Учительница с немым укором во взгляде суровых глаз вернулась с письмом к кафедре и стала про себя его читать. Я думала, что мне от нее здорово достанется. Тишина длилась не меньше четверти часа. Учительница вызвала меня к доске и спросила, кто этот молодой путешественник, приславший письмо. Я ответила...
Тут, всегда бойкая Салли вдруг покраснела и в смущении умолкла. Однако взяла себя в руки и продолжала:
— Ну, это неважно, что я ей ответила. Во всяком случае миссис Карлтон пожелала мне всего самого наилучшего и просила, чтобы я не скрывала от других столь интересные письма из разных стран. С тех пор я на уроках географии читала все твои письма вслух в качестве дополнительного чтения. Мистрис Карлтон всегда утверждала, что эти письма должны быть опубликованы в печати.
— А, что я говорил? — с триумфом ответил Новицкий. — Честное слово, браток, у тебя есть новая специальность, которую сможешь использовать в старости!
Томек что-то буркнул в ответ. Он искоса следил за молодой девушкой, а Джемс Бальмор укоризненно заметил:
— И все же ученицы не должны на уроках заниматься письмами от молодых людей.
— Сразу видно, что вы до сих пор не получали приятных писем, — вмешалась Наташа.
— Ваше замечание не относится к делу. Во время уроков надо заниматься уроками, — упрямо твердил свое Бальмор.
— Ах, не будьте таким педантом, видимо, не только в уроках дело, — улыбаясь заметил Новицкий.
— Не всегда и не все ведут себя на уроках как нужно, Джемс, — заявил Бентли. — Думается, что каждый из нас в школе иногда грешил.
— Совершенно верно, например, я любил на уроках дергать за ухо товарищей сидевших впереди, — признался капитан Новицкий. — За это мне не раз доставалось линейкой по лапе от учителя, потому что ученики не отваживались ответить мне тем же!
— Да, да, в школе капитан был немалым шалунишкой, — сказал Вильмовский, который в свое время сидел с Новицким на одной парте. — Однако следует отдать ему справедливость, — он всегда выступал в защиту слабейших товарищей.
— Мне мама говорила, что в школе, где учился Томек, учителя тоже считали его большим шалуном и нарушителем спокойствия, — заметил Збышек Карский. — Он ненавидел подлиз и всегда подстраивал им каверзы. Но учился превосходно!
— Если бы я была мальчиком, хотела бы быть такой же, как он! — порывисто сказала Салли.
— И я тоже, — добавила Наташа.
— Время заняться делами, — перебил беседу Смуга. — Надо подготовиться в дорогу и пораньше лечь спать, потому что мы тронемся в путь на рассвете. Завтра нам предстоит трудный участок пути.
— И верно, горы уже перед нами, — вздохнул капитан Новицкий.
— Томек, с вечера становись на часы, — приказал Смуга. — В двенадцать я тебя сменю, в два часа ночи мое место займет капитан, который объявит подъем, как только начнет светать.
— А вы не считаете, что пора молодежь привлекать к участию в лагерных делах? — спросил Новицкий. — Все должны научиться держать вахту по ночам. Вот, например, может быть Салли поупражнялась бы с Томеком?
Смуга удивленно взглянул на капитана, который подмигивал ему одним глазом. Догадавшись о чем думает моряк, Смуга улыбнулся и ответил:
— Правильное замечание, капитан, если, конечно, Салли не имеет ничего против и не слишком устала.
— Что вы? Я хоть сейчас готова в дальнейший путь! — обрадованно воскликнула девушка. — Я охотно буду бодрствовать вместе с Томеком.
— Хорошо, но через два часа ты должна обязательно лечь спать, — добавил Смуга.
По уверениям Бентли, что подтвердил Айн'у'Ку, ночью в Новой Гвинее белым путешественникам ничто не угрожало со стороны туземцев. Дело в том, что необыкновенно суеверные папуасы опасались выходить по ночам из дому; они свято верили, что ночью джунгли становятся обиталищем злых духов. А духов они чрезвычайно боялись. Поэтому ночная служба на стоянке путешественников заключалась, в основном, в наблюдении за порядком в лагере.
Весьма добросовестный при исполнении своих обязанностей Томек, ни в чем не мог упрекнуть Збышека, который уже через три дня марша взял на себя обязанности не только кладовщика, но и хозяина лагеря. Продовольствие к ужину было уже всем роздано, ящики с продуктами и другим багажом отсортированы и уложены в определенном месте и в полном порядке.
Томек и Салли заглянули по очереди во все палатки. Белые участники экспедиции спали на отдельных койках. Томек с удовлетворением отметил, что ножки коек, как и полагалось, вставлены в коробки из-под консервов, наполненные водой, для того, чтобы не допустить к спящим разных лесных насекомых. Москитьеры над койками были плотно закрыты. Поскольку в горных районах Новой Гвинеи ночи бывали довольно холодными, в разных местах лагеря были собраны запасы валежника, чтобы подкладывать его в горящие костры, вплоть до самого рассвета.
