В органической жизни счет идет только на дере
вья.»
Но если силу и бытие индивид черпает в рамках нации, то отсюда вытекало: св
обода и мораль личности коренится в ее биологической, расовой принадлеж
ности к своей общине.
Германский романтизм сыграл огромную положительную роль в судьбах дух
а, помогая сохранить своеобразие и многообразие национально-культурны
х ликов в эпоху объединения мира. Но таилась в немецком феномене «почвы и
крови» не распознанная сразу опасность.
Ибо в новой европейской философии не осталось места для личности как цел
окупного сосуда Божия, как мира, бесконечно ценного самого по себе, вне ра
мок любого коллектива. Согласно христианским идеалам, общепризнанным в
Европе на протяжении полутора тысяч лет, именно свобода воли личности от
деляла homo sapiens от высокоорганизованных, но неодушевленных коллективов вро
де термитников или пчелиных роев.
Коллектив всегда сцепляют законы биологического отбора для выживания
вида, а не для спасение чьей-то души. В том числе коллектив наци
и. И вид выживает за счет кого угодно Ц даже за счет своих. И уж тем более за
счет чужих.
В Германии, родине «философии нации», такие идеи покорили большую часть
мыслящей и государственной верхушки общества.
Например, политика Вильгельма II диктовалась всецело его личными расовым
и убеждениями. Когда Россия воевала на Дальнем Востоке, он начертал на се
кретном докладе своего посла в Токио:
«Tua res igitur! Русские защищают интересы и преобладание белой расы против возра
стающего влияния желтой. Поэтому наши симпатии должны быть на стороне Ро
ссии.» (Хотя расовые чувства подкреплялись у него тем, что «маньчжурская
война передала дирижерскую палочку в Европе в немецкие руки» Ц С. Витте).

Но когда японцы заставили Россию отказаться от экспансии на восток, «вер
ный старый друг» Николая Ц Вильгельм решил, что теперь у славянской рас
ы вообще нет иного выхода, кроме как напасть на германскую расу. Тем более
, что славяно-чешский кинжал опасно врезался в тело германо-австрийског
о массива.
Вождь германской расы просто обязан был выбрать момент своей наивысшей
готовности к неизбежному бою, пока противник еще не достиг пика своих си
л. (Перевооружение России предполагали завершить к 1917 году.)
Вильгельм выбрал войну в наборе возможных в его тогдашнем положении пол
итико-дипломатических вариантов. Это ошибочное даже с империалистичес
ких позиций решение объяснимо тем, что расизм Ц философия, основанная н
а предубеждении, на предрассудке Ц ослепляет своих приверженцев, лишае
т их прагматического видения. Кайзер, например, не понимал, что если дело д
ойдет до войны, Великобритания обязательно выступит на стороне Антанты:
об этом буквально вопили и насущные британские амбиции, и всегдашние, со
времен Елизаветы I, традиции британской дипломатии на континенте. (В XIX век
е можно припомнить антинаполеоновские коалиции, Крымскую войну, Берлин
ский конгресс.) Единственное объяснение слепоты кайзера: согласно его ба
зовой философии, англосаксы должны как минимум не мешать своему ви
ду, германской расе, выигрывать битву за жизнь.
Объективности ради напомним, что противоположная сторона была отравле
на теми же расистскими ядами, хотя в меньшей концентрации. И ее, как Вильге
льма, расизм ослеплял, лишал трезвого понимания ситуации, верной оценки
могучих сил Центральных держав. (Сербы верили, что одолеют австрийцев!)
На Европу впервые в ее истории обрушилась война, вызванная торжеством по
ка еще стыдливого, пока еще скрытого расизма.

Глава 15
ЛОЖЬ КАК ОРУДИЕ ПОБЕДЫ

«Ц Что может правительство делать, когда идет война? Направлять события
? Вы отлично знаете, что не может, Ц объяснял герою романа «Семья Тибо» пр
иятель-дипломат. Ц Направлять общественное мнение? Да, это, пожалуй, еди
нственное, что оно может. Наша главная забота Ц соответствующее преподн
есение фактов.
Ц Организованная ложь?
Ц Правда хороша в редких случаях. Враг должен быть всегда неправ …

