Она оказалась большой, гулкой. Обшитые деревом панели украшали ультрасовременные картины в стиле мультиарт. Сбоку виднелась закрытая дверь.
Найсмит и третий охранник расположились по бокам от Вольфа, держа его в прицеле бластеров.
В дальнем конце стоял старинный овальный стол, на который опирался на удивление непропорционально сложенный человек – от пояса вниз щуплый, словно жокей, но с мощными плечами и торсом. За ушами болтались две тощие косицы.
Маленький изнеженный рот не вязался с волевым, сильным лицом.
– Зови меня Аурум, – сказал он. – Это значит «золото», а золото – это я.
Голос вполне соответствовал грудной клетке – низкий, властный.
Аурум продолжал, не дожидаясь ответа:
– Тейлор, мы на планете Рогана видели много дураков, но ты – что-то новенькое.
– Всегда рад расширить чужой кругозор, – вставил Джошуа.
– Не остри, – посоветовал Аурум. – Мне плевать, ляжешь ты в могилу с зубами или без, а разговор хуже клеится, когда у собеседника полон рот крови. Дурак, – повторил он. – Невиданный дурак. Ты садишься на планете и начинаешь швыряться капустой направо и налево. Хочешь привлечь внимание. Отлично. Я человек добрый, в моей организации всегда найдется место. Я посылаю к тебе двух лучших сотрудников.
Все идет отлично. Хендерс возвращается и говорит, что с тобой можно иметь дело.
Через три дня ты вышибаешь из «Оазиса» беднягу Игрейна. Прежде чем мы тебя пристрелим, я хотел бы узнать, что ты сделал с его рулеткой. Я бы спросил крупье, да Игрейн вчера ночью скормил его угрям.
Шустрый малый, решаю я.
Потом ты огорошиваешь ребяток у Накамуры и говоришь, что объявился новый босс. Ты не подумал, что, может быть, они работают на меня? Тебе не пришло в голову поговорить со мной, прежде чем демонстрировать силу?
Нет, мы не такие. У нас сердце взыграло, мы подбрасываем бомбу и думаем, какие мы умные.
Болван. Вот что я скажу, Тейлор. Твои кульбиты будут стоить мне денег, а тебе – жизни.
Аурум раскраснелся. Он обошел стол, вынул пробку из хрустального графина, плеснул вина в хрустальный же бокал. Хендерс занял позицию у стола, по-прежнему держа бластер наготове.
– Ошибаетесь, я думал поговорить с вами, – сказал Вольф, прежде чем Аурум поднял бокал. – Но не посчитал это нужным.
– Не посчитал… – Аурум недоверчиво затряс головой. – Не посчитал… Да ты…
Вольф выбросил ладонь, поймал правое запястье Найсмита, повернул. Хрустнули, ломаясь, кости. С бластером Найсмита в руке Джошуа развернулся. Второй охранник нажал курок.
Однако Вольфа уже рядом не было. Вспышка прожгла Найсмиту живот. Он заорал, рухнул на пол, кишки вывалились розово-серо-красной зловонной грудой.
Джошуа выстрелил охраннику в голову, кровь брызнула на потолок.
Человек, назвавшийся Аурум, пытался нашарить в столе пистолет.
Хендерс выстрелил, промахнулся. Джошуа прицелился.
Вспышка отсекла Хендерсу руку, бластер с грохотом проехался по столу.
Джошуа повернулся, нажал на крючок. Первый выстрел попал Ауруму в плечо, отбросил его к стене. Он открыл рот, чтобы закричать, но вторая вспышка рассекла ему грудь.
Дверь открылась. Вольф выстрелил, не целясь, услышал крик.
Он, пригнувшись, обежал стол, упал ничком, направил бластер на вход.
Слышались крики, топот бегущих ног. Дверь распахнулась, но в ней никого не было.
Джошуа увидел дуло бластера, прицелился. На мгновение в проеме возникла голова, исчезла раньше, чем он успел выстрелить.
– Дьявол, – закричал кто-то. – Босс мертв!
– Бежим, Оги! – ответил другой. – Нам крышка.
Снова застучали ботинки, кто-то перекрикивался, заурчал двигатель лифтера. Потом наступила тишина, в которой слышались лишь стоны Найсмита и гул моторчиков в анимационных картинах на стене. Джошуа подошел к Найсмиту и выстрелил ему в голову. Затем выглянул в дверь. За ней лежало тело охранника. Вольф поднялся по лестнице. Склад был пуст, дверь стояла нараспашку.
– Разбежались, – сказал он и вернулся в контору Аурума.
Хендерс, почти без сознания, сжимал обгоревшую руку.
Вольф пнул его в бок. Хендерс вскрикнул, замолк.
– Старею, добрею, – сказал Джошуа. – Но, может быть, кто-нибудь захочет выслушать отчет очевидца.
Он сунул руку в карман, достал визитную карточку. На ней было написано только:
Джон Тейлор. Инвестиции.
Снизу Вольф подписал номер кома в отеле и:
« Может быть, нам стоит поговорить ».
Карточку он оставил у Хендерса на груди, вынул из бластера обойму, бросил пустой пистолет в угол комнаты и вышел.
Хендерс попытался сесть, рухнул обратно.
Через несколько минут он начал стонать.

