OCR Busya
«Карл Хайасен «Хворый пес», серия «Тарантинки»»: ЭКСМО; Москва; 2005
Аннотация
Влиятельный лоббист и липовый охотник Палмер Стоут и вообразить не мог, какую кашу заварил, выбросив на шоссе обертку от гамбургера. Теперь любитель природы Твилли Спри не оставит его в покое, а события выйдут из-под контроля, пока не вмешаются бывший губернатор Флориды, одичавший в лесах, и черный лабрадор-ретривер.
В комическом триллере флоридского писателя Карла Хайасена «Хворый пес» ярый поклонник кукол Барби попытается изуродовать богом забытый остров, по следу вспыльчивого экотеррориста отправятся киллер-панк и одноглазый экс-губернатор, строитель объявит войну бурундукам, на заду нынешнего правителя напишут слово «Позор», а безмозглый лабрадор познакомится с носорогом.
Это и многое другое – впервые на русском языке. Такой Америки вы еще не открывали.
Карл Хайасен
Хворый пёс
Посвящается Фении
H MONA?IKH MOU АГАПН

Это вымысел. Имена придуманы, персонажи нереальны. Насколько автор осведомлен, не существует лицензионного изделия под названием «Двойняшки Барби-Вамп», как и фильма о них.
Большинство описанных в книге событий вымышлено, однако застольные манеры навозных жуков представлены достоверно.
1
Через час после рассвета утром 24 апреля некто Палмер Стоут подстрелил редкого черного африканского носорога. Выстрел был сделан с тринадцати ярдов из «винчестера» 45-го калибра, и отдачей Стоута опрокинуло навзничь. Носорожиха крутанулась, будто желая напасть, дважды всхрапнула и рухнула на колени, ткнувшись головой в пальму.
Палмер Стоут велел проводнику, бывшему торговому агенту по имени Дургес, достать видеокамеру.
– Давайте сначала убедимся, что она мертва, – предложил Дургес.
– Шутишь? Видал, какой выстрел?
Дургес взял у клиента «винчестер», приблизился к безжизненной туше и потыкал ее в зад стволом.
Стоут ухмылялся, стряхивая пыль с камуфляжа, приобретенного в фирме «Товары – почтой».
– Эге-гей, Бунгало Билл! Глянь, кого я подстрелил!
Пока Дургес возился с видеокамерой, Стоут осмотрел свой последний трофей, обошедшийся в тридцать тысяч долларов, не считая боеприпасов и чаевых. Стоут откинул пальмовые листья с морды носорожихи и заметил: что-то не так.
– Вы готовы? – Дургес протирал объектив видеокамеры.
– Ну-ка, глянь сюда, – хмуро позвал Стоут.
– Чего?
– Может, объяснишь?
– Чего тут объяснять? Это рог, – сказал Дургес.
Стоут дернул, и рог остался у него в руке.
– Ой, что же вы наделали! – воскликнул Дургес.
– Он фальшивый, клоун! – Стоут зло швырнул в Дургеса пластмассовым конусом.
– Второй-то настоящий, – оправдывался Дургес.
– Второй – просто шишка!
– Послушайте, я тут ни при чем.
– Ты присобачил липовый рог моему носорогу за тридцать тысяч долларов. Так? – В ответ Дургес нервно хрустнул пальцами. – И что ж вы, ребятки, сделали с настоящим?
– Продали. Спилили и продали.
– Прелестно!
– В Азии рога стоят бешеных денег. Вроде бы идут на чудодейственное лекарство, чтоб палка стояла. По два дня, говорят, торчит. – Дургес скептически дернул плечом. – Но башли платят хорошие. Такая программа по нашим носорогам. Китаеза из Панама-Сити скупает рога.
– Сволочи! Обдурили меня!
– Не-а. По каталогу это черный африканский носорог, вы его и получили.