Ц Лгать?
Ц … Не только лгать, но хорошо лгать. По части спасительной лж
и мы во Франции творили подлинные чудеса!»
Почему требовалось лгать? Всем ведь, не одним французам …
Идеологическая, расовая война обнажила фундаментальное противоречие х
ристианства, основы европейской цивилизации, с формой мировоззрения, ко
торую выработала Европа к XIX-XX векам, Ц с национализмом. В наше время, после
краха Интернационала с его ГУЛАГом и политбюро, позабылось, что «Интерн
ационалка»-то возникла неслучайно, не по чьей-то («русской») дурости или
чьему-то («еврейскому») замыслу, но как неудержимо пробившийся духовный
росток на почве, которую для него предварительно удобрили 20 миллионами т
рупов и полили кровью воинов 33 стран, Ц во имя Национальных Идеалов кажд
ой из них. Во имя Великой Германии, во имя освобождения Эльзас-Лотарингии
, Креста на святой Софии, освобождения славян, арабского возрождения
…
Читателю трудно понять процесс событий, приведших к цареубийству и фаль
сификации следственных выводов, если он не почувствует, как все эти четы
ре года в сознании воюющих наций крепло убеждение: их «органические» мон
архи и президенты желают предательства Веры и служения Отцу Раздора и Лж
и.
Когда аналогичное народное чувство коснулось православного монарха, ч
ья легитимность исторически держалась на его авторитете Хранителя вер
ы, Ц неудивительно, как писал поэт, что

мы,
как
недокуренный окурок,
просто сплюнули
их династью.

Настроение, например, тогдашних французов выразительно зафиксировал р
елигиозный мистик, обернувшийся тогда же секретарем французской секци
и III Интернационала и при этом сохранивший, вот что важно, верность религи
и и папе:
«Моим товарищам-католикам я старался показать антихристианский, антик
атолический характер патриотического идолопоклонства, изобретенного
буржуазией взамен религии. Родина всегда казалась мне подобием Медного
Змия, исполинского и варварского, который толпа раскаляет воплями в мета
лле и без конца наполняет молодыми жизнями» (Пьер Паскаль).
В русском исполнении зарождение того же самого чувства изображалось в «
Августе 1914-го» у Солженицына. Воротынцев раздумывает, как ему призвать со
лдат на смерть:
« … тогда Ц Богом? Имя Бога еще бы не тронуло их. Но самому Ворот
ынцеву и кощунственно, и фальшиво невыносимо произнести сейчас заклина
нием Божье имя Ц как будто Вседержителю очень было важно отстоять немец
кий город Найдебург от немцев же. Да и каждому из солдат доступно было дод
уматься, что не избирательно же Бог за нас против немцев, зачем же их таким
и дураками ожидать,»
В подобной идеологической ситуации пропагандистское балансирование г
ражданских властей воюющих стран держалась как раз на их умении реаними
ровать совесть своих войск и народов, по слову персонажа французского ро
мана, «обманув их с подлинными чудесами». Кто искуснее умел или научился
лгать, у того оказывались и шансы продержаться Ц иногда, как ему верилос
ь, до полной победы.
Варианты же «фронтовых» акций по обработке сознания не своих солдат, а в
ойск противника сводились либо к раскрытию чужой лжи (но это оказалось м
алоуспешным ходом), либо наоборот, к провоцированию их на такое «патриот
ическое» действие, которое на самом деле ослабляло волю и дух врага. Перв
ая мировая дала классические образцы политической игры по дезориентир
ованию сознания противной стороны.
Германские спецслужбы работали тогда лучше всех. Русские же лгали своем
у населению хуже всех, бездарнее всех.
Первая публичная схватка германских спецслужб и русских контрразведчи
ков произошла в начале 1915 года, в ходе так называемого мясоедовского дела,
своеобразного пролога екатеринбургского цареубийства.

Глава 16
КАЗНЬ ПОЛКОВНИКА МЯСОЕДОВА

В первые годы войны русской армией управляли деспотичные мистики: Верхо
вный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич («человек с за
йчиком в голове» Ц С. Витте) и патологически подозрительный начальник е
го штаба генерал Янушкевич. Одним из самых близких к ним людей стал лживы
й и лукавый мифоман, оберквартирмейстер Западного фронта (т е. начальник
оперативного отдела и куратор разведки и контрразведки на одном из двух
фронтов) Михаил Бонч-Бруевич.
Генштабы всех стран совершили в процессе подготовки к войне роковые оши
бки: немцы переоценили потенцию внезапного удара через Бельгию, француз
ы не предусмотрели бельгийского направления. Русские же неправильно ра
ссчитали запас снарядов, исходя из былого их расхода на японском фронте.
Оказалось, такого количества Ц мало. В феврале 1915 года Янушкевич горестн
о писал военному министру: «Мне так по ночам и чудится чей-то голос: прода
л, продал, проспал.»
Когда начались первые поражения (уничтожение армии Самсонова в Восточн
ой Пруссии, потом внезапный прорыв германцев к резиденции Ставки, к Варш
аве), у троицы мистиков спонтанно и даже искренно возродилось в душах тра
диционное для России объяснение военных неудач. Измена! Не превосходств
о сил и опыта у противника, не свой просчет в чем-то, как у любых работающих
людей, но Ц сознательное предательство, особливо со стороны иноземцев,
иноверцев, инородцев … Найти бы Ц чье!
В 1812 году отступали до Москвы перед Наполеоном не потому, что это был велич
айший в мировой истории полководец с самой сильной в его жизни армией, но
из-за измены проклятого иноземца-главнокомандующего Барклая-де-Толли.

