https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/Duravit/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 




Дональд Эдвин Уэстлейк
Все дозволено

Дональд Уэстлейк
Все дозволено

Пролог

Я оставил машину на Амстердам-авеню и прошел до угла Западной 72-й улицы. Было жарко, и я радовался, что полицейское управление разрешило своим служащим носить рубашки с короткими рукавами и открытой шеей. В дополнение к жаре досаждала амуниция, что болталась у меня на поясе и оттягивала брюки: пистолет в кобуре, ремень, фонарик. Очень хотелось сбросить одежду и остаться голым. Но в каком-то смысле это было бы еще более против правил, чем то, что я задумал.
На углу Амстердам-авеню и Западной 72-й улицы находился отель «Люцерна», одно из тех мест, где обитают завсегдатаи бродвейских баров. Бродвей между 72-й и 79-й улицами полон этих узких маленьких баров, и все они одинаковы: неизменный оглушительный музыкальный автомат, пластиковая обшивка, фальшивые испанские украшения, большегрудая пуэрториканка за стойкой. Все неудачники из однокомнатных номеров в округе проводят здесь свои вечера, положив локти на стойки и с тоской глядя на барменш, а затем, после закрытия, отправляются обратно в свои норы и долго не могут уснуть, думая о женщинах. Или, если у них вдруг появляются деньги, берут с собой одну из низкосортных потаскушек, которые прогуливаются по Бродвею.
Вдоль квартала от «Люцерны» до Бродвея стоят старые здания с маленькими предприятиями на первом этаже и обычными жильцами в квартирах наверху: вдовами школьных учителей, ушедшими на пенсию бакалейщиками, стареющими портными. В число маленьких предприятий входит пара баров, закусочная, химчистка, винная лавка: стандартный набор – и каждое заведение со своей собственной красной неоновой рекламой в окне. «Шлиц», «Национальные напитки», «Чистка одежды».
Было десять тридцать вечера, и почти все они успели закрыться, за исключением баров и винной лавки, но и там в этот будний вечер было почти пусто.
Улица будто вымерла, только несколько ребятишек бегало по тротуарам.
Одна из винных лавок находилась на полпути к Бродвею.
Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы убедиться в том, что клиентов там не густо. Только клерк-пуэрториканец с книжкой в бумажной обложке да пара пьянчужек в задней части лавки. Я расстегнул кобуру и вошел.
Пьянчужки мельком взглянули на меня и тут же вновь занялись своим делом, а клерк продолжал следить за мной, и лицо его ничего не выражало – как у каждого, кто смотрит на полицейского.
В лавке работал кондиционер. Пот на моей спине начал остывать. Я прошел к прилавку.
Пуэрториканец вежливо обратился ко мне:
– Да, офицер?
Я вынул пистолет и направил ему в живот:
– Выкладывай из ящика все, что есть.
Я следил за его лицом. В первые несколько секунд оно выражало шок, простой и ясный. Затем, когда, вероятно, он решил, что я не полицейский, а грабитель, то отреагировал так, как и должен был.
– Да, сэр, – произнес он очень быстро и повернулся к кассе; он всего лишь служащий здесь, деньги-то не его.
Пьянчуги замерли. Они стояли, как наполовину растаявшие восковые статуи, каждый держал по две бутылки сладкого вермута. На меня они не смотрели.
Пуэрториканец вытаскивал пачки банкнот из кассы и выкладывал их на прилавок: однодолларовые, затем пятидолларовые, потом десятки, наконец двадцатки. Я схватил первую пачку левой рукой и сунул в карман брюк, затем переложил пистолет в левую, руку, а правой забрал остальное. Пятерки в другой карман, а десятки и двадцатки за рубашку.
Пуэрториканец оставил кассу открытой и стоял возле нее, уткнув руки в бока, показывая, что ничего не намерен предпринимать. Я снова переложил пистолет в правую руку и убрал его в кобуру, оставив ее открытой. Затем медленно пошел к двери.
Я видел их отражения в окнах передо мной. Пуэрториканец не пошевелил ни одним мускулом. Пьянчуги же теперь глазели на меня. Один из них начал какое-то непонятное движение рукой с бутылкой вермута. Второй тряхнул головой, и его собутыльник замер.
Я вышел из лавки и повернул в сторону Амстердам-авеню, по пути застегнув кобуру. За углом сел в свою машину и уехал.

