Солдаты прятались в автобусы, закрывали двери и баррикади
ровали щитами окна, которые немедленно разлетались вдребезги под градо
м непонятно откуда взявшихся булыжников.
Ц Эх, блядь, поджечь бы этих тараканов! Ц неожиданно завопил рядом с Дми
трием молодой усатый) парень, одетый в казачьи шаровары, китайские кросс
овки и нестроевую камуфляжную куртку с поясом,) на котором болтались саб
ельные ножны. Казачья фуражка с красным околышем была лихо сдвинута набо
к, а в руке он держал обнаженную саблю, подрагивая ей так, словно ему не тер
пелось немедленно пустить ее в дело.
Дмитрий отошел от него и прибавил шагу, надеясь, что хоть где-нибудь впере
ди этот безумный марш будет наконец остановлен. Казалось, что вырвалась
наружу долго сдерживаемая и от того разъяренная и бесшабашная дикость
Ц и теперь несется по опустевшим улицам, предоставленная самой себе, бе
зумная и безжалостная.
На Смоленской площади ситуация повторилась Ц омоновцы снова пряталис
ь в автобусы, а толпа подбирала их щиты и дубинки и уже почти бегом устремл
ялась вперед. Кто-то поджег два грузовика, и это пламя придало всем проход
ившим мимо участникам событий какое-то новое оживление. Дмитрий задыхал
ся от быстрой ходьбы и ярости на власть, которая предстает такой могучей
перед своими законопослушными гражданами и столь жалкой и бессильно-ра
стерянной перед настоящими бандитами.
Через час всей этой ходьбы колонна стала скащиваться в начале Новоарбат
ского проспекта, явно готовясь идти на прорыв блокады Белого дома. Дмитр
ий уже явственно различал ее руководителей, расхаживавших в военной и по
лувоенной форме с мегафонами в руках.
Ц Построиться, построиться, Ц упоенно кричал один из них в форме подпол
ковника, стоя возле эстакады, так памятной по тем, самым трагическим собы
тиям 1991 года.
Ц Оружия, оружия! Ц скандировали собравшиеся на тротуарах Ц им надо бы
ло чем-то занять руки.
Дмитрий со страхом и ненавистью всматривался в возбужденные некрасивы
е лица и только курил одну сигарету за другой, стараясь держаться поближ
е к корреспондентам, как самым нормальным здесь людям. Но те, со своими кам
ерами, перебежками передвигались вдоль стен домов, избегая сталкиватьс
я с рвущимися в бой боевиками.
Наконец, то ли повинуясь команде, то ли самопроизвольно, толпа вышла на Но
воарбатский проспект и устремилась в сторону Белого дома. Дмитрий задер
жался сзади, все еще надеясь, что хоть там уже ждут войска и вот сейчас раз
дастся стрельба, но вместо этого услышал лишь смутный вой и крики «ура». К
огда он дошел до здания мэрии, там творилось нечто невообразимое Ц мили
ция в белых касках и бронежилетах разбегалась в разные стороны, из Белог
о дома бежала толпа людей, причем каждый что-то орал и размахивал руками,
возбуждая себя и других, а посреди всего этого разъезжали три грузовика,
в кузовах которых сидели молодые, явно подвыпившие парни пэтэ-ушного ил
и дембельского вида и палили в воздух из двух или трех автоматов. Две толп
ы соединились воедино посреди смятых и поваленных заграждений из колюч
ей проволоки. Пожарные машины, стоявшие у нижнего пролета моста, были яро
стно атакованы, у них били стекла и рвали дверцы, пытались вытащить отбив
ающихся пожарных. Над общей толпой реяли красные флаги, и Дмитрию все чащ
е стали попадаться одетые в гражданское люди с автоматами.
Ему было страшно, но он твердо помнил о своей цели Ц оружие! Только так он
сможет защитить себя и Светлану. Дмитрий проник за разрушенное загражде
ние и двинулся к зданию парламента, возле которого горели костры и царил
а атмосфера радостного возбуждения, тем более жуткая, что все ликующие н
е скрывали своей откровенной злобы и жажды мести.
Под тем самым балконом, где он стоял в самую опасную ночь с 20 на 21 августа 1991 г
ода, теперь бесновалась толпа, скандирующая «Советский Союз» и размахив
ающая красными флагами. Все это действие походило на какие-то кумачовые
поминки. Среди этих людей Дмитрий изредка различал не только горластую,
разухабистую шпану, которая всегда там, где есть возможность побесноват
ься, и не только полусумасшедших пенсионеров, Которые давно уже перестал
и вызывать даже брезгливую жалость, но и вполне нормальных по внешнему в
иду людей, неотличимых от тех, которые стояли здесь же два года назад. Неко
торые из них казались растерянными, но другие были настолько захвачены а
тмосферой всеобщего отрицания, что вряд ли отдавали себе отчет в собстве
нных поступках.