Крымскую войну проиграли не потому что самонадеянно и авантюрно ввязал
ись в бой сразу со всей Европой, а из-за предательства канцлера Нессельро
де. (Тогда он был немцем, а в наше время патриоты открыли у выдающегося дип
ломата более пикантных Ц еврейских Ц предков.)
Балканскую войну, правда, выиграли Ц но с большим трудом и потерями. Не по
тому, что противостоявший турецкий солдат всегда был одним из лучших в м
ире, нет, а из-за поставщиков-евреев, снабжавших нашу армию плохими сапог
ами и дурным продовольствием. (Как будто в какой-то иной армии мира, хоть в
той же турецкой, поставщики подряд все не были ворами!)
Порт-Артур сдал японцам изменник-немец, генерал Стессель, которого посл
е плена посадили на родине в крепость: он, видите ли, в окружении, в безнаде
жном военном положении, после почти годичной осады, сдал врагу защищаему
ю позицию. Раз сдался, значит, Ц военный преступник.
В 1914 году поиски очередного потребного обществу «изменника» начали с офи
цера не с иностранной, а с русской фамилией. Тем не менее, инокровие и в это
м случае контрразведчики держали у себя «в уме».
Потомок старинного дворянского рода, кавалер 26 русских и иностранных ор
денов, ротмистр корпуса жандармов Сергей Мясоедов служил начальником п
огранпоста на границе с Пруссией, в Вержболово. С чего начались его несча
стья, установить трудно: возможно, с выгодной женитьбы. Клара Самуиловна
Гольдштейн принесла в дом приданое Ц 115 тысяч золотых рублей и большие св
язи в деловых кругах (ее дядя был крупным коммерсантом в Германии).
По этой ли, по другой ли причине, но пошли в жандармских кругах разговоры,
что Мясоедов, мол, делает гешефты на контрабанде (с евреями?). Проверить по
ручили корнету Пономареву. Пономарев сработал дело без особых хитросте
й: подкупил некоего господина по фамилии Юргенс, чтобы тот подбросил кон
трабандный товар в автомобиль начальника погранпоста. Но Мясоедов, непл
охой профессионал, поймал Юргенса, избил палкой и заставил написать объя
снение.
Тогда корнет попросил купца Шюлера подложить Мясоедову … дин
амит. Не бесплатно. Но тот предпочел послужить своему старому начальнику
и написал ему доносец на юркого корнета. Мясоедов присовокупил его (и объ
яснение Юргенса) к рапорту по начальству и стал ждать резолюции.
Корнет решился на третью попытку: попробовал уличить ротмистра не в конт
рабанде уже, а в служебных упущениях. Его люди схватили у границы дюжину «
революционистов» с динамитом, револьверами, прокламациями …
В суде подпольщики-террористы, однако, произвели странное впечатление ж
уткой неграмотностью, и судьи пригласили экспертом пограничника Мясое
дова. Сначала он в заседании упирался, ссылаясь на служебную тайну, но оди
н из адвокатов, который в мемуарах рассказал об этой истории, Оскар Грузе
нберг, объявил, что, согласно законам империи, запрещается скрывать служ
ебные тайны от судов по политическим делам (в закрытом заседании), Предсе
датель суда подтвердил свидетелю объяснение адвоката, и, ободренный сра
внительно недавней гласностью (дело было в 1909 году), Мясоедов показал:
Ц Игра простая: кой-кому из подсудимых агенты сдали тюки для тайного про
воза, не говоря об их содержимом. А другим подбросили оружие и взрывчатку
уже на обыске.
Ц Кто это сделал? Ваши люди?
Ц Мои таким не занимаются. Здесь работали люди Пономарева.
«Судьи сидели сконфуженные и оскорбленные. Процесс лежал в грязи. Всех т
яготило ощущение физической брезгливости» (Оскар Грузенберг).
Но после такого нарушения служебной этики ротмистра выгнали из корпуса (
по существу, мол, он прав, но обязан был дождаться резолюции руководства н
а рапорт, а не распускать язык в судах). Занялся он «на покое» частным пром
ыслом: совместно с родственниками жены, евреями, основал пароходную комп
анию по перевозке эмигрантов из зоны оседлости в США.
Вскоре подвернулся случай вернуться на службу государеву: жена на курор
те подружилась с 23-хлетней красавицей Еленой Бутович, а та уже закружила
голову и вышла замуж за совершенно очарованного ею 62-летнего военного ми
нистра Владимира Сухомлинова. Тому как раз нужны были люди в армии, в част
ности, для задуманной им особой службы при генштабе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55