Глава 1

В тот день они дежурили днем, и это означало, что им придется лицезреть утреннюю пробку на скоростной автостраде в Лонг-Айленде. Это было главным неудобством: приходилось пробираться сквозь потоки машин, когда они дежурили днем.
Один из них был Джо Лумис, тридцати двух лет, кадровый патрульный, работавший в паре с Полом Голбергом. Второй – Том Гэррити, тридцати четырех лет, детектив третьего класса, обычно работал с Эдом Дантино. Оба служили в 15-м участке на Западной стороне Манхэттена и жили по соседству в переулке Мэри Эллен в районе Монекиз, Лонг-Айленд, в двадцати семи милях от Мидтаунского туннеля.
Они отправлялись в город вместе всякий раз, когда совпадали графики их дежурств, по очереди используя собственные машины. Этим утром они сидели в «плимуте» Джо, он управлял машиной. Джо был одет по форме, только фуражку бросил на заднее сиденье, а Том сидел рядом в своей обычной рабочей одежде: коричневый костюм, белая рубашка, тонкий желтый галстук.
По внешнему виду они принадлежали к одному типу людей, хотя различить их не составляло особого труда. Оба были около шести футов ростом и оба чуточку полноваты: Том весил, возможно, фунтов на двадцать больше нормы, Джо – фунтов на пятнадцать, но у Тома это было заметно главным образом на животе и ягодицах, а у Джо вес распределялся по всему телу, как жир у младенца. Ни один из них не хотел признаваться себе, что они располнели. Не говоря ничего друг другу, оба пытались раза два сесть на диету, но диета на них не действовала.
Волосы у Джо были черные, очень густые и немного длиннее, чем в прежние недавние времена. Джо не любил стричься, а в наши дни нетрудно стать совсем лохматым, прежде чем кто-нибудь заметит это и сделает замечание. Так что теперь он стригся реже, чем раньше.
У Тома волосы были каштановые и быстро редели. Несколько лет назад он прочитал, что частые души иногда вызывают облысение, с тех пор втайне пользовался купальной шапочкой жены, но волосы все же выпадали.
Джо был более подвижен, груб и прагматичен, а Том – задумчив и обладал изрядной фантазией. Джо легко затевал ссоры, а Том любил выступать в роли миротворца. И в то время как Том мог сидеть спокойно и думать о своем, Джо требовалось действие и движение, иначе ему становилось скучно и он начинал суетиться.
Вот и сейчас ему было не по себе. Они торчали в потоке остановившихся машин уже минут пять, и Джо начал вертеть головой, пытаясь разглядеть, что вызвало такую задержку. Но ничего особенного не увидел, кроме трех рядов машин, застывших в ожидании. Не вытерпев, он нервно нажал на клаксон.
Звук вонзился в уши Тома, как тупой гвоздь.
– Успокойся, Джо. – Он был слишком утомлен, чтобы волноваться из-за пробки.
– Ублюдки! – огрызнулся Джо и посмотрел направо. Там он увидел машину в соседнем ряду: светло-голубой автомобиль марки «кадиллак-эльдорадо». Все стекла были подняты, и водитель сидел, наслаждаясь кондиционированным комфортом, словно банкир, отказывающий во вторичном закладе недвижимого имущества.
– Посмотри на этого сукина сына, – сказал Джо и показал подбородком на «кадиллак».
Том мельком взглянул в ту сторону.
– Да, вижу.
Оба несколько секунд смотрели на водителя, испытывая сильную зависть. Выглядел он на сорок с лишним, был прекрасно одет и сидел совершенно спокойно, безразличный к тому, случилось что-то впереди или нет. И при этом легонько постукивал одним пальцем по рулю, – видимо, в машине работало радио.
Джо положил левый локоть на руль и злобно посмотрел на часы:
– Если простоим еще шестьдесят секунд, я пойду осмотрю этот «кадиллак», найду какое-нибудь нарушение и оштрафую сукина сына.
Том ухмыльнулся:
– Конечно, конечно…
Джо хмуро смотрел на часы, но постепенно выражение его лица изменилось, и он тоже вдруг хитро улыбнулся, явно вспомнив нечто интересное. Все еще глядя на часы, но уже не считая секунд, он сказал:
– Слушай, Том. Ты помнишь ту винную лавку, о ней говорили пару недель назад, ну, ту, которую ограбил парень, переодетый полицейским?
– Конечно.
Джо повернул голову к Тому. Теперь он широко улыбался.
– Это был я!
– Конечно, ты, – рассмеялся Том.
Джо убрал локоть с руля. Он напрочь забыл о часах.
– Нет, я серьезно. Мне нужно было рассказать кому-то, понимаешь? А кому же, как не тебе?
Том не знал, верить или нет. Прищурившись, словно это могло помочь ему видеть лучше, он сказал:
– Ты меня разыгрываешь?
– Клянусь богом, – пожал плечами Джо. – Ты знаешь, что Грэйс потеряла работу…
– Конечно.
– А Джекки должна брать уроки плавания этим летом. У Динеро, знаешь? – Он потер большой и указательный пальцы жестом, обозначавшим деньги.
Том подумал, что, возможно, это правда.
– Да? – спросил он. – Из-за этого?
– Я не мог отделаться от мыслей о платежах, обо всех этих проблемах, обо всей заварухе. Тогда просто пошел и сделал это… Клянусь всеми библиями. Я взял двести тридцать три доллара.
– Ты действительно сделал это. Профессионально, – сказал Том, подразумевая вопрос, но произнес эти слова как утверждение.
– Совершенно верно.
Сзади послышался сигнал. Джо посмотрел вперед: машины продвинулись примерно на три длины их «плимута». Он включил скорость, проехал несколько метров и снова выключил ее.
– Двести тридцать три доллара, – весьма довольным тоном произнес Том.
– Точно. – Джо чувствовал себя великолепно, получив возможность поговорить о своем приключении. – И знаешь, что меня по-настоящему поразило?
– Нет.
– Ну, две вещи. То, что я вообще смог сделать это. Я ведь сам себе не верил. Наставляю пистолет на человека, а как будто это и не я совсем…
– Да, да… – Том утвердительно кивнул, подбадривая приятеля.
– Но больше всего поразила меня простота дела. Понимаешь? Никакого сопротивления, и ни затруднений, ни страха. Входишь, берешь, уходишь.
– А как же тот парень в лавке? – спросил Том.
– Он там работает. – Джо пожал плечами. – Я наставляю на него пистолет, а он что, получит медаль, если спасет денежки хозяина?
Том покачал головой, ухмыляясь до ушей, словно ему сейчас сообщили, что его дочь – лучшая ученица в классе.
– Никак не могу поверить, – сказал он. – Ты действительно совершил ограбление…
– Это было так легко, – заверил его Джо. – Знаешь? До сего дня я не могу поверить, как это было легко.
Машины снова немного продвинулись вперед. С минуту друзья молчали, но оба думали о грабеже, совершенном Джо. Наконец Том посмотрел на него и очень серьезно спросил:
– Джо! Что ты станешь делать теперь?
– Ты о чем? – Джо хмуро глянул в сторону приятеля. Том пожал плечами, не зная, как это выразить иначе.
– Что ты станешь делать? Я хочу сказать: на этом все кончится?
Джо отрывисто рассмеялся:
– Я не собираюсь возвращать деньги обратно, если ты это имеешь в виду. Я их истратил.
– Нет, я хочу сказать о другом… – Том тряхнул головой, пытаясь найти слова. – Ты будешь продолжать? Или ограничишься одним разом?
Джо задумчиво нахмурился.
– Это только богу известно, – проворчал он.