Стоут опустился на жухлую траву, чтобы рассмотреть добычу поближе. Черепной рог носорога спилен подчистую, остался лишь овальный след. Пластмассовый дубликат держался на белом промышленном клее. Над рылом животного виднелся второй рог, настоящий, но не впечатляющий: короткий и толстый, сбоку похожий на бородавку.
– Все затевалось, чтобы голова висела у меня дома, – раздраженно сказал Стоут.
– И согласитесь, это офигенная голова, мистер Стоут.
– За исключением одной детали. – Стоут кинул поддельный рог на землю, мокрую от носорожьих выделений.
– У меня есть знакомый чучельник, он втихаря делает рога из стекловолокна, – сказал Дургес. – Соорудит вам новенький. Никто и не заметит, будет как живой.
– Из стекловолокна?
– Ага.
– А чего уж тогда не хромированный? Можно еще отодрать значок с капота «кадиллака» или «мерседеса» и приклеить на нос этой скотине. – Дургес угрюмо зыркнул. Стоут забрал у него «винчестер» и повесил через плечо. – Еще какие-нибудь новости?
– Никаких нету.
Не стоило рассказывать Стоуту, что его охотничий трофей страдал катарактой на оба глаза, почему носорожиха и не обеспокоилась, когда приблизились вооруженные люди. Вдобавок животное было ручным, как хомяк, и всю жизнь являлось достопримечательностью передвижного зверинца из Аризоны.
– Убери камеру, – сказал Стоут. – Ни к чему показывать эту скотину в таком виде. Можешь связаться с чучельником прямо сейчас?
– Завтра сутра, – пообещал Дургес.
Палмер Стоут повеселел. Он потрепал носорога по щетинистой шкуре.
– Изумительный экземпляр!
Платили б мне по десять баксов каждый раз, когда я это слышу, подумал Дургес.
Стоут достал две толстые сигары и одну предложил верному проводнику.
– Настоящие кубинские, – сказал он, театрально прикуривая.
Дургес отказался и поморщился от мешанины резких запахов – вонючей сигары и носорожьей мочи.
– Ну расскажи что-нибудь, мой маленький зуав, – попросил Стоут. «Да пошел ты!» – чуть было не ответил Дургес. – Как думаешь, сколько ей лет?
– Точно не скажу.
– По-моему, молоденькая.
– Похоже, так, – согласился Дургес и подумал: слепая, толстая, дряхлая и ручная носорожиха – опасная убийца, ага.
Стоут все восторгался тушей, как полагается удачливому охотнику. Вообще-то восторгался он собой, и они с Дургесом это понимали. Стоут еще раз потрепал носорожиху по боку.
– Пойдем, старина. Выставлю тебе пиво.
– Это дело. – Дургес достал из кармана охотничьей куртки портативную рацию. – Только сначала скажу, чтоб Аса подогнал тележку.
У Палмера Стоута денег было больше чем достаточно, чтобы отправиться в Африку, но не хватало времени. Вот почему он устраивал свои сафари на местных ранчо, иногда легально, иногда нет. Ранчо близ Окалы во Флориде называлось «Пустынная Степь». Официально это был частный заповедник, неофициально – место, куда богатые люди приезжали пострелять экзотическое зверье. Палмер Стоут бывал здесь уже дважды: охотился на буйвола, потом на льва. Дорога из Форт-Лодердейла неплохая, добраться можно часа за четыре. Обычно охота разыгрывалась на рассвете, и к обеду Стоут уже был дома.
Выехав на шоссе, он позвонил по телефону. Его профессиональные услуги пользовались большим спросом, и джип был подключен к трем сотовым линиям.
Стоут позвонил Дези и рассказал про удачную охоту.
– Классика, – сказал он, попыхивая сигарой.
– Как это? – спросила жена.
– Заросли. Восход солнца. Дымка. Хруст сучка под сапогом. Надо тебе как-нибудь со мной поехать.
– И что она сделала? – спросила жена. – Когда ты в нее попал?
