Титус. Да если бы даже ты оказался прав, почему я должен чувствовать себя виноватым перед тобой? Ты мне без конца твердил, что, если бы я был любовником Эвелины, ты бы чувствовал себя спокойным. Сколько раз ты повторял мне: «Чего вы еще ждете?» Все уши мне прожужжал!
Жорж. А я и сейчас так же думаю. Это идеальный вариант. А вы оба идиоты, и я вас просто не понимаю.
Титус. Да не могу же я спать со всеми без разбору.
Жорж. Ну-ну, не очень-то! Эвелина - это не «все». Говори, да не заговаривайся.
Титус. Я не то хотел сказать. Я хотел сказать, что не могу иметь десять любовниц.
Жорж. А у тебя их только девять?
Титус. У меня всего одна, и мне ее вполне хватает.
Жорж. Ага, так у тебя, как и у меня, есть другая женщина?
Титус. Да, с твоего позволения.
Жорж. И я ничего не знал?!
Титус. Нет.
Жорж. А еще другом называешься! Почему же я не знал?
Титус. Потому что я имею право на личную жизнь, которая никого не касается, даже тебя.
Жорж. Ну, спасибо! Хорошенькие у тебя понятия о дружбе!
Титус. Как бы то ни было, а с тобой не соскучишься. Что это за внезапный приступ ревности?
Жорж. Ревности? К кому? Ты когда-нибудь видел, чтобы я ревновал? К кому мне ревновать? Я понятия не имею, что такое ревность. Я никогда ее не испытывал. Просто я хочу, чтобы моя жена была счастлива, ясно? Счастлива! Пусть берет от жизни все, что может! Все, все, черт возьми! Но пусть я об этом знаю!
Титус. Однажды ты ей сказал, что кожу с нее сдерешь в тот день, когда узнаешь.
Жорж. И ты поверил?! Да я же шутил! Что вы, шуток не понимаете?
Титус. Трудненько понять.
Жорж. Ага, вот ты когда попался-то! Откуда тебе стало это известно?
Титус. Что?
Жорж. Что я ей это сказал.
Титус. Что именно?
Жорж. Что я с нее кожу сдеру, если она меня обманет? А? От кого ты это узнал? Я отлично помню тот день, когда я бросил ей эту шутливую фразу, - это было больше шести месяцев тому назад. И как раз ровно полгода назад ты начал буквально бегать от Эвелины. Так откуда тебе известны эти слова? А? От кого, как не от нее самой? Ну, говори, я тебя слушаю.
Титус. Но…
Жорж. Давай-давай, говори! От кого, как не от нее самой? Когда она тебе их пересказала? И где? В Бурже? В Роморантене? Да ты будешь говорить или нет?
Титус. Я не помню…
Жорж. Ты не помнишь?
Титус. Да, я не помню, она ли мне это рассказала.
Жорж. Тогда кто же? Кто это рассказал? Ты же должен знать! Кто? Софи?
Титус. Я тебя уверяю…
Жорж. Если не Эвелина, то Софи. Что же это значит? Ты с ней видишься? Так вот почему она знала о твоей поездке? Не надейся, что тебе удастся провести меня как последнего дурачка, не выйдет. Ты действительно любовник Софи, мерзавец! А я-то, идиот, уши развесил, поверил тебе, лопух несчастный!
Титус. Нет, ты действительно сходишь с ума!
Жорж. Ну так объясни, кто тебе это сказал? Кто? Кто?
Дверь отворяется. Входит Пюс.
Пюс. Это я, Жорж.
Жорж. Явление второе: великодушная девственница! Вы что, подслушивали под дверью? Впрочем, я всегда знал, что вы этим занимаетесь.
Пюс. Я не подслушивала, я просто услышала. Вас трудно не услышать, вы кричите на весь дом. Я проходила по коридору и невольно услышала, в чем вы обвиняете Титуса.
Жорж. Какого черта вы суетесь?
Пюс. Я не позволю вам подозревать Софи. Титус, я не вижу оснований дольше скрывать от Жоржа правду.
Жорж. Какую правду?
Пюс. Это не Софи любовница Титуса. Это я.
Жорж. Вы?!
Жорж смотрит на Пюс, разинув рот… Титус изумлен не меньше его.
Пюс. Скажите ему, Титус… В конце концов, почему бы ему и не узнать?
Титус. Но…
Жорж (глядя на Титуса). Это неправда? Она, наверное, просто корчит из себя Жанну д'Арк, чтобы выгородить кого-то другого? Ну, скажи, неужели это правда?
