик отступил и извлек из ножен Сакнот, и Сакнот беззвучно рассек веревки, и так же беззвучно обрывки легли на пол. А Леотрик медленно двинулся дальше, водя перед собою Сакнотом вверх и вниз. Оказавшись в середине залы и рассекая мечом огромный подвесной гамак из крученых прядей, юноша вдруг увидел перед собой паука крупнее барана, и паук взглянул на гостя крохотными, однако изрядно грешными глазками, и молвил:
– Кто ты, что портишь труды многих лет, свершенные во славу Сатаны?
И ответствовал Леотрик:
– Я – Леотрик, сын Лорендиака.
И сказал паук:
– Сей же миг начну плести веревку, на которой тебя повесят.
Тогда Леотрик рассек еще одну связку канатов, и подобрался поближе к пауку, что деловито сплетал витые нити, и паук, отрываясь от работы, полюбопытствовал:
– И что же это за меч, способный разрезать мои веревки?
И ответил Леотрик:
– Это Сакнот.
Тогда черная шерсть, нависающая над паучьей мордой, раздалась вправо и влево, и паук нахмурился; в следующее мгновение волоски снова сомкнулись и сокрыли все, кроме грешных маленьких глазок, плотоядно поблескивающих в темноте. Но прежде чем Леотрик успел дотянуться до чудища, паук проворно вскарабкался по одной из своих веревок на высокие стропила и уселся там, утробно урча. Расчищая себе путь Сакнотом, Леотрик прошел через всю комнату и обнаружил дальнюю дверь; дверь оказалась закрыта, а ручка – вне пределов его досягаемости, так что юноша прорубил себе дорогу Сакнотом ровно так же, как поступил с Порталом Звучащим, Исходом Войны. И вступил Леотрик в ярко освещенный зал, где за огромным столом пировали Королевы и Принцы; повсюду вокруг горели тысячи свечей, и свет их отражался в вине, что пили Принцы, и в великолепных золотых канделябрах, и золотой блик играл на монаршьих лицах, и на ослепительно-белых скатертях, и на серебряных блюдах; и вспыхивали и гасли кристаллы драгоценных камней в волосах Королев, причем к каждому камню было приставлено по отдельному летописцу, который за всю свою жизнь иных хроник не вел. Между столом и дверью выстроились две сотни лакеев – в два ряда, по сто в каждом, лицом друг к другу. Никто не взглянул на Леотрика, когда вошел он через брешь в стене, но один из Принцев задал вопрос лакею, и вопрос этот передавался из уст в уста по всей цепочке прислужников, пока не дошел до последнего, стоявшего рядом с Леотриком, и сказал он Леотрику, на него не глядя:
– Что тебе здесь нужно?
И ответствовал Леотрик:
– Я пришел убить Газнака.
Лакей за лакеем повторяли этот ответ, покуда не достиг он пиршественного стола. – Он пришел убить Газнака.
И новый вопрос прокатился по ряду лакеев. – Как твое имя?
И противоположный ряд доставил ответ к столу.
Тогда один из Принцев объявил:
– Уведите его туда, откуда мы не услышим криков.
Лакей за лакеем передавали эти слова по цепочке, покуда не достигли они последней пары прислужников, и те шагнули вперед, намереваясь схватить Леотрика.
Тогда Леотрик показал им меч, говоря:
– Это Сакнот.
И оба прислужника передали рядом стоящему: «Это Сакнот», – а затем завизжали и обратились в бегство.
Так, пара за парой, вдоль по всему двойному ряду, лакей передавал лакею: «Это Сакнот», – а затем с визгом обращался в бегство, и вот последние двое донесли весть до пирующих, а все остальные к тому времени уже исчезли. Тут в панике вскочили Королевы и Принцы, и опрометью бросились прочь из зала. И едва исчезли они, роскошный стол показался взору маленьким, замусоренным и жалким. А до Леотрика, что остался в опустевшем зале, размышляя, в которую из дверей проследовать, издалека донеслись звуки музыки, и юноша понял, что это волшебники-музыканты убаюкивают Газнака напевами.