У него стало тяжело на душе, когда он услышал встречаемые радостными воп
лями слова одного из ораторов: «Как нам сообщают из Ленинграда, Собчак бе
жал и его уже ищут… Лужков арестован и будет предан народному суду… Войс
ка переходят на нашу сторону! Сегодня вечером Саша Невзоров будет выступ
ать по «Останкино». На миг у него закрались сомнения, что все это ложь… Неу
жели все идет крахом и власть переходит в их жестокие руки? Что делает пре
зидент и где же танки, которых так боялись в августе 91-го, а теперь они кажу
тся единственным спасительным средством? Есть ли, наконец, кто-то, кто ост
ановит эту обезумевшую сволочь? Он спрашивал сам себя и так же не знал отв
ета, как и два года назад. В этой атмосфере начинало возникать ощущение, чт
о все катится к чертям лихорадочно-грозным ураганом и нормальная жизнь
невозвратимо утрачена.
Когда в 91-м году он стоял на этом самом месте в безоружной цепочке людей, то
его терзала бессильная злость на Горбачева, который своей бездарной пол
итикой довел дело до переворота. И точно так же он теперь злился на Ельцин
а с его бесконечными переговорами, компромиссами и уступками наглеющим
хамам. «Правитель, который вынуждает граждан бояться за судьбу страны и
за свою собственную судьбу, не заслуживает доверия», Ц думал он про себя
и тут почувствовал, что какая-то бабка с портретом Ленина в трясущихся ру
ках толкает его в бок.
Ц Слышь, сынок, чтой-то говорят Ц конец Бориске или что… никак не разбер
у.
На трибуне в этот момент выступал Хасбулатов и, со всей злобой напрягая ж
илы на шее, призывал разделаться «с этим преступником» и сегодня же взят
ь штурмом Кремль. Дмитрий брезгливо отодвинулся от старухи и тут же почу
вствовал, каким недоброжелательным взором выстрелил в него невзрачный,
лысоватый мужчина с красным от возбуждения лицом.
Ц Конец, мамаша, конец иуде проклятому, Ц крикнул он ей в ухо, Ц скоро оп
ять заживешь по-старому и пенсию прибавят.
«Страшно жить в стране, где рабы так яростно стремятся к своему порабоще
нию…»
Когда где-то в районе трех часов начался штурм мэрии и с той стороны Белог
о дома раздались автоматные очереди, Дмитрий бросился на звуки выстрело
в. Оружие есть там, где стреляет, а ему необходимо как можно скорее добыть
оружие, тогда можно возвращаться или к Светлане, или туда, где собрались з
ащищать демократию, а в том, что уже кто-то и где-то собирается, он не сомне
вался. «Что будет со Светой, если меня вдруг убьют, Ц подумал он, перебега
я к стоявшему рядом с оградой, крытому тентом грузовику, Ц надо было позв
онить ей…»
Завязалась самая настоящая перестрелка Ц из Белого дома обстреливали
мэрию, а укрывшиеся там остатки оцепления отвечали автоматными очередя
ми. Те, кто оказался между этих двух зданий и двух огней, бросились врассып
ную или залегли, где придется. Дмитрий укрылся за кабиной Ц грузовик сто
ял боком к мэрии, вместе с ним за тем же грузовиком прятались еще трое, при
чем только один из них был вооружен. Это был загорелый черноволосый чело
век в пятнистом комбинезоне и высоких шнурованных ботинках. Поставив ло
кти на капот, он вел беглый огонь из автомата в сторону мэрии. Двое других
курили, сидя прямо на асфальте и прислонившись к заднему колесу, и беспре
рывно матерились, явно для того, чтобы приободриться.
Сбоку пробежала толпа, человек в триста, предводительствуемая офицером
в десантной форме, который на ходу кричал: «Вперед, на штурм!» Ц и эти двое
разом вскочили на ноги и присоединились к бегущим.
Раскатилась новая дробь очередей, и по тому, как зазвенел металл, Дмитрий
понял, что несколько пуль попали в машину, за которой он укрывался. Когда а
втомат, глухо звякнув об асфальт, упал к его ногам, он не сразу понял, что пр
оизошло. Но тут прямо на него стал быстро оседать черноволосый боевик, у к
оторого теперь вместо лба и волос осталось дымящееся, кровавое месиво. Д
митрий в ужасе отпрянул, и тот рухнул на асфальт, мгновенно забрызгав все
вокруг кровью. Его начинало подташнивать и неудержимо тянуло бежать под
альше от трупа, но он как зачарованный смотрел на автомат и не знал на что
решиться. Ему нужен был пистолет Ц «Калашников» под курткой не спрячешь
, но когда вокруг идет самая настоящая, хотя и до дикости непривычная войн
а, так страстно хочется для собственной уверенности взять в руки оружие.
И только одна мысль сдержала его в этот момент Ц если он будет с автомато
м в руках, то его, как боевика, в первую очередь «свои» же и пристрелят. Пока
он раздумывал, откуда-то лихо выскочил русоволосый мальчишка лет семнад
цати и подхватил с ходу автомат с асфальта, даже не поморщившись на убито
го.