Пюс. А почему бы и нет? Я вам, кажется, не жена и не дочь. И я не давала вам клятву верности и непорочности! Так почему бы нам с Титусом не полюбить друг друга, скажите пожалуйста?
Жорж поворачивается к Титусу, Пюс у него за спиной знаками умоляет Титуса не противоречить.
Жорж. Ну, говори! Ты что, онемел?
Пюс. Скажите ему, Титус.
Титус. Ну… в общем, да… Почему бы мне и не полюбить Пюс!
Пюс. Я все-таки женщина, представьте себе.
Жорж. Ага… ну ладно, а почему же ты скрывал от меня?
Титус. Потому что это не твое дело. Пюс потребовала, чтобы мы хранили все в тайне. И я хранил.
Жорж (захлебнувшись от возмущения). Так вот оно что? Мамзель Ле Курэк ле Пулипуэ, оказывается, уже ходит в королевах! Браво, браво! И вся моя семейка, конечно, давно в курсе, я так понимаю. Как всегда, все в сговоре против меня!
Титус. Я же тебе сказал: это наша с Пюс тайна.
Жорж. Больше уже не тайна! Теперь пусть все узнают! (Идет к двери.) Эвелина! Софи!
Титус. Прекрати, Жорж! Довольно, слышишь?
Жорж. Как это «довольно»?! Да это дело надо спрыснуть как следует! Наконец-то в нашем курятнике завелся петух. Эй, ты куда?
Титус. Прощай, больше ноги моей здесь не будет. (Выходит).
Пюс. Титус! До вечера!
Жорж поворачивается к ней и давится со смеху.
Что это с вами?
Жорж. Извините, мадам. Никак не могу в себя прийти! Нет,
ей-богу, убейте меня, не пойму!
Пюс. Вы грубиян, Жорж.
Входят Эвелина и Софи.
Эвелина. Мы, кажется, прощены и допущены к дебатам?
Софи. А Титус ушел?
Жорж. Да-с, ушел, ангелочек ты мой невинный!
Эвелина. А на какой предмет нас позвали? Четырехсторонняя встреча по вопросу о департаменте Луар-э-Шер?
Софи. При чем здесь Луар-э-Шер?
Жорж. Слушайте! Я собираюсь объявить вам великую новость… Или нет, отбой! С вашего разрешения, я должен хлебнуть свежего воздуха. Пойду поиграю с Фредериком. Я жажду мужского общества. Оставляю вас одних. Пюс вам сама сообщит все, что сочтет нужным. Ну, давайте, пускайте языки в ход! И можете не ждать меня к ужину. О, эта женская обитель! О, эти женщины! В этом доме даже коты превращаются в кошек! (Выходит.)
Пюс прижимает палец к губам, призывая Эвелину и Софи к молчанию.
Затемнение .
Сцена вторая
Занавеси на окнах задернуты, сцена освещается почти тотчас же, но освещение вечернее. Зажжены лампы.
На сцене Эвелина, Софи и Пюс, все трое хохочут.
Софи. Гений! Ты у нас просто гений, Пюс!
Пюс. У меня такое впечатление, что Титус обрадовался этой лазейке. Еще немного, и он был бы разоблачен. Да и ты тоже.
Софи. В общем, ты меня спасла, Пюс. Но как папа поверил, просто невероятно!
Пюс. Чему поверил?
Софи. Что ты спишь с Титусом.
Пюс. Пф, подумаешь! Ты-то не попадись опять!
Софи. Пюс, миленькая, не сердись, что я тебя дразню.
Эвелина. Значит, теперь ты у нас любовница Титуса.
Софи. Я тебе буду устраивать сцены ревности, ведь теперь ты моя соперница!
Эвелина. Соперница? Почему?
Софи. Как «почему»?
Эвелина (вдруг поняв). Ох… так это правда?
Софи. А ты до сих пор не поняла?
Эвелина. Ну, конечно, нет. Ничего я не поняла. Так это Титус твой любовник, он же отец семейства?
Софи. Согласись, он еще вполне видный мужчина. Ты огорчена?
Эвелина. О нет. Просто я еще не успела опомниться. Днем ты поведала мне, что стала любовницей женатого человека, а вечером я узнаю, что это Титус. Дай же мне наконец передышку!
Софи. Дыши, дыши, больше новостей не будет.
Эвелина. Но Пюс… Разве ты знала, Пюс?