И вот Леотрик зашагал в ту сторону, откуда доносилась музыка, и вышел через дверь, противоположную той, через которую прорубил вход, и попал в зал не менее обширный, чем прочие, и было там немало женщин, наделенных неземной красотою. И спросили они гостя, что тот ищет, и, услышав, что пришел он убить Газнака, все они принялись заклинать юношу побыть с ними, говоря, что Газнак бессмертен, если не брать в расчет Сакнот, и что им нужен рыцарь, способный защитить их от волков, тех, что всю ночь рыщут у стенных панелей и порою врываются в зал, ибо трухлявое дерево для них – не преграда. Может статься, Леотрик поддался бы искушению и задержался, будь это смертные женщины, ибо странная красота их тревожила душу, но заметил юноша, что вместо глаз у них – крохотные язычки пламени мерцают в глазницах, и понял, что перед ним – не более, чем лихорадочные сны Газнака. Потому молвил он:
– Есть у меня дело, касающееся до Газнака и Сакнота, – и решительно прошел через весь зал.
И при слове «Сакнот» женщины вскрикнули, и пламя глаз их померкло до тлеющих углей.
А Леотрик покинул их и, прорубая путь Сакнотом, пробился сквозь следующую дверь.
Оказавшись за пределами зала, юноша ощутил на лице ночной воздух, и обнаружил, что стоит на узком перешейке между двумя пропастями. Справа и слева от него, насколько хватало глаз, стены крепости обрывались в бездонную бездну, хотя над головой по-прежнему простирались высокие своды; а прямо перед ним зияли две полные звезд пропасти: они рассекали Землю насквозь и открывали взору нижнюю часть неба; а между ними вилась тропинка, и уводила она вверх, и по обе ее стороны легли отвесные обрывы. А за пределами бездн, там, где тропа подходила к дальним покоям крепости, музыканты все наигрывали волшебный напев. И вот юноша ступил на тропу, что в ширину не превышала и шага, и двинулся по ней, сжимая Сакнот в руке. В безднах шумели крылья: то вампиры летали туда и сюда, по пути воздавая хвалу Сатане. Вскорости юноша увидел, что поперек тропы разлегся дракон Тхок, искусно притворяясь спящим, и хвост его свесился в одну из пропастей.
Леотрик зашагал к нему, и как только оказался достаточно близко, Тхок ринулся на чужака.
Леотрик с размаху ударил Сакнотом, и Тхок с воем рухнул в пропасть, и загудел во тьме воздушный водоворот, и падал зверь до тех пор, пока вопль его не затих до свиста, а потом стих и этот звук. Пару раз Леотрик видел, как на миг гасла и снова загоралась звезда: это мгновенное затмение нескольких звезд – вот и все, что осталось в мире от Тхока. И Ланк, брат Тхока, что умостился на тропе чуть подальше, понял, что это, должно быть, Сакнот, и неуклюже улетел прочь. И пока Леотрик шел между безднами, необъятный свод крыши по-прежнему простирался над его головой, заполненный тьмой. Но впереди уже показалась противоположная сторона пропасти, и увидел Леотрик зал, бесчисленные порталы которого открывались на двойную бездну, а колонны арок терялись вдали и растворялись во мраке справа и слева.
Далеко внизу, на отвесном обрыве, на котором возвышались колонны, взгляд юноши различил узкие зарешеченные окна, а между решеток показывались на мгновение и снова исчезали те, о которых лучше не поминать.
Вокруг царила непроглядная мгла: только яркие южные звезды сияли в безднах, и тут и там в зале под сводами арок вспыхивали огни: они двигались совершенно бесшумно, словно крадучись, и слух не улавливал звука шагов.