— Молодец Збышек, — похвалил Томек кузена, закончив обследование лагеря.
— Збышек весьма самолюбив! Он образцово выполняет возложенную на него работу, — сказала Салли. — Ты должен обратить внимание на Збышека, а то он иногда работает сверх сил. Ведь он еще не пришел в себя после тяжелых переживаний в Сибири.
— Я знаю и помню об этом, Салли, — ответил Томек. — Я говорил на эту тему с отцом. Он считает, что трудности экспедиции только закалят Збышека.
— Твой папа всегда думает обо всем, — сказала Салли.
Беседуя так, Томек и Салли подошли к кострам, у которых намеревались провести ночь носильщики-папуасы. Они как раз кончали ужин. Как всегда после обильной еды у них было хорошее настроение. Они зажарили на костре поднесенную им Смугой свиную тушу и по-братски разделили ее между собой. Одни туземцы еще копались в пепле костра, выискивая оставшиеся бататы, ели их запивая водой из импровизированных кружек, свернутых из листьев, другие — жевали бетель, коллективно курили трубки, или, лежа у костров расчесывали волосы бамбуковыми гребешками, похожими на искривленные вилки.
Молодой Айн'у'Ку важничал среди папуасов. Одетый в слишком большую для его роста сорочку Томека, спускавшуюся у него ниже колен, он что-то громко говорил соплеменникам на своем гортанном языке. Довольно большая группа папуасов молча и сосредоточено прислушивалась к его словам, потому что в стране, где все ходят нагишом, одежда придает человеку важности. Поэтому гордый Айн'у'Ку ежеминутно оглядывал и оглаживал расстегнутую на груди рубашку, и не выпускал из рук незаряженного карабина.
Вдруг один из туземцев стал напевать меланхолическую песню. Несколько других сейчас же подхватили мелодию. Папуасы вскочили и начали танцевать вокруг костров. Темно-коричневые, нагие силуэты туземцев среди голубоватого дыма многих костров были похожи на фантастические, колышущиеся тени.
Салли с тревогой наблюдала за танцами. С самого начала похода от Порт-Морсби, ужин туземцев всегда кончался коллективным танцем, продолжавшимся до глубокой ночи. Салли обратилась к Томеку.
— Послушай, Томми, я опасаюсь, что наши носильщики скоро совсем выбьются из сил. Ведь они почти не отдыхают после дневных маршей.
— Ты опечалена тем, что они танцуют? — спросил Томек.
— Вот именно...
Томек улыбнулся и ответил:
— Не беспокойся за них! Если туземцы танцуют, это значит они наелись и веселы. Хороший знак для нас. Ведь мы опасались, что они завтра откажутся нести наш багаж дальше. А завтра мы уже очутимся на землях, куда не заглядывают офицеры и чиновники губернатора.
— Ага, это потому Смуга распорядился выдать туземцам на ужин целую свиную тушу? — догадалась Салли.
— Да, моя дорогая! У туземцев мясо считается настоящим лакомством. В Новой Гвинее почти не водится крупный зверь. Поэтому папуасы поневоле вегетарианцы и не отличаются мощным строением тела. Их повседневная пища — бататы, таро, дикая фасоль, кукуруза, огурцы, корни некоторых кустарников, сахарный тростник, бананы, плоды пандануса, а по большим праздникам — ямс. Туземцы разводят свиней, но колют их только в очень торжественные дни. Иногда тому или другому из охотников удастся подстрелить попугая, дикого голубя или райскую птицу. Бывает, что охотник подстрелит небольшого медведя коала, казуара или дикого кабана, вот и все, что здесь можно встретить.
— Откуда ты знаешь все эти подробности? — удивленно спросила Салли.
— Вчера вечером я долго слушал в палатке беседу отца с Бентли. Ты же знаешь, что мой папа собирает научные материалы.
— Конечно, я это знаю! Когда он примется рассказывать о разных странах, то слушаешь и не наслушаешься. Я готова слушать его до утра, не смыкая глаз.
— Я тоже, но теперь вспомни, что тебе приказал Смуга. Время спать. Завтра у нас тяжелый день.
— Томми, милый, позволь мне остаться еще немного, хорошо?
— Только на минутку. Посмотри, на небосклоне показалась луна!
Как раз в это время из-за вершин горной цепи выглянул сияющий край лунного диска. Было полнолуние и огромный блестящий, с красноватым оттенком шар, медленно поднимался по серебристо-белесому небу.
Откуда-то снизу, из-за холмов покрытых джунглями послышался тягучий вой. Эхо разносило его по склонам гор, и вскоре во многих местах раздался ответный вой, протяжной звук которого терялся где-то вдали. Салли испуганно придвинулась к Томеку. Он покровительственно обнял ее и сказал:
— Не бойся, это ново-гвинейские собаки воют на луну.
