Я рос, как вся дворовая шпана:
Мы пили водку, пели песни ночью,
И не любили мы Сережку Фомина
За то, что он всегда сосредоточен.
Сидим раз у Сережки Фомина,
Мы у него справляли наши встречи,
И вот о том, что началась война
Сказал нам Молотов в своей
известной речи.
В военкомате мне сказали: "Старина,
Тебе броню дает родной завод "Компрессор".
Я отказался, а Сережку Фомина
Спасал от армии отец его, профессор.
Кровь лью я за тебя, моя страна,
И все же мое сердце негодует.
Кровь лью я за Сережку Фомина,
А он сидит и в ус себе не дует.
Теперь, небось, он ходит по кинам:
Там хроника про нас перед сеансом.
Сюда б сейчас Сережку Фомина,
Чтоб побыл он на фронте на германском.
Но, наконец, закончилась война.
С плеч сбросили мы словно тонны груза.
Встречаю я Сережку Фомина,
А он - Герой Советского Союза!


На Большом Каретном
Где твои 17 лет?-
На Большом Каретном.
А где твои 17 бед?-
На Большом Каретном.
А где твой черный пистолет?-
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?-
На Большом Каретном.
Помнишь ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем.
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто в Большом Каретном не бывал, еще бы!
Где твои 17 лет?-
На Большом Каретном.
А где твои 17 бед?-
На Большом Каретном.
А где твой черный пистолет?-
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?-
На Большом Каретном.
Переименован он теперь.
Стало все по-новой там, верь не верь.
И все же, где б ты ни был,
И где ты не бредешь,
Нет-нет, да по Каретному пройдешь, еще бы.
Где твои 17 лет?-
На Большом Каретном.
А где твои 17 бед?-
На Большом Каретном.
А где твой черный пистолет?-
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?-
На Большом Каретном.


Нет меня - я покинул Россию.
Мои девочки ходят в соплях.
Я теперь свои семечки сею
На чужих Елисейских полях.
Кто-то вякнул в трамвае на Пресне:
"Нет его, укатил, наконец!
Вот и пусть свои чуждые песни
Пишет там про Версальский дворец".
Слышу сзади обмен новостями:
"Да не тот, тот уехал - спроси!"
"Ах, не тот?" И толкают локтями,
И сидят на коленях в такси.

А тот, с которым сидел в Магадане,
Мой дружок по гражданской войне,
Говорит, что пишу ему: "Ваня,
Я в Париже, давай, брат, ко мне".
И, что я уж просился обратно:
Унижался, юлил, умолял.
Ерунда! Не вернусь, вероятно,
Потому что не уезжал!
Кто поверил, тому по подарку,
Чтоб хороший конец, как в кино.
Забирай Триумфальную арку!
Налетай на заводы "Рено"!
Я смеюсь. Умираю от смеха.
Как поверили этому бреду?
Не волнуйтесь... Я не уехал!
И не надейтесь... Я не уеду!


0
Письмо из Парижа
Ах, милый Ваня, я гуляю по Парижу
И то, что вижу, и то, что слышу,
Пишу в блокнотик впечатлениям вдогонку.
Когда состарюсь, издам книжонку
Про то, что, Ваня, Ваня, Ваня,
Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны, как в бане пассатижи.

Все эмигранты тут второго поколенья.
От них сплошные недоразуменья.
Они все путают: и имя, и названья -
И ты бы, Ваня, у них был Ванья.
А в общем, Ваня, Ваня, Ваня,
Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны, как в русской бане лыжи.

Я сам завел с француженкой шашни.
Мои друзья теперь и Пьер и Жан.
И вот плевал я с Эйфелевой башни
На головы беспечных парижан.
Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном французском туалете
Есть надписи на русском языке.




О слухах
Сколько слухов наши уши поражает!
Сколько сплетен разъедает, словно моль!
Ходят слухи, будто все подорожает
Абсолютно. Особенно - поваренная соль.
(Особенно - штаны и алкоголь.)

И словно мухи,
Тут и там,
Ходят слухи
По домам,
А буззубые старухи
Их разносят по умам.

"Слушай! Слышал? Под землею город строют,
Говорят, на случай ядерной войны..."
"А вы слыхали? Скоро бани все закроют
Повсеместно и поднимут цены на штаны".
(Навсегда и эти сведенья верны)

И, словно мухи,
Тут и там,
Ходят слухи
По домам,
А буззубые старухи
Их разносят по умам.

"А вы знаете? Мамыкина снимают:
За разврат его, за пьянство, за дебош.
И, кстати, вашего соседа забирают,
Негодяя, потому что он на Берию похож".

И, словно мухи,
Тут и там,
Ходят слухи
По домам,
А буззубые старухи
Их разносят по умам.

"Ой, что деется! Вчерась траншею рыли,
Так откопали две коньячные струи..."
"Говорят, шпионы воду отравили,
Гады, ядом, ну а хлеб теперь -
из рыбной чешуи".

И, словно мухи,
Тут и там,
Ходят слухи
По домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам.

"Это что еще! Теперь все отменяют:
Отменили, вроде, воинский парад..."
"Говорят, что скоро все позапрещают,
В бога душу! Скоро всех,
к чертям собачьим, запретят!"

И, словно мухи,
Тут и там,
Ходят слухи
По домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам.

И поют друг другу шопотом ли, в крик ли,
Слух дурной всегда звучит в устах кликуш.
А к хорошим слухам люди не привыкли
И говорят,- что это выдумки и чушь.

И, словно мухи,
Тут и там,
Ходят слухи
По домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам.

Закаленные во многих заварухах
Слухи ширятся, не ведая преград.
Ходят сплетни, что не будет больше слухов
Абсолютно, ходят слухи,
будто сплетни запретят!