Пюс. Конечно.
Софи. А я и не знала, что она знает.
Пюс. Если бы я не знала, я бы так не перепугалась, когда услышала среди воплей Жоржа ее имя. Я сразу поняла, что нужно срочно что-то предпринять, отвести удар, понимаешь?
Эвелина. И ты - как головой в омут! - взяла и объявила Титуса своим любовником?
Пюс. Ни секунды не раздумывала?
Эвелина. Ой, Пюс, миленькая, ну признайся! По-моему, ты уже лет десять, как тайно влюблена в Титуса, разве не так?
Пюс. Я… всегда относилась к Титусу с большой симпатией. Эвелина. Вот почему ты так решительно себе его присвоила? Пюс. Да, уж я такая! Раз, два - ив дамки!
(Делает жест, означающий «знай наших».)
Эвелина и Софи хохочут как сумасшедшие. Внезапно Пюс разражается рыданиями.
Эвелина и Софи ошарашенно смотрят на нее, потом обнимают ее с двух сторон.
Эвелина и Софи (вместе). Пюс! Пюс, миленькая! Дорогая моя! Что с тобой?… Ну, Пюс!
Пюс успокаивается.
Пюс. Извините меня… Не обращайте внимания. Я просто дура.
Эвелина. Бедняжка моя дорогая… Я сказала глупость. Ну прости меня!
Пюс. Да нет… Вовсе нет… Это просто так… нервы. Теперь все в порядке. Не будем об этом больше. Но вы поймите… он… всегда так мил… так вежлив со мной. Такой деликатный, обходительный… (Снова начинает рыдать.) А Жорж… от Жоржа… одни только грубости!…
Эвелина и Софи, смеясь, утешают ее.
Софи. Ну и бог с ним, ты же знаешь, какой он!
Эвелина. Не нужно обращать на него внимания!
Пюс. Вечно… насмехается надо мной!
Эвелина и Софи беззлобно смеются.
Ну какое ему дело, девушка я или нет?! Чем я виновата, если всю жизнь живу среди детей, а не среди мужчин?! А потом… хоть убейте, не могу понять, какое удовольствие лежать в одной постели с мужчиной! Мне так хорошо одной у себя в постели!
Софи. Ну ты-то, Пюс, как ты догадалась?
Пюс. Что ты любовница Титуса?
Софи. И почему ты мне не шепнула, что знаешь?
Пюс. Потому что я была буквально потрясена, когда узнала.
Софи. А как ты узнала?
Пюс. И ты меня спрашиваешь?!
Софи. Да, а что?
Пюс (Эвелине). Она не нашла ничего лучше, как написать вот такими буквами в своем блокноте под датой 23 сентября: «Я больше не девушка! Со вчерашнего дня Титус - мой любовник».
Эвелина. Так и написала?!
Софи. Слово в слово! Я была так довольна!
Пюс. Она совсем голову потеряла.
Софи. Да ну вас! Всего не предусмотришь… Риск - благородное дело… Ладно, а что же теперь будет - ведь папа считает тебя любовницей Титуса?
Пюс. Ну и что?
Софи. Как же мы это уладим?
Пюс. Раз твой отец до сих пор ничего не замечал, значит, мы умели хранить тайну.
Софи прыскает.
Мы и дальше будем хранить ее так же хорошо, вот и все. Каждый раз, как я буду уходить, пусть твой отец думает, что я побежала на свидание к Титусу.
Софи. Вот здорово придумано! Мы обе выходим из дому. Папа воображает, что ты с Титусом, а на самом деле с ним я… Ой, кстати, а который час? У меня же свидание в полдесятого!… Господи, я же опоздаю. Бегу! Я бегу на твое свидание, Пюс! Ты ангел, Пюс! Ты нас спасла, Пюс! Я тебя обожаю, Пюс!
Эвелина. Ты уходишь?
Софи. Я лечу! Сейчас рассхажу всю историю Титусу. Посмотрим, будет ли он смеяться, как мы. Целую, мамуля! Я вернусь не поздно. Если ты меня дождешься, расскажу! (Выбегает.)
Эвелина. Вот такие дела, Пюс! Хорошенькие новости, не правда ли? Надеюсь, наша обитель не превратится в публичный дом, хотя, по правде сказать, мы весьма и весьма близки к этому.
Пюс. Ну согласись, что, пока в нашем доме командует Жорж, никаким вывертам удивляться не приходится.
