Общая сумма составляет от семи до восьми тысяч.
— Дороговато, — посетовал Том и отпил еще пива.
— А куда деваться? — сказал Дортмундер. — Под водой просто так не погуляешь.
— А как дела у коротышки с компьютером? — осведомился Том. — Что он думает по этому поводу?
— Уолли? — На сей раз Дортмундеру не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы его голос звучал уверенно и без тени сомнения. — У него куча блестящих идей. Космические корабли. Гигантские магниты и лазеры. Еще дороже, чем мое предложение. — Дортмундер пожал плечами и добавил: — Что бы он там ни придумал, это будет весьма недешево.
— Ну, не знаю, — отозвался Том. — Динамит и человеческие жизни куда дешевле.
— Мы ведь договорились, Том, — повторил Дортмундер. — Мы договорились, что сначала испробуем мой способ. А финансирование пойдет за счет твоих накоплений.
Том медленно покачал головой.
— Адвокаты здорово подчистили мои запасы, Эл, — сообщил он. — У меня осталось совсем немного тайников.
В ответ Дортмундер лишь развел руками. Том сидел с банкой пива в руках, обмозговывая задачу, и говорить с ним было не о чем: выходило так, что Том либо заплатит, либо нет. Поэтому Дортмундер сунул мундштук в зубы и попытался дышать через рот без помощи рук. Ведь под водой на нем будет маска, плотно закрывающая глаза и нос, так что он никак не сможет затыкать ноздри пальцами. Дортмундер одолжил у Дага еще и маску, но сидеть рядом с Мэй и смотреть телевизор в маске показалось ему глупым, так что он оставил ее на столике в спальне.
— Есть еще один, — задумчиво сказал Том. — Причем в том же самом районе.
— Нагх-хне? — произнес Дортмундер и, вынув мундштук изо рта, повторил: — На дне озера?
— Нет, Эл. Но поблизости. В городке, который остался незатопленным. Завтра съездим и заберем. Возьмешь машину напрокат и отвезешь меня туда.
— Ну уж дудки, — возразил Дортмундер. — Ни за что не сяду за руль. И никаких больше арендованных машин. Позвоню Энди, пусть обеспечивает транспорт.
18
— Честно говоря, Энди, я малость растерян, — пожаловался Уолли.
— Так тебе и надо, — отозвался Келп, сидя на диванчике в захламленной гостиной Уолли, грызя сырный крекер и разглядывая сидящего к нему лицом приятеля, скривившегося от натуги. — Я тоже малость растерян, Уолли. После того как я расхвалил тебя Джону... и на тебе, планета Зог и все такое прочее.
Уолли поежился. Его большие влажные глаза растерянно моргали, а пухлые руки беспомощно дергались. Создавшееся положение представлялось Уолли просто ужасающим.
— Ты знаешь, Энди, — заговорил он. — Мне кажется... я подумал, что стоит сказать тебе правду.
Энди вздернул брови и поглядел на приятеля поверх сырного крекера:
— Какую правду?
Уолли замялся. Он терпеть не мог доверяться собственным инстинктам, в особенности когда они противоречили мнению компьютера. С другой стороны, компьютер не смог установить различие между планетами Зог и Земля — то различие, которое в ряде случаев оказывалось несущественным, но порой имело очень важное значение. Поэтому на сей раз мнением машины вполне можно было пренебречь. Но медаль имела и третью сторону — раскрывать свои мысли перед этими людьми было очень страшно.
«Главнокомандующий не ведает жалости», — вновь и вновь напоминал компьютер.
А как насчет Энди? Его глаза так блестели, были так пытливы в эту минуту, когда он смотрел на Уолли, дожидаясь от него правды. Уолли с неохотой признался себе, что не видит в глазах Энди того, что принято называть сочувствием. Уолли продолжал терзаться сомнениями, а Энди тем временем положил свой крекер в стоявшую на столике тарелку и спросил:
— Уолли, о какой правде ты говоришь?
Лишившись путей к отступлению, Уолли глубоко вздохнул, проглотил застрявший в горле комок и сказал:
— Сокровище существует в виде семисот тысяч долларов наличными, похищенных во время дерзкого дневного налета на бронированный автомобиль, следовавший по муниципальному Сквозному шоссе через штат Нью-Йорк, неподалеку от поворота на Норт-Дадсон, двадцать седьмого апре...
— Что? — изумленно воскликнул Энди.
— Том был одним из налетчиков, — торопливо продолжал Уолли, — и с тех пор он сидел в тюрьме, но не за это преступление, поскольку полиция никогда не находит грабителей бронированных машин.
Выложившись до предела, Уолли бессильно привалился к спинке кресла, моргая все чаще и чаще. Его взгляд упал на тарелку с крекерами, и он внезапно ощутил непреодолимое желание тут же съесть их все, но побоялся подчиниться своему порыву. Он опасался, что набитый рот помешает ему говорить, когда это потребуется — например, когда придет время молить о пощаде. Уолли с трудом заставил себя поднять глаза и посмотреть в лицо Энди, на котором сияла изумленно-уважительная улыбка.
