Тогда-то Лестранж догадался, что глухонемому малышу что-то известно. Все складывается одно к одному, и картина – ужасна.
– Вам не следовало уезжать сюда, Девина.
– Теперь я это знаю.
– Не могу простить себе, что ввел вас в Общество помощи эмигрантам.
– Тогда это пришлось очень кстати, и мы ведь могли уехать в Австралию или Америку, как и намечали поначалу.
– А я буквально рвал на себе волосы из-за собственной глупости. Однако вы были непреклонны в своем решении уехать.
– Мне казалось, что таким образом я разрешу свои проблемы. Теперь я знаю – от прошлого не уйти. И вы это знаете…
Он кивнул.
– Я очень старался приехать к вам поскорее.
– Вы проделали такой долгий путь…
Ниниан улыбнулся мне.
– Да, я проделал его и счастлив, что все оказалось благополучнее, чем я ожидал. Могло быть совсем иначе.
– Мне кажется, Лестранж был близок к мысли, что я не прочь выйти за него замуж, а, значит, помогу ему избавиться от жены.
– Скорее всего он рассчитывал покончить с нею, как с двумя предыдущими. Возможно, ему казалось рискованной вторая смерть в одном и том же доме – это могло вызвать подозрения, даже несмотря на различие методов. Ничто не мешает предположить, что вам он отводил роль громоотвода на случай, если обстоятельства сложатся для него не лучшим образом. Он наверняка надеялся, что использовать вас таким образом ему не придется, ведь чем меньше шума, тем лучше. Но хотел держать вас под рукой.
– Какая бессердечная расчетливость.
– Он рассчитывал все. С холодным, как лед, сердцем. Я так счастлив, что он не смог привести в исполнение свои дьявольские планы. Он жил насилием. Его смерть можно считать справедливым актом возмездия судьбы.
– Сразу двое приговорили Лестранжа к смерти. Отец убитого мальчика страшно переживал из-за того, что кто-то опередил его в исполнении приговора.
– До чего извилисты тропы жизни! Но нам следует радоваться, Девина. Я ведь мог приехать слишком поздно, чтобы спасти вас.
– Не думаю, что я еще раз смогла бы пройти все это, суд… содержание под стражей. Это для меня самые тяжкие испытания.
Ниниан встал и подошел ко мне. Поднял меня на ноги и обнял. Повинуясь безотчетному чувству, я прильнула к нему.
– Спасибо, Ниниан, – сказала я, – спасибо за то, что вы здесь.
– Я был не в силах забыть вас, – проговорил он, – ваш образ преследовал меня неотвязно. То несправедливое решение: за недоказанностью вины… Ведь они должны были понимать, что вы не могли сделать этого.
– Все говорило против меня.
– Помните Элен Фарли? Ее так и не нашли, она исчезла. Почему? Она могла многое прояснить. Бог свидетель, мы старались разыскать ее. Ее показания имели чрезвычайное значение.
– А я не могу выбросить из головы, что вы проделали такой путь.
– Мне казалось, письма будет недостаточно. Вы оставили без ответа мою просьбу вернуться. Я знал, что из-за военных действий добраться к вам будет непросто.
– Это и есть личная причина, о которой вы собирались сказать мне?
– После вашего отъезда я понял, что это значит для меня – не видеть вас снова и снова. Я понял, что люблю вас.
– Вы… вы любите меня?
– А вы не догадывались?
– Я знала, что вы проявляете особый интерес к моему делу… но это долг адвоката. Мне казалось, вы увлечены моей мачехой.
Он улыбнулся.
– Обворожительная Зилла! – пробормотал он. – Я не сомневался, что она знает больше, чем показывает. Только благодаря ей мы добились вашего освобождения. Она была самым важным свидетелем. Но я все равно был уверен – она многое скрывает. Хотел узнать – что именно. Вот почему я поддерживал знакомство с нею. А больше всего я хотел докопаться до истины. Я знаю, как чувствует себя человек, освобожденный за отсутствием доказательств.
– Благодарю вас, Ниниан. Вы так добры ко мне. Он покачал головой.
– Я сделал совсем немного, – сказал он. – Мне еще предстоит доказать свою преданность вам. Я хочу, чтобы вы знали все о моих чувствах. Я люблю вас и хочу увезти с собой в Шотландию.
Я в полном изумлении смотрела на него.
– Я хочу, чтобы вы стали моей женой, – добавил он. Я решила, что неверно его поняла.
– Я жил надеждой на ваши ответные чувства, – продолжал он.
Я молчала. Его слова тронули меня до глубины души. Я страстно желала быть с ним. Вспомнила, как уязвил меня его интерес к Зилле. Сейчас, увидев Ниниана на пороге, я не могла поверить своим глазам. Не могла поверить, что весь этот путь он проделал ради меня.
Испытывала ли я к Ниниану нежные чувства? Всегда. Именно он вытащил меня из бездны отчаяния, именно он своей уверенностью защитить меня поддерживал мой дух. После отъезда из Англии я считала, что никогда больше не увижу Ниниана, и заставила себя не признаваться даже самой себе, насколько глубоко мое отчаяние. Убеждала себя в том, что моя депрессия – результат разлуки с родиной, а не с Нинианом.