* * *

– Вы – садист, – твердо сказал Верховный Мастер Афельстан.
Джошуа оглядел каюту. Кристина, двое ее подчиненных и Координатор Кур смотрели на него с холодной враждебностью.
– Неужели вы не понимаете, – сказал он, – как оно произвести хорошее впечатление?
– Возможно, – ответила Кур, – мы меньше вашего знакомы с нравами преступного мира.
– Полагаю, да, – согласился Вольф.
– Наше мнение не имеет никакого значения, – произнес Верховный Мастер Афельстан. – Вы решаете, как действовать. Нам остается только смотреть и слушать. Что дальше?
Джошуа развел руками:
– Работа, как обычно.
– У тебя не было спрятанного пистолета, – сказала Кристина.
– Не было.
– И ты убил пятерых вооруженных людей.
– Четверых. Хендерса еще можно было спасти.
Кристина устремила на него изумленный взгляд.
– Возможно, – сказала она, – я отнеслась к тебе без достаточной бдительности.

* * *

На девятый вечер Джошуа вернулся из «Оазиса» с рассветом и нашел на экране сообщение.
Шесть цифр, ничего больше.
Вольф вышел из гостиницы, нашел общественный ком, набрал номер.
Синтезированный голос ответил:
– Алло?
– Говорит Джон Тейлор. Мне дали этот номер.
С полминуты аппарат гудел, затем из него раздалось:
– Сегодня в семнадцать тридцать выйдите из отеля и двигайтесь к востоку по Четырнадцатому бульвару. Вас встретят. Будьте один и без оружия.
Связь оборвалась.