— Уолли! — воскликнул Энди голосом, в котором безошибочно угадывалась радость. — Как тебе это удалось?
Уолли сглотнул и улыбнулся от удовольствия и облегчения одновременно.
— Это было нетрудно, — сказал он.
— Брось, брось, Уолли, — настаивал Энди. — Перестань скромничать. Как ты это сделал?
Уолли разъяснил ему логическую цепочку, которую они вывели на пару с компьютером, продемонстрировал свой канал доступа в архивы «Нью-Йорк таймс» и вызвал на экран газетные заметки об ограблении броневика, которые Энди изучил с особым интересом, заметив напоследок:
— Примитив. Бабахнули, хапнули и смылись.
— Я лишь хотел втолковать тебе, что для решения стоящей перед нами задачи нужен более тесный контакт и более полные сведения, — объяснил Уолли. — Но я боялся. Да и компьютер был против.
— Компьютер? — испугался было Энди, но потом опять заулыбался. — С чего бы это? Я не нравлюсь компьютеру? — спросил он, возвращаясь к диванчику.
Уолли шел следом и, когда оба уселись, сказал:
— Речь не о тебе, Энди. Больше всего компьютер боится Тома.
— Какой умница этот твой компьютер, — отозвался Энди и нахмурился, обдумывая услышанное. «Стоит ли рассказывать ли об этом Тому?» — спросил он себя и, нащупав крекер, с рассеянным видом отправил его в рот. — Может, так было бы проще, — произнес он более вразумительным тоном. — Вероятно, нам стоило бы поговорить откровенно, но, с другой стороны, Тому это может не понравиться.
— Мы с компьютером тоже так считаем, — согласился Уолли.
Энди задумчиво жевал крекер.
— Ладно, давай условимся, что нам говорить, — решился он.
Уолли наклонился вперед и обратился в слух.
Энди взял очередной крекер и, тыча им себя в грудь, сказал:
— Итак, запоминай. Я решил, что единственный способ задать компьютеру полную информацию — это рассказать тебе все, как есть. И я рассказал тебе о том, каким образом Том оказался вовлеченным в это ограбление, как его принудили к этому дурные дружки, и все такое прочее. Я рассказал тебе, как он состарился, раскаялся и решил начать честную жизнь, как его выпустили из тюрьмы, как ему нужна пенсия, что эти деньги — последнее средство, которое позволит обеспечить ему безбедную старость, и что мы собрались вместе, дабы помочь ему эти деньги достать. В конце концов — чьи это деньги? Вот что я тебе сказал. Ты усвоил?
— Я усвоил, Энди. — Уолли кивнул. — Но...
— Что «но»?
Уолли очень хотелось сырного крекера.
— Но есть ли в этом хотя бы крупица правды? — спросил он.
Энди беззаботно рассмеялся.
— Я сказал тебе всю правду, Уолли, — ответил он. — За исключением того, что Том, как был убийцей-маньяком, так им и остался.
19
Миртл Стрит медленно повернула маховичок старомодного фильмоскопа, и перед ее глазами неторопливо поплыли страницы «Известий округа Вилбургтаун» многолетней давности, запечатленные на микропленке. Начав за год до рождения Миртл и вплоть до того момента, когда ее матушка вступила в брак с мистером Стритом, «Известия» извещали исключительно о распродажах кондитерских изделий, о школьных танцевальных вечерах, о съездах бойскаутов, заседаниях городского совета, выборах в правление города, о пожарах и наводнениях, автомобильных авариях и кражах — в том числе и об одном крупном ограблении бронированного автомобиля на Сквозном шоссе. Газетные страницы мелькали в окуляре фильмоскопа и исчезали подобно облачку дыма. И никаких сведений об отце Миртл Стрит.
После того как Эдна невольно обронила фразу «В той машине ехал твой отец!», Миртл целую неделю только об этом и думала. В ее душе внезапно загорелось желание — нет, потребность! — выяснить свое происхождение. Обращаться к матери было бесполезно. После первой невольной вспышки, сопровождавшейся коротким, но энергичным приступом сквернословия, Эдна замкнулась в себе, словно устрица в раковине. Она отказывалась говорить на эту тему сама и запрещала Миртл затрагивать ее. Эдна явно сожалела о том, что столь неосмотрительно приподняла занавес над своим прошлым, и мечтала лишь, чтобы ее невольный порыв как можно скорее канул в забвение.
Но разве можно такое забыть? Миртл обладала цепким умом и вознамерилась выяснить все, что только удастся. Прежде она не знала ничего, но теперь узнает все. Миртл сама удивлялась своему былому безразличию. Она прекрасно знала, что девичья фамилия матери — Гослинг, что впоследствии Эдна носила лишь одну фамилию — Стрит; знала Миртл и о том, что сама она родилась задолго до знакомства матери с мистером Стритом. Миртл знала, но не задумывалась ни над этими вопросами, ни над вытекающими из этих вопросов следствиями. А что теперь?