– Я никогда не забывала вас, – сказала я. Он взял мои руки и поцеловал.
– Придет время, и вы полюбите меня, – вымолвил он.
– Но мне не нужно даже минуты для этого – я уже люблю вас. Тот день, когда я впервые увидела вас, стал самым счастливым в моей жизни.
Лицо его внезапно засияло.
– Значит, вы вернетесь теперь? И станете моей женой?
– Вернусь с вами… в Эдинбург? Неужели вы предлагаете мне это?!
– Именно так. Я и приехал сюда затем, чтобы увезти вас с собой и никогда больше не разлучаться с вами.
– Вы недостаточно серьезно все взвесили.
– Девина, неделю за неделей я ни о чем другом не думал.
– Но вы понимаете, что будет?
– Понимаю.
– Вы, человек, делающий карьеру в юриспруденции, женитесь на мне… а вы не забыли, что я была обвинена в убийстве и освобождена за Недостаточностью улик?
– Честное слово, я ничего не забыл.
– Это нанесет ущерб вашему продвижению.
– Быть с вами – величайшее счастье для меня.
– Я ожидала найти в вас больше здравого смысла.
– Я очень здравомыслящий человек. Знаю, чего хочу, я делаю все, чтобы этого добиться.
– О, Ниниан, какую же вы совершаете глупость и как же я вас за это люблю! Подумать только. Я вернусь в Эдинбург, где все произошло. Как вы себе это представляете? Меня знает там каждый. Плохо даже здесь, когда одна Миссис Прост знает, кто я такая. А там обо мне знаю все. Люди будут подозревать меня, Ниниан. Нужно смотреть правде в лицо. Всегда найдутся такие, кто будет считать меня виновной в смерти отца. Это погубит вашу карьеру.
– Если я не смогу выстоять, значит, карьера – не мой удел.
– Я буду вам помехой. Я не могу этого себе позволить, Ниниан. Но никогда не забуду о вашей просьбе.
Он взял меня за плечи и легонько встряхнул.
– Не говорите чепухи. Мы будем вместе. Вместе победим всех недругов. Вы меня любите… я тоже вас люблю. Это главное. С остальным… мы разберемся, когда придет время.
– Я не могу этого допустить. Ваше поведение прекрасно, благородно… но это донкихотство.
Он рассмеялся.
– Оно отвечает моим желаниям. Я хочу жениться на вас. И буду несчастен, если вы откажете мне. Трудности неизбежны, Девина. Но мы будем вдвоем. Вместе будем бороться. Нет в мире ничего, чего я желал бы сильнее, Девина. Я не в силах объяснить вам, чем были для меня несколько последних месяцев. Я только и думал – как вы там, в городе, окруженном врагами. А потом узнал о Роже Лестранже. Вспомнил, какие усилия он приложил, чтобы завлечь вас сюда. Я не мог понять его мотивов. Я не мог не приехать к вам. Должен был вас увидеть. Должен был объясниться в своих чувствах. И теперь не позволю вам снова исчезнуть. Я твердо намерен быть с вами до конца своей жизни.
– На словах это выглядит чудесно, – сказала я с горечью, – но стать реальностью не может. Я знаю…
– Не знаете. С чем бы не пришлось вам столкнуться, лучше, если мы будем рядом.
– Но вам вовсе не обязательно сталкиваться с чем бы то ни было. Вам нужно вернуться в Эдинбург, продолжать двигаться вверх, стать председателем высшего уголовного суда Шотландии…
– Без вас? Это меня не устраивает. Я отметаю все ваши предостережения.
– Но они имеют под собой основание.
– Может быть, до некоторой степени. Но ведь мы говорим с вами о любви. Итак, Девина, вы станете моей женой?
– Я очень хочу ответить вам – да. Больше всего на свете.
– Будем считать эти слова вашим согласием. И я отдалась мечте.
Лилиас вернулась вместе с Джоном Дейлом. После знакомства начались долгие разговоры. Много говорили о войне и о том, как ее воспринимают дома, в Англии.
По словам Ниниана, хватало восторгов и несогласия. Но сильнее всего проявлялась радость от военных побед; Китченер и Робертс стали героями дня. Ниниан рассказал, как трудно путешествовать в военное время и как он добывал разрешение на эту поездку.
Мужчины ушли вместе, Джон Дейл – домой, Ниниан – в гостиницу. Он простился со мной только до завтрашнего утра. Предстояло многое обсудить.
Едва они скрылись за дверь, Лилиас вопросительно посмотрела на меня.
– Ну и ну, адвокат приехал на край света повидать свою клиентку, – сказала она. – Что это значит? Ведь он здесь, чтобы повидаться с тобой?
– Да… и он подтвердил многое из того, что мы с тобой думали о Роже Лестранже. У него была еще одна жена в Австралии, и она утонула.
В глазах Лилиас застыл немой вопрос.
– И мне думается, – продолжала я, – верны и наши соображения относительно моей роли здесь.
Лилиас закрыла глаза и стиснула руки.