Глава 5

Джошуа заметил их, как только вышел из отеля, – двух мужчин позади, мужчину и женщину впереди; другие наверняка располагаются в проулках. Классическая расстановка сил. Скорее всего, главное назначение этих людей – показать Вольфу силы организации.
Все были профессионалы, никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Он порадовался, что убедил Кристину не вешать ему «хвост», играть честно, по крайней мере – на первых порах.
– Если они попытаются меня убить, – объяснил он, – то, по крайней мере, вынуждены будут себя обнаружить. А если мне подсунут очередного идиота вроде покойного Аурума, то, уверен, я сумею за себя постоять.
Однако он по-прежнему чувствовал на копчике прикосновение мягкой подушечки.
Ему пришлось пройти три квартала, прежде чем из боковой улочки вырулил длинный узкий лифтер. Ветровое окошко опустилось.
– Мистер Тейлор?
Водитель был молодой, веснушчатый, веселый.
– Да.
– Такси подано.
Вольф забрался в роскошный салон. Водитель выждал, пока в сплошном потоке машин откроется промежуток, встроился в него и понесся по бульвару. Свернул влево, потом два раза направо.
– За мной никто не идет, – сказал Вольф.
– Разумеется, – ответил молодой человек, – я просто осторожничаю.
Два лифтера поменьше (в каждом сидело четверо) вынырнули из проулка и пристроились сзади.
– Ваши?
– Мои, – кивнул водитель.
– Вы и впрямь осторожны.
– Извините, сэр, но я должен проверить вас, прежде чем впустить в дом, – сказал водитель тоном искреннего сожаления.
«Сволочи, не верят мне, не согласились снять бомбу».
Вольф улыбнулся помимо воли.
«Как не стыдно меня подозревать. Да разве я способен на такую подлость – сбежать, лишив их возможности меня взорвать. Ах, как я оскорблен. Оскорблен, слышите?»
Он вышел из лифтера, притворяясь, что потрясен видом украшенного колоннами серого каменного строения, огромным парком. На самом деле мысленно тянулся к водителю.
Тот вынул из бардачка щуп. Вольф повернулся, поднял руки, скроил утомленную мину. Щуп двинулся по его спине.
Иголка детектора дернулась, зажужжал сигнал. В это же мгновение глаза у водителя стали стеклянными, он затряс головой, не понимая, в чем дело. Сигнал, вызванный бомбой, прошел незамеченным. Молодой человек проверил под мышками у Вольфа, провел по груди.
– Чист. Теперь позвольте отвести вас к советнику Уолшу.
– Нет необходимости, – раздался шутливый голос со ступеней. – Гора пришла к Будде, или к кому там она приходит.
Обладатель голоса оказался таким же веселым, как и его водитель. Маленький, лысоватый, с торчащими из ушей пучками седых волос. Когда он улыбался, морщины около рта становились гуще.
Однако глаза оставались холодными, непроницаемыми, и двое телохранителей по бокам выглядели так же устрашающе.
– Мистер Тейлор, вы посеяли в моей организации что-то вроде паники, – продолжал он. – Меня зовут Эдмунд Уолш, и я считаю, что нам надо поговорить.