— Собаки!.. Дикие псы?.. — недоверчиво шепнула Салли. — Томми, а может быть это и в самом деле неизвестные существа призывают друг друга ночью в джунглях?
Томек улыбнулся.
— Забудь о наивных рассказах суеверных туземцев! — ответил он. — Возможно в джунглях Новой Гвинеи кроются нераскрытые еще тайны, но можно быть уверенным, что там нет ни чудовищ, ни духов. Зловещий вой, который мы слышим, это голоса собак, обитающих в туземных деревнях.
— Ты думаешь?..
— Можешь мне верить, — убеждал девушку Томек. — Один путешественник говорил Бентли, что близ Мерауке в лунные ночи он часто слышал завывание домашних собак, которое всю ночь сопутствовало луне в ее путешествии по небосклону. Псы Новой Гвинеи отличаются тем, что совершенно не умеют лаять и воют во время восхода луны.
— Томми, австралийские дикие псы, динго, хотя и лают, но их лай тоже переходит в неприятное завывание, — заметила Салли, несколько успокаиваясь.
— До сих пор не установлено родственны ли здешние псы австралийским динго. Во всяком случае они появились в Новой Гвинее вместе с людьми и до сих пор не потеряли с ними связи, а вот австралийские динго теперь совершенно одичали.
В этот момент у их ног раздалось тихое подвывание. Салли нагнулась, чтобы погладить своего любимчика и сказала:
— Милая собачка, думала, что мы говорим о ней.
В ответ Динго потерся лбом о ее колени и тихо залаял, глядя на Томека.
— Молодец, Динго. Он пришел напомнить, что его хозяйка уже давно должна лежать в постели, — сказал Томек. — Спокойной ночи, Салли!
— Спокойной ночи, Томми! Динго, проведи меня домой!
— Динго, береги хозяйку, чтобы ей не приснились злые духи джунглей, — шутливо сказал Томек, ласково гладя собаку по голове.
— Дорогой Томми, когда ты и Динго находитесь вблизи. я почти ничего не боюсь.
Салли и Динго исчезли в палатке. Томек уселся на камень; окинул взглядом стоянку, В палатках погасли огни. Его друзья уже спали. Среди туземцев тоже восстанавливалась тишина. Пение и танцы кончились. Папуасы один за другим ложились около костров и засыпали. Но сон их был и не глубок, и не долог. Время от времени кто-нибудь из них поднимался и подбрасывал в костер несколько веток валежника, потому что в горах ночи были довольно холодны.
Томек вглядывался в темную даль. На светлом фоне неба выделялись вершины горных цепей. Вниз, в долину, простирающуюся у его ног, медленно спускался туман. В лагере уже умолкли песни. Слышалось только звонкое монотонное пение ночных сверчков.

Х
Дыхание джунглей
Капитан Новицкий дал сигнал к подъему еще затемно. Утро встало холодное и туманное. Долина внизу, целиком затянутая дымкой тумана, походила на равнину, покрытую снегом. По небу шли низкие, кучевые облака.
Путешественники с охотой взялись за работы по свертыванию лагеря, потому что это несколько спасало от пронизывающего насквозь холода и сырости. Иззябшие туземцы собрались у костров и грели нагие тела, покрытые утренней росой. Одновременно, они пекли на кострах бататы и завтракали, запивая их водой из свернутых в трубку листьев. Позавтракав и выкурив оригинальные бамбуковые трубки, они готовы были в дорогу.
Тучи вскоре разошлись, медленно исчезая вдали. Стало припекать солнце, разгоняя туман. Среди носильщиков, как всегда при распределении груза, возникла суматоха. Каждый из них пытался заполучить себе по возможности легкую и удобную ношу, так что Смуге, с помощью усердного Айн'у'Ку, пришлось довольно долго наводить порядок.
Неизведанная и совершенно дикая дорога вела поначалу по ровной возвышенности, поросшей остролистной травой кунаи, достигающей высоты почти человеческого роста. Широкая равнина, покрытая травянистой растительностью напоминала зеленовато-желтое море, совершенно неподвижное в безветренную погоду, над которым, здесь и там, как и в австралийской степи, поднимались вверх островки эвкалиптовых деревьев.
Поход через саванну, поросшую травой, в которой низкорослые туземцы скрывались с головой, вынудил Смугу предпринять особые меры предосторожности. Экспедиция шла по местам, совершенно не исследованным белыми, куда не заходили даже военные патрули, а в траве кунаи легко было нарваться на засаду. Ведь губернатор Порт-Морсби говорил, что часто в мнимо безлюдной степи путешественников встречал град отравленных стрел и копий. Поэтому Смуга построил караван по-походному. Вместе с Томеком и Динго он выдвинулся несколько вперед, составив авангард. Они внимательно следили за поведением пса, который не раз в прошлом предупреждал их об опасности. Томек и Смуга внимательно всматривались в дрожащее марево на горизонте и тщательно оглядывали местность вокруг;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31