Теперь она желала знать. Окно в прошлое открылось, и назад ходу нет. Эдна не желает говорить — что ж, найдутся иные пути. Неподалеку жили две престарелые кузины Миртл; одна из них коротала свой вдовий век в доме призрения в Дадсон-Фоллз, вторая, старая дева, всю жизнь провела в своей безземельной усадьбе неподалеку от Норт-Дадсона. На прошлой неделе Миртл попыталась переговорить с ними, но ничего не добилась. Престарелые родственницы поклялись, что не имеют ни малейшего понятия о ее отце, так что затея Миртл бесславно провалилась.
Что еще можно предпринять, как заглянуть в прошлое на целых двадцать шесть лет? Кем был давешний спутник жизни Эдны, тридцатишестилетней женщины, старшего библиотекаря муниципальной библиотеки городка Паткинс-Корнерз? К сожалению, этот городок несколько лет назад был затоплен вилбургтаунским водохранилищем. А вдруг там удалось бы найти разгадку? Впрочем, Паткинс-Корнерз теперь недосягаем.
«Известия округа», по-видимому, тоже мало чем могли помочь Миртл. Никаких тебе фотографий молодой Эдны Гослинг, возлежащей на руках своего рыцаря, никаких «...а также пассажирка Эдна Гослинг...» в отчетах об автомобильных авариях, никаких «...в сопровождении мисс Эдны Гослинг...» на страницах светской и свадебной хроники.
Что еще говорила Эдна о мужчине, которого она назвала отцом Миртл в тот ужасный миг, когда узнала его? «Этого не может быть, но это произошло», — вот что она сказала, вероятно, подразумевая, что этот человек не должен был — точнее, не мог — появиться в этом мире снова. Может быть, Эдна считала его умершим? Может быть, думала, что он покинул страну? Что он навсегда прикован к постели? Но затем, припомнила Миртл, мать назвала этого мужчину «чертовым сукиным сыном». Может быть, потому, что он обесчестил ее, обрюхатил и бросил?
Если бы только Эдна согласилась рассказать!
Но она не соглашалась, и ничего тут поделать было нельзя. И в газетах тоже ничего не было. Время приближалось к шести, Миртл пора было заканчивать работу и ехать в дом престарелых за Эдной. Миртл довела до конца третью попытку найти что-нибудь в газетах, вышедших за год до ее рождения, затем вздохнула, перемотала пленку на катушку, сунула ее в ящик, попрощалась с Дженис, которая оставалась в библиотеке по вечерам, вышла на служебную стоянку, уселась за руль черного «форда» и покатила в сторону Мэйн-стрит. Эдна уже дожидалась ее, стоя на бордюре с раздраженной миной на лице.
Часы на приборной доске машины подсказали Миртл, что она ничуть не опоздала, а значит, недовольстве Эдны можно было отнести на счет ее обычной брюзгливости и не обращать на него внимания. Поэтому Миртл подкатила к стоявшей у дороги мрачной старухе с веселой улыбкой и распахнула пассажирскую дверцу.
— Привет, мама!
— Хм-мм, — отозвалась Эдна и шагнула вперед, намереваясь влезть в салон, но в последний момент бросила взгляд поверх кузова машины и внезапно воскликнула: — Черт побери!
Такого выражения в словаре Эдны отродясь не было. А уж представить себе, чтобы она выкрикивала подобные слова, было совершенно невозможно. Особенно — посреди оживленной улицы. Миртл оторопело смотрела на мать, которая юркнула в машину, захлопнула дверцу и, тыча костлявым трясущимся пальцем в лобовое стекло, скомандовала:
— Езжай следом за этим сукиным сыном!
Наконец Миртл поняла. Оглядевшись и заметив удаляющуюся по Мэйн-стрит новенькую блестящую коричневую машину, она спросила:
— Опять мой отец?
— Езжай за ним!
Миртл охотно подчинилась и, включив передачу, вырулила на дорогу. Машина ее отца ушла вперед всего на один квартал, и между ними оказался только один автомобиль. Смещаясь то влево, то вправо от этой машины, Миртл сумела разглядеть коричневый автомобиль. Это был «кадиллак-седан де вилл» новой модели, с табличкой «Врач за рулем». С нетерпением выжидая случая обойти мешающую машину, Миртл спросила:
— Так мой отец — врач?
— Ха! — воскликнула Эдна. — Иногда ему нравилось изображать из себя доктора. Не упусти его!
— Не беспокойся, — заверила ее Миртл.
— Что он затеял на сей раз? — пробормотала Эдна, постукивая сухоньким кулачком по приборной доске.
В преследуемой машине сидели четверо: двое впереди и двое — сзади. «Неужели я спустя столько лет наконец познакомлюсь со своим отцом?» — подумала Миртл.
— Хренов подонок, ублюдок чертов!
Миртл уже не сомневалась, что ей придется поближе познакомиться и со своей матушкой.
20
— За нами следует машина, — сообщил Келп.
Дортмундер, сидевший рядом с Уолли сзади, обернулся и посмотрел в заднее окно. Они только что проехали очередной маленький городок, и позади виднелись всего три автомобиля, мчавшихся по деревенской дороге, обрамленной лесом, который лишь изредка уступал место небольшим прогалинам, где красовались домики с алюминиевыми заборчиками и побитыми машинами во дворах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59