И вот Леотрик сошел с тропы и вступил в просторный зал.
И, проходя под одной из этих гигантских арок, даже сам он ощущал себя ничтожным карликом.
Последние отблески вечера замерцали в окне, разрисованном темными красками, увековечивающими свершения Сатаны на Земле. Высоко в стене находилось это окно, и лучистый свет свечей, что разливался ниже, опасливо отступал прочь.
Иных источников света там не было: только глаз Тарагавверуга, что без устали вглядывался во тьму с рукояти Сакнота, слабо переливался синим огнем. В зале нависал тяжелый и вязкий запах огромного, смертоносного зверя.
Леотрик медленно шел вперед, держа клинок Сакнот прямо перед собой и высматривая врага, а глаз, вделанный в рукоять, следил за тем, что делается у юноши за спиной.
Все замерло.
Ежели что и затаилось в тени колоннады, на которой покоились своды, оно не двигалось и не дышало.
Напевы магических музыкантов звучали совсем рядом.
Вдруг огромные двери в дальнем конце зала распахнулись: широкие створки подались вправо и влево. Несколько мгновений Леотрик ничего не видел, и ждал, сжимая в руке Сакнот. Затем, тяжело дыша, на него двинулся Вонг Бонгерок.
То был последний, самый преданный страж Газнака, и выполз он, только мгновение назад облобызав руку хозяина.
Газнак обращался с ним скорее как с ребенком, нежели с драконом, и порою давал ему с руки нежные куски человечины прямо со стола, еще не остывшими.
Длинный и приземистый был Вонг Бонгерок, и в глазах его читалось коварство, и надвигался он на Леотрика, выдыхая злобу из преданной груди, а позади него грохотал закованный в броню хвост, – так бывает, когда моряки тянут гремящую якорную цепь через всю палубу.
Вонг Бонгерок хорошо знал, что имеет дело с Сакнотом, ибо на протяжении долгих лет, свернувшись у ног Газнака, он тихо пророчествовал про себя.
И Леотрик ступил вперед, в жаркие клубы его дыхания, и занес Сакнот для удара.
Но когда Сакнот взлетел в воздух, глаз Тарагавверуга, вделанный в рукоять, узрел дракона и постиг его коварство.
Ибо Вонг Бонгерок широко разинул пасть, показав Леотрику ряды острых как сабли зубов и разверстые челюсти, обтянутые крепкой кожей. Но едва Леотрик нацелился отсечь зверю голову, тот по-скорпионьи изогнул свой закованный в броню хвост и всю длину его перенес вперед, на противника. Все это заметил глаз, вделанный в рукоять Сакнота, и нанес удар сбоку. Не острием нанес он удар, нет, ибо в таком случае отсеченный кусок хвоста, вращаясь на лету, смел бы все на своем пути – словно сосна, что ураган сорвал с утеса и швырнул верхушкой вперед, прямо в грудь какому-нибудь неосторожному скалолазу. И непременно пронзил бы он Леотрика; но Сакнот ударил плашмя, и хвост со свистом пронесся над левым плечом Леотрика, и чуть задел его броню, и оставил на ней глубокую царапину. Тут сверкающий хвост Вонг Бонгерока хлестнул недруга сбоку, и Сакнот отпарировал удар, и хвост с визгом взлетел над лезвием и пронесся над головой Леотрика. После этого Леотрик и Вонг Бонгерок схватились насмерть, один сражался мечом, другой – зубами, и меч нанес удар, достойный Сакнота, и злобная преданность дракона по имени Вонг Бонгерок вышла вместе с жизнью через глубокую рану.
А Леотрик прошел дальше, мимо мертвого чудища; закованное в броню тело еще слегка подергивалось. Какое-то время казалось, словно все плужные лемехи графства взрывают землю на одном и том же поле, влекомые усталыми, выбивающимися из сил лошадьми;
1 2 3