Том

В тот день мой первый вызов был в связи с вооруженным ограблением одной из квартир в западной части Центрального парка. Принял сообщение мой напарник Эд Дантино. Эд на пару дюймов ниже меня и, вероятно, фунтов на десять тяжелее, но у него волосы все еще целы. Может быть, он начал пользоваться купальной шапочкой своей жены раньше, чем я.
Повесив трубку, Эд сказал:
– Прекрасно, Том. Нам пора отправляться.
– По такой жаре? – Я чувствовал себя не совсем в порядке после пива, выпитого накануне вечером. Обычно неприятное ощущение проходило к концу утра, но только не в жаркую и влажную погоду. Мне очень хотелось пару часиков отдохнуть в дежурной комнате…
Там не так уж уютно. Это большое квадратное помещение с покрытыми пластиком стенами отвратительного зеленого цвета. Все пространство забито древними столами, и нет ни одной пары одинаковых. Вдобавок в дежурке пахнет старыми сигарами и нестираными носками. Но комната эта находится на втором этаже участка, а в углу возле окон стоит большой вентилятор, и в жаркие влажные дни время от времени он гонит ветерок, отчего-то возникает мысль, что жизнь, в конце концов, все-таки терпима, если не высовываться за порог.
Но Эд сказал:
– Это в западной части Центрального парка, Том.
– О, – простонал я. Когда неприятности у богатых, мы идем к ним, а не они к нам. Я поднялся и последовал за Эдом вниз. Когда мы подошли к нашей машине – зеленому «форду» без опознавательных знаков, Эд вызвался сесть за руль, и я не стал спорить.
По дороге я снова задумался о том, что рассказал мне этим утром в машине Джо. Судя по всему, он говорил правду.
Ну и отмочил же он штучку! Думая о Джо и винной лавке, я даже перестал чувствовать свой бунтующий желудок.
Пока мы ехали, я чуть было не пересказал эту историю Эду, но вовремя передумал. По-моему, не очень-то умно было со стороны Джо даже мне говорить об этом, бог знает, почему я его не выдал. А если проболтаюсь Эду, он может еще кому-нибудь передать – тоже полушутя, а там и до начальства дойдет.
Но я понимал, почему Джо не смог не рассказать свою историю хотя бы одному человеку, и был несколько польщен тем, что он выбрал именно меня. Я хочу сказать, что мы долгие годы были добрыми приятелями, жили по соседству, работали в одном участке, но когда человек доверяет тебе секрет, разглашение которого может упрятать его лет на двадцать в тюрьму, ты знаешь, что у тебя есть настоящий друг.
И какой! Додуматься войти в винную лавку в форме, вынуть пистолет и просто-напросто забрать все, что накопилось в кассе!
И ему это сошло, – кому придет в голову, что грабитель в форме полицейского действительно полицейский?
Пока я размышлял о «большом ограблении винной лавки», Эд дорулил до западной части Центрального парка и повернул на юг, по нужному нам адресу. Он не включал сирену: там, куда мы ехали, преступление уже совершено, преступники скрылись, и можно было не спешить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15


А-П

П-Я