* * *

– Полагаю, вы ждете, что я стану читать вам нотацию насчет нового поколения бандитов, которые не уважают традиции, воровской закон и тому подобное, – сказал Уолш. – Еле-еле разыскал «Юбер Дайтон», – продолжал он. – Пришлось в конце концов посылать за бутылкой в вашу гостиницу. Полагаю, вы предпочитаете так.
Он протянул Вольфу наполовину полный бокал и стакан ледяной воды.
– Да, сэр, – сказал Вольф. – Что до первого, я не ожидал нотации про добрые старые дни. Если точнее, вообще не ожидал чего-то определенного.
– Хорошо, – одобрил старик. – Сила разума, да?
Он заметил, что Вольф сморгнул.
– Да, Тейлор. Я не дурак. Когда я услышал, что вы сделали с Аурумом и его ребятками, я заподозрил, что у вас не просто меткий взгляд и твердая рука. Говорят, при должной тренировке научаешься управлять даже предметами. Например, шариком рулетки?
Вольф вежливо улыбнулся, пригубил арманьяк, но ничего не сказал.
– Ладно, вернемся к началу. Вам придется терпеть мои повторы, Тейлор. Я старею и все чаше заговариваюсь. Вас это тоже ждет, – черные глаза блеснули, – если, конечно, вы собираетесь дожить до старости.
– В мои планы это входит.
– Ладно. Я не стану говорить, какими рыцарственными были мы в ваши годы, когда соль была солонее и фраера сами шли в руки. Почему? Потому что ровно те же слова я слышал в свое время от одного старого козла. Я почитал историю и выяснил, что он был ничуть не лучше меня. Как говорят, урки есть урки. Думаю, хватит нам романтизировать прошлое.
Уолш бросил в бокал несколько кубиков льда, долил воды из графина.
– С удовольствием выпил бы вместе с вами, – лицемерно произнес старик, – да желудок не позволяет. Он уже больше чем наполовину синтетический, но все равно надо вести здоровый образ жизни. Хорошо хоть не заставляют есть одну манную кашу.
Уолш провел Вольфа через длинный, высокий коридор в гостиную. Здесь стояли книжные шкафы и столы с моделями кораблей и машин. По стенам висели письма и адреса, в которых хозяина благодарили за бескорыстную помощь различным фондам и организациям.
Уолш указал Вольфу на большое кожаное кресло, сам опустился напротив.
– Как вам моя нора? – спросил он.
– Чувствуется размах, – небрежно ответил Вольф.
– Рад, что вы не сказали, будто в восторге от этой свалки. Холодные камни, протопить невозможно. Знаете, почему я живу здесь, а не в более уютном доме?
– Чтобы произвести впечатление на ребяток?
– Верно, – согласился Уолш. – Но не только поэтому. Когда я был ребенком, сюда ходила моя мать. Дом принадлежал тогда крупному кораблестроителю. Не человек был – кремень. Торичелли его звали. Сам всего добился; из тех, кто любому перегрызет глотку.
Моя мать была одной из его любовниц. Она дважды приводила меня сюда. Торичелли видел меня и как-то смущался.
Я подумывал, не его ли я пащенок, потом решил, что вряд ли. Он был уже старый, а у матери и молодых хватало.
Но дворец мне запомнился. Думаю, он стал для меня видимой целью. Пробиться наверх, купить и восстановить эти старые камни, чтобы доказать, что я по крайней мере не хуже Торичелли. Даже лучше, ведь я владею ими дольше.
Уолш отпил воды.
– Разумеется, это не важно. Однако, когда уходишь на пенсию или просто отстраняешься от повседневных перестрелок, начинаешь думать о прошлом. Почему сделал то или это, лучше получилось или хуже. – Уолш выглянул в окно. – Видите, у озера? Лось. У меня их шесть. С Земли выписал. Страхолюдные, слов нет, и розы объедают. Надо бы застрелить хоть одного и пожарить, а?
Он поставил бокал, взглянул Вольфу прямо в глаза.
– Хотя Аурум и не потрудился обсудить этот вопрос со мной, я бы не возразил против его желания вас убить. Вы действительно смешали его карты.
– Человек, не способный удержать свою собственность, не достоин ею владеть, – сказал Вольф.
– Согласен. Безжалостность – условие существования моей организации, как, полагаю, и любого другого жизнеспособного организма. Тем не менее многие считают, что вы зашли слишком далеко.
– Мне ничто не препятствовало, – отвечал Вольф.
– Для уровня, с которого вы начали, это, вероятно, справедливо. Аурум, конечно, сдал за последнее время. Только не воображайте, что можно сделать это допущение в отношении кого-то еще.
– Вас, например.
– Меня, например. Я, может быть, стар, но я все еще слишком большая акула для таких, как ты, сынок. Помни, что старый гангстер – опытный гангстер.
– Я знаю, как опасно недооценивать противника, – сказал Вольф, – или без необходимости записывать кого-то в противники.
Уолш выждал мгновение, кивнул.
– Ты не глуп, – произнес он. – Погляди-ка на стены и скажи, что видишь.
Вольф встал, медленно обошел гостиную, разглядывая голограммы, старинные фотографии, газетные вырезки. Возле одной он остановился. Уолш, немногим моложе теперешнего, стоял на возвышении. Камера запечатлела улыбающиеся лица слушателей, было видно, что они аплодируют. Вольф заметил неизвестный символ на возвышении, пошел дальше.
Уолш терпеливо ждал, пока Джошуа вернется на место и отхлебнет арманьяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24