И, словно мухи,
Тут и там,
Ходят слухи
По домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам.




Мы все живем как будто, но
Не будоражат нас давно
Ни паровозные свистки,
Ни пароходные гудки.
Иные, те кому дано,
Стремятся вглубь и видят дно,
Но как навозные жуки
И мелководные мальки.

А рядом случаи летают, словно пули:
Шальные, запоздалые, слепые, на излете.
Одни под них подставиться рискнули
И сразу, кто - в могиле, кто - в почете.
А мы так и не заметили
И просто увернулись,
Нарочно поприметили,
На правую споткнулись.

Средь суеты и кутерьмы,
Ах, как давно мы непрямы:
То гнемся бить поклоны впрок,
А то - завязывать шнурок!
Стремимся вдаль проникнуть мы,
Но даже светлые умы
Все размещают между строк -
У них расчет на долгий срок.

А рядом случаи летают, словно пули:
Шальные, запоздалые, слепые, на излете.
Одни под них подставиться рискнули
И сразу, кто - в могиле, кто - в почете.
А мы так и не заметили
И просто увернулись,
Нарочно поприметили,
На правую споткнулись.

Стремимся мы подняться ввысь:
Ведь думы наши поднялись
И там парят они легки,
Свободны, вечны, высоки.
И так нам захотелось ввысь,
Что мы вчера перепились,
И горьким думам вопреки,
Мы ели сладкие куски.

А рядом случаи летают, словно пули:
Шальные, запоздалые, слепые, на излете.
Одни под них подставиться рискнули
И сразу, кто - в могиле, кто - в почете.
А мы так и не заметили
И просто увернулись,
Нарочно поприметили,
На правую споткнулись.

Открытым словом, без ключа,
Навзрыд об ужасах крича,
Мы вскрыть хотим подвал чумной,
Рискуя даже головой.
И трезво, а не сгоряча,
Мы рубим прошлое с плеча,
Но бьем расслабленной рукой,
Холодной, дряблой, никакой.

А рядом случаи летают, словно пули:
Шальные, запоздалые, слепые, на излете.
Одни под них подставиться рискнули
И сразу, кто - в могиле, кто - в почете.
А мы так и не заметили
И просто увернулись,
Нарочно поприметили,
На правую споткнулись.

Приятно сбросить гору с плеч
И все на божий суд извлечь,
И руку выпростать дрожа,
И показать: в ней нет ножа!
Не опасаясь, что картечь
И безоружных может сечь,
Но нас, железных, точет ржа
И психология ужа...

А рядом случаи летают, словно пули:
Шальные, запоздалые, слепые, на излете.
Одни под них подставиться рискнули
И сразу, кто - в могиле, кто - в почете.
А мы так и не заметили
И просто увернулись,
Нарочно поприметили,
На правую споткнулись.




Про правду и ложь.

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых блаженных калек.
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила...
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне.
Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась и осталась довольна сполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью.
Баба как баба и что ее ради радеть?
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту, и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты
И прихватила одежду, примерив на глаз,
Деньги взяла и часы, и еще документы,
Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу
И подивилась, себя оглядев делово.
Кто-то уже раздобыв где-то черную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так ничего.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
"Ложь это все и на Лжи одеянье мое".
Двое блаженных калек протокол составляли
И обзывали дурными словами ее.

Тот протокол заключался обидной тирадой.
Кстати, навесили Правде чужие дела:
Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
Ну, а сама пропилась, проспалась догола.

Голая Правда божилась, клялась и рыдала,
Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах.
Грязная Ложь чистокровную лошадь украла
И ускакала на длинных и тонких ногах.

Некий чудак и поныне за правду воюет.
Правда, в речах его правды на ломаный грош.
Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь.

Часто разлив по 170 граммов на брата,
Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть - это чистая правда, ребята.
Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь!
Глядь, а часы твои носит коварная Ложь!
Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь!




Песня Бродского
(Из к\ф "Интервенция")

Как все мы веселы бываем и угрюмы,
Но, если надо выбирать и выбор труден,
Мы выбираем деревянные костюмы.
Люди, люди...

Нам будут долго предлагать не прогадать.
"Ах, - скажут, - что вы? Вы еще не жили!
Вам надо только, только начинать..."
Ну, а потом предложат: "Или-или...

Или пляжи, вернисажи, или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи,
Или просто деревянные костюмы".

И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов иль добрых судей,
Но нам предложат деревянные костюмы
Люди, люди...

Нам могут даже предложить и закурить.
"Ах, - вспомнят, - вы ведь долго не курили!
Да, вы еще не начинали жить!"
Ну, а потом предложат: "Или-или".

Дым папиросы навевает что-то.
Одна затяжка - веселее думы.
Курить охота! Ох, как курить охота!
Но надо выбрать деревянные костюмы.

И будут вежливы и ласковы настолько,
Предложат жизнь счастливую на блюде,
Но мы откажемся. И бьют они жестоко,..
Люди, люди...




Пожары

Пожары над страной все выше, ярче, веселей.
Их отблески плясали в два притопа, три прихлопа.
Но вот судьба и время пересели на коней,
А там в галоп,
Под пули в лоб -
И мир ударило в озноб
От этого галопа.

Шальные пули злы, слепы и бестолковы,
А мы летели вскачь - они за нами влет.
Расковывались кони, и горячие подковы
Летели в пыль на счастье тем, кто их потом найдет.

Увертливы поводья, словно угри,
И спутаны и волосы и мысли на бегу,
А ветер дул и расплетал нам кудри
И распрямлял извилины в мозгу.

Ни бегство от огня, ни страх погони - ни при чем,
А время подскакало, и фортуна улыбалась.
1 2 3 4 5 6 7