– Какой ужас! – прошептала она. – Значит, Ниниан все раскопал?
– Именно. Был довольно громкий судебный процесс по поводу денег его первой жены, а Ниниан вел для себя кое-какие записи.
– Значит, он решил, что ты в опасности, и приехал сюда. Мне кажется, он хотел защитить тебя в случае необходимости.
– Он просил меня стать его женой.
– Понимаю. И ты…?
– Могу ли я принять его предложение? Могу ли я вернуться в Эдинбург его женой? Это погубит его карьеру.
– Что дальше?
– Лилиас, я не могу согласиться.
– Он просил тебя. Боже мой, приехал в такую даль, чтобы сделать предложение! Ты можешь хотя бы оценить силу его чувств?
– Да, могу, – в голосе моем пело счастье, – и все равно я не вправе принять его предложение.
– Нет, вправе, – сказала Лилиас, – и ты его примешь. Разве могла я скрыть огромное счастье, переполнявшее меня? Чувства рвались из меня наружу. Ниниан любил меня. В такое трудное время приехал ко мне, чтобы защитить и спасти.
Что мне оставалось делать? От прошлого спасения не было ни для меня, ни для Ниниана, если бы он разделил его со мной. Он это знал, как никто другой. Знал и тем не менее решил взвалить себе на плечи мое прошлое. Он так хотел.
Я начала собираться домой.
Ниниан разрабатывал планы нашей жизни. Обвенчаться нам предстояло в Кимберли. В Англию мы уезжали мужем и женой.
Не было смысла затягивать с отъездом. Путешествие назад могло оказаться долгим и трудным. Нам предстояло добраться до Кейптауна и ждать подходящего судна. Но мы знали, куда нам плыть, и пока были вместе, не имело особого значения, сколько нам придется ждать.
Я переживала за Лилиас, ведь она оставалась одна, однако и в ее жизни как будто приближались благотворные перемены. Приближалась одна свадьба – и почему за нею не могла последовать другая? Я давно знала, что между Лилиас и Джоном Дейлом установились особые отношения. И наконец Джон попросил Лилиас стать его женой – моей радости не было границ.
Итак, две свадьбы в один день; это было вполне естественно, ведь наши судьбы уже давно стали неразрывными.
Майру очень печалил мой приближавшийся отъезд. Она далеко не все знала о своем убитом муже. Мы не разговаривали о нем. Расследование гибели глухонемого мальчика принесло неоспоримое свидетельство причастности Роже Лестранжа к преступлению – пуговица, оказавшаяся в руке убитого, была сорвана с пальто Лестранжа. Несчастный Умгала, видимо был свидетелем предыдущего преступления своего хозяина, хотел сообщить людям об этом и навлек на себя смерть. Увы, теперь и Роже был мертв, и Майра стала вдовой. Майра души не чаяла в своем супруге и в то же самое время боялась его. Она даже не догадывалась, что сама находилась на волосок от гибели.
Но мы не говорили об этом. Майра была выбита из колеи и подавлена, но постепенно проникалась мыслью, что должна начать новую жизнь. И, как ни странно, сблизилась с Паулем. Оба уделяли много внимание Нджубе. Они присматривали за ним и Любан, и общее дело все прочнее соединяло их.
Я думала, что, возможно, она захочет уехать в Англию вместе со мной, и некоторое время я склонялась к мысли, что так оно и будет. Но быстро крепнувшая дружба Майры и Пауля все изменила: они оба решили, что будет лучше, если Майра останется там, где он родился и вырос. Одним словом, Майра никуда не поехала.
В конце концов мы с Нинианом стали мужем и женой, сели на корабль и отплыли в Англию.

ЭДИНБУРГ
ОПРАВДАНА ЗА ОТСУТСТВИЕМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Я никогда в своей жизни не была так счастлива, как в первые несколько месяцев, когда начала носить имя Девины Грейнджер. Между мною и Нинианом существовало молчаливое согласие не думать о дальнем будущем.
Не хуже меня Ниниан понимал, что в Эдинбурге мы столкнемся с трудностями, но мы решили забыть о них до прибытия домой.
Мы преуспели в этом как нельзя лучше. Днем мы были неразлучными собеседниками, по ночам – страстными любовниками. Наша жизнь на корабле могла показаться райской идиллией, если бы мы разучились смотреть вперед.
Увы, мы не могли сделать этого, и, случалось, я совершенно отчетливо представляла, что начнется, когда мы окажемся дома. Люди ничего не забыли, и даже если у них хватит такта не говорить о былом, оно не исчезнет из их воспоминаний. Нам следовало приготовиться к неприятным переживаниям и даже страданиям.
Трудности путешествия в такое сложное время ничуть не угнетали нас, ведь мы были вместе. Мы преодолевали их со смехом, шутками.
В ожидании судна нам пришлось просидеть в Кейптауне неделю; зато поднявшись на борт, мы сполна насладились чудесным путешествием. Нас не страшили бури, а долгие жаркие дни мы проводили на палубе в разговорах о счастье быть вдвоем.
Но чем ближе становился дом, тем сильнее хотелось мне, чтобы дни тянулись как можно дольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48