– Ну…
– Бросилась?
– Нет, Дез. Все было кончено в секунду. Меткий выстрел.
Дезирата была третьей женой Палмера Стоута. Тридцати двух лет, ярая теннисистка и умеренная либералка. Кто-то из приятелей Стоута назвал ее пугливой крольчихой, потому что ее не тянуло к кровавым развлечениям. «Все зависит, чья кровь», – деланно рассмеялся Палмер.
– Ты снял на видео? – спросила Дези. – Все же твой первый зверь из охраняемых.
– Вообще-то нет. Не снял.
– Да, звонили из конторы Дика.
Стоут опустил стекло и стряхнул пепел с сигары.
– Когда?
– Четыре раза. Первый звонок был в половине восьмого.
– Пусть бы автоответчик записал.
– Я все равно уже встала.
– Кто звонил? – спросил Стоут.
– Какая-то женщина.
Это уже яснее, подумал Стоут. Губернатор Флориды Дик Артемус любил брать на работу женщин.
– Обед готовить? – спросила Дези.
– Не надо, сходим куда-нибудь. Отметим, да?
– Отлично. Надену что-нибудь убийственное.
– Ты моя необузданная!
Палмер Стоут позвонил в Таллахасси и оставил сообщение на автоответчике помощницы губернатора Лизы Джун Питерсон. У многих сотрудниц Дика Артемуса было три имени – отклик времен студенческих женских объединений в Университете штата Флорида. Никто из них пока не согласился переспать с Палмером Стоутом: новая администрация – еще рано. Потом-то они поймут, насколько умен, влиятелен и одарен Стоут – один из немногих главных лоббистов штата. Только в политике такая работа склоняла к постели; нормальных женщин не впечатляло и даже не интересовало, чем он зарабатывает на жизнь.
В Уилдвуде Стоут выехал на автостраду и вскоре остановился на станции обслуживания в Окахумпке, чтобы запоздало позавтракать: как обычно, три гамбургера, два пакетика жареной картошки и громадный ванильный молочный коктейль. Он вел машину одной рукой, уписывая гамбургеры за обе щеки. Зазвонил мобильник, и Стоут, глянув на определитель номера, поспешно отключил телефон. Звонил член комиссии из Майами, а у Стоута было твердое правило не разговаривать напрямую с майамскими членами комиссии – те из них, кому еще не предъявлено обвинение, находятся под следствием, а все телефонные линии городской управы давно прослушиваются. Меньше всего Стоуту хотелось вновь предстать перед большим жюри. Ну их к лешему!
На подъезде к развязке Йихо в заднем окне джипа замаячил грязный черный пикап. Грузовик быстро приблизился и пристроился ярдах в десяти от бампера «рэнджровера». Палмер грыз картошку, болтал по телефону и только через час с лишним обратил внимание, что грузовик по-прежнему держится за ним. Странно. Поток машин на юг небольшой, почему этот идиот не обгоняет? Стоут набрал скорость за девяносто, но грузовик оставался позади. Палмер отпустил акселератор, и стрелка спидометра съехала до сорока пяти, но пикап оставался там же, на три корпуса сзади, словно привязанный буксировочным тросом.
Как и большинство богатых белых, владельцев спортивных автомобилей, Палмер Стоут жил в постоянном страхе нападения на машину. Он знал, что роскошный внедорожник – лакомый кусок для безжалостных банд чернокожих и латиноамериканских наркодельцов. По слухам, в их кругу «рэнджровер» предпочтительнее «феррари». Отсвечивающее ветровое стекло скрывало расовую принадлежность преследователя, но зачем испытывать судьбу? Стоут достал из бардачка пистолет, подаренный на Рождество президентом ассоциации «Благотворительность – полиции», и положил на колени. Впереди показалась неторопливая фура, широкая, как баржа на Миссисипи, и такая же маневренная. Стоут ее обогнал и, подрезав, закрылся от пикапа. Он решил покинуть автостраду на ближайшем съезде и посмотреть, что сделает преследователь.