Стрельба продолжалась еще сорок минут, причем несколько раз среди автом
атного стрекота глухо ухнули гранатометы. Подняв голову, Дмитрий увидел
, что нижние этажи мэрии уже горят, а на балконе какой-то верзила в каске яр
остно рвет с флагштока российский флаг, держа в зубах красный, и ему недов
ольно улюлюкает снизу толпа из ста человек в одинаковых черных гимнасте
рках, перепоясанных ремнями, со стилизованной фашистской свастикой на р
укавах. Из разбитых дверей выталкивали пленных милиционеров самого жал
кого вида, которых окружали весело матерящиеся боевики и под конвоем вел
и в здание парламента.
И почти тут же, на фоне дыма и крови, начался победный митинг генерала Мака
шова. «На Кремль, на «Останкино», на Моссовет!» Ц и каждый такой лозунг то
лпа встречала дружным ревом: «Даешь!» В момент всеобщего накала страстей
этот генерал, кажется, чуть ли не единственный из всех сохранявший профе
ссиональное хладнокровие, призвал садиться в автобусы и грузовики и дви
гать в сторону «Останкино», вызвавшись лично руководить операцией и поо
бещав всем присутствующим, что в эту же ночь «по всей Москве будет устано
влена Советская власть и больше не будет ни мэров, ни сэров, ни херов».
Дмитрий начал изнемогать от всего этого истеричного сумасшествия. Он от
ошел к набережной и присел на неоструганное бревно, торчавшее из баррика
ды.
«Только сумасшедшие могут злобствовать в роскошные дни бабьего лета, Ц
ни с того ни с сего вдруг подумалось ему, Ц только они своими налитыми кр
овью глазами могут не замечать всего этого золотисто-голубого великоле
пия красок, всей этой удивительно спокойной красоты осеннего пейзажа. Не
ужели можно отдать жизнь за что-то иное, как не за возможность еще и еще ра
з насладиться осенними запахами и красками, осенними настроениями и раз
мышлениями, осенней влюбленностью и осенней грустью? Если это действите
льно так, то подобная жизнь немногого стоит. Во всем этом есть какая-то не
постижимая мудрость, но когда природа имитирует умирание, готовясь к пер
еходу в долгую зимнюю спячку, нам острее хочется жить и не просто жить, как
мы это делаем в иные времена года, но жить вдохновенно, ярко и влюбленно. И
потому так дико для меня это зрелище Ц кровь убитых на осенней листве, та
к тяжел запах гари и пороха под этим светло-голубым, начинающим предзака
тно темнеть небом. Смерть уместна в долгую зимнюю ночь, в невыносимо жарк
ий полдень, в слякотные сумерки весны Ц но только не сейчас, не в эти вели
колепные дни отцветающего бабьего лета!»
Ц Эй, мужики, кто хочет посмотреть на труп мента? Ц здоровенный мужик с у
питанно-розовым, гладковыбритым лицом невесть откуда вывернулся на сво
ем бежевом «жигуленке» и теперь широко распахнул багажник. Ц Подходи и
смотри и совершенно бесплатно.
И к нему действительно со всех сторон вприпрыжку побежали любопытные. Но
, странное дело, видя в багажнике это беспомощное скрюченное тело, этот не
закрытый, остекленевший глаз, залитый кровью с разбитого лба, эту беспом
ощно вывернутую худую мальчишескую руку Ц все эти пенсионеры, боевики,
подростки, которые весь день ожесточенно дрались с милицией, вдруг почув
ствовали нечто такое, отчего молча и смущенно отходили, пряча глаза и сло
вно стыдясь своего зверского любопытства.
Плевались и матерились лишь самые грубые натуры с неодушевленно-дегене
ративными лицами.
Видимо, в издевательстве над трупом врага было что-то нечеловеческое, св
ерхварварское, что уже не укладывалось даже в самом воспаленном сознани
и. И Дмитрий, который наблюдал эту сцену издали, вдруг вспомнил Батыя при в
зятии Козельска, который, не имея возможности отыграться на живых, прика
зал рубить головы мертвым.
Решив, что в темноте у него будет больше шансов, он влез в автобус, куда при
глашали всех желающих ехать на штурм «Останкино». Было уже около семи ча
сов вечера. Входя в салон, он оцарапал руку о чью-то заточку и теперь стара
тельно перевязывал рану носовым платком, морщась от вида собственной кр
ови.
Грузовики под красными флагами, а за ними и автобус выехали на центральн
ые улицы, Дмитрий удивленно смотрел в окно, ожидая увидеть хоть какие-ниб
удь БТРы, преграждающие путь этой вооруженной анархии. Но мало того, что и
х не было, складывалось впечатление, что для всей колонны была намеренно
открыта зеленая улица.
Внутри автобуса было шумно, хотя это вряд ли можно было назвать весельем.
Кто-то пил водку прямо из горла, передавая затем бутылку на задние сидень
я, кто-то разухабисто орал: «Смело мы в бой пойдем, за власть Советов…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15