Эвелина. Бедный Жорж!
Пюс. Ты его еще жалеешь?!
Эвелина. Он меня очень огорчает.
Пюс. Да уж, огорчений у тебя выше головы.
Эвелина. Он ужасно несчастлив.
Пюс. А ты сама? Может, скажешь, он тебе доставляет много счастья?
Эвелина. Я вовсе не несчастна.
Пюс. Потому что ты сокровище! Потому что ты так умеешь делать хорошую мину при любой игре!
Эвелина. Нет, не то…
Пюс. Во всяком случае, я на твоем месте тоже ни за что не стала бы портить себе кровь из-за него.
Эвелина. Что на него все-таки нашло сегодня? Ты хоть что-нибудь поняла?
Пюс. Эвелина, я поняла только одно: что он не собирается ужинать дома.
Эвелина. Это я тоже поняла. Но ночевать-то он вернется?!
Пюс. Этого он не сказал, но кто может за него поручиться?! Приходит, уходит, ночует, гуляет где-то… Нет, с Жоржем я жить не смогла бы. Ни за что не смогла бы. Ни за какие коврижки!
Эвелина. Да ты с ним уже шестнадцать лет живешь!
Пюс. Ну, раньше-то он таким не был, разве он вытворял когда-нибудь то, что теперь?!
Эвелина. Нда, уравновешенным его никак не назовешь.
Пюс. Какое там равновесие! Все порушил вокруг себя. Ты идешь спать?
Эвелина. Нет еще. Посмотрю немного телевизор или послушаю пластинку. Как-то не тянет в постель.
Пюс. А меня так тянет. Тем более, если Жорж вернется, пусть думает, что меня нет дома. Не говори ему, что я у себя в комнате.
Эвелина. Да, это ты хорошо придумала.
Пюс. Тебя огорчила эта история с Софи и Титусом?
Эвелина. Скорее, озаботила.
Пюс. Ты представить себе не можешь, в каком я была состоянии, узнав об этом, и как мне тяжело было молчать. Я чувствовала себя ее сообщницей против тебя. Но у меня просто язык не поворачивался выложить тебе всю правду, Эвелина!
Эвелина. Я прекрасно тебя понимаю, Пюс, дорогая! Иди спать, ты же рано встаешь. Ты утешилась?
Пюс. Пф! (Делает пируэт, одновременно беззаботный и стыдливый, и исчезает.)
Эвелина (оставшись одна). Как все это грустно!… Она была влюблена в Титуса… Давно ли?… А Титус вот уже полгода любовник Софи. Вот уж действительно, попробуй угадай… (Закуривает сигарету, гасит половину ламп, ставит «Третий концерт Прокофьева», приглушает звук и садится, задумчиво глядя перед собой. Слушает музыку.)
Звонит телефон.
(Эвелина ждет. Второго звонка нет. Тогда она останавливает пластинку, подходит к телефону, усаживается и набирает номер.) Алло?… Да, я одна. Я как раз ждала, не позвонишь ли ты… Да, мой дорогой… Да, так много нужно тебе рассказать… Да, ужасно долго… Да… Я тоже… Конечно, завтра же. Ты вспомнил об этом?… Я? Ну конечно, помню… Два года, два чудесных года… Два года счастья… Да, счастья. В моем тесном семейном аду никто даже не подозревает, до чего я счастлива… Нет, я просто люблю тебя… Ах ты, глупыш мой дорогой! Я живу только для тебя! (Внезапно поворачивается к двери.) Подожди! Мне кажется, в саду скрипнула калитка. Это, наверное, Жорж. Я смогу тебе перезвонить через минутку?… Хорошо. Пока, мой дорогой. (Вешает трубку. Снова ставит пластинку и слушает.)
Входит Жорж.
Жорж. Ты одна? (Внешне он вполне спокоен.)
Эвелина. А? Да, как видишь. Я одна. Слушала пластинку.
Третий концерт Прокофьева. (Встает, собираясь снять пластинку.)
Жорж. Оставь, пусть играет.
Эвелина. Нет. (Включает проигрыватель.)
Жорж. Зачем ты сняла ее?
Эвелина. Если я слушаю, то уж слушаю, а при разговоре музыка мешает.
Жорж. Ах вот как, ты хочешь говорить. О чем же?
Эвелина. Да так, обо всем понемножку. Но раз ты вошел, то, я думаю, не для того, чтобы сидеть и слушать музыку.
Жорж. Я бы охотно выпил чего-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10