Фура проехала за Стоутом к съезду, следом грязный черный пикап. Палмер вцепился в руль. Девчонка в скворечнике, принимавшая плату за проезд по магистрали, глянула на пистолет Стоута, но от комментариев воздержалась.
– Меня преследуют, – сообщил Палмер.
– С вас восемь долларов семьдесят центов, – сказала контролерша.
– Вызовите дорожный патруль!
– Ладно. Восемь семьдесят, пожалуйста.
– Вы что, не слышите? – крикнул Стоут, сунув ей пятидесятидолларовую купюру.
– У вас помельче не будет?
– Мельче лишь твои мозги! – взъярился Стоут. – Оставь сдачу и вызови дорожный патруль, мать твою за ногу! Ко мне прицепился какой-то псих.
Девка проигнорировала оскорбление и взглянула на машины в очереди.
– Черный пикап за трейлером. – Стоут понизил голос.
– Какой черный пикап? – спросила контролерша.
Стоут положил «глок» на приборную доску, вышел из машины и посмотрел за фуру. Следующим в очереди стоял микроавтобус с веселеньким флажком на антенне. Преследователь исчез.
– Сучий сын, – пробормотал Стоут.
Контролерша дала сдачу с пятидесяти долларов и сухо спросила:
– Так мне звонить в дорожный патруль?
– Не надо, спасибо.
– Может, в ЦРУ?
Стоут недобро усмехнулся. Нахалка не понимает, с кем имеет дело.
– Примите поздравления, юная леди, – сказал Палмер. – Скоро вы пополните холодный и жестокий мир безработных. – Завтра в Таллахасси он поговорит с кем нужно и устроит дуре веселую жизнь.
Стоут нашел бензоколонку «Эксон», заправился, сходил в туалет и поехал назад к магистрали. Всю дорогу до Лодердейла он поглядывал в зеркало заднего вида – уму непостижимо, сколько народу ездит в черных пикапах. Все в крестьяне записались, что ли? Стоут добрался домой, измотав все нервы.
Идея создания «Острова Буревестника» подавалась губернатору Дику Артемусу красочными кусочками и пока ему нравилась.
Прибрежное селение. Пляж и дощатые настилы между многоквартирными башнями. Общественные парки, прогулки на байдарках, туристская тропа для любителей природы. Две площадки для гольфа. Стенд для стрельбы по тарелочкам. Яхтенная стоянка, посадочная полоса и вертолетная площадка.
Вот только Дик Артемус не мог отыскать остров Буревестника на карте, висевшей в его кабинете.
Потому что он пока не называется островом Буревестника, объяснила Лиза Джун Питерсон. Он сейчас Жабий остров и находится в заливе неподалеку от устья Суони.
– Я там бывал? – спросил Дик Артемус.
– Наверное, нет.
– Что такое «буревестник»?
– Название птицы, – сказала Лиза Джун Питерсон.
– Они обитают на острове? – спросил губернатор. – Проблем не возникнет?
Лиза Джун Питерсон уже изучила вопрос и доложила, что буревестники – перелетные птицы, предпочитающие Атлантическое побережье.
– Но на острове есть другие виды птиц, – добавила она.
– Какие? – нахмурился Дик Артемус. – Орлы? Только не говорите, что на острове живут эти треклятые лысые орлы, иначе будет волынка с федеральной программой.
– Исследования проведут на этой неделе.
– Кто?
– Биологическое исследование сотрудников Клэпли, – доложила Лиза Джун Питерсон. Роберт Клэпли был инициатором переименования и раздела Жабьего острова на части. Он делал весьма щедрые взносы в предвыборную кампанию Дика Артемуса.
– Разрушение орлиных гнезд не даст нам голосов, – серьезно сказал губернатор. – Это же всем понятно?
– Мистер Клэпли принимает все разумные меры предосторожности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47