— На таком леднике, пожалуй, и ром в животе замерзает.
— Ах, дорогой боцман, ведь мы просто беседуем, — утешил его Томек.
Килиманджаро осталась позади, но теперь пейзаж не казался таким мрачным как вчера. В степи, даже совсем недалеко от пути, паслись антилопы, большие, светло-желтого цвета. Иногда это были стада в несколько десятков голов. Одни из них паслись спокойно, другие с любопытством смотрели на поезд, выставив свои крутые рога. То здесь, то там, среди стада золотистых антилоп, белели полосатые зебры или чернели гну, пасущиеся вместе с крупными африканскими страусами. Вид последних напоминал Томеку и боцману об их неудачной охоте на эму в Австралии. Они весело рассказывали Хантеру о своем опасном приключении.
Время проходило быстро. Хантер тоже стал весело рассказывать о своих приключениях на охоте, и путешественники не заметили, как поезд въехал на равнину Капита Плайнз. Это была почти пустынная степь с пожелтевшей колючей растительностью, кишевшей дичью. По степи проходили целые стада животных, иногда в несколько сот голов. Часто рядом с пасущимися антилопами, словно каменное изваяние, стоял самец антилопы гну, который, по словам следопыта, сторожил стадо. Как правило, страж стоял несколько в стороне от стада, на возвышенном месте, и его можно было видеть даже тогда, когда испуганное стадо исчезало из поля зрения.
Томек был весь поглощен видами, развертывающимися в окне вагона. Он первый увидел красивую оригинальную птицу, ростом с журавля, со сравнительно длинной шеей и высокими ногами, которая парила над рекой Ати. Томек был до такой степени восхищен султаном из перьев, свисающим с головы птицы, что даже ахнул от удивления.
— Это птица-секретарь, — пояснил Смуга. — Она обитает не только здесь, но и в Америке. Это переходный вид между болотной птицей и ястребом; питается земноводными и пресмыкающимися. Как только секретарь увидит добычу, султан на его голове топорщится и птица внимательно следит за движением змеи, чтобы одним прыжком броситься на нее, прижать когтями к земле и разорвать на куски. От змеиных укусов секретарь защищается крыльями. Птица-секретарь охотится на ядовитых змей, пожирая их вместе с ядовитыми железами, что не приносит ей, однако, никакого вреда. Эта полезная во всех отношениях птица находится теперь под охраной.
Во время длительной поездки в вагоне Томек развлекался осмотром своего рюкзака. Там лежали разные мелочи. Он показал боцману стеклянный шар с трехмачтовым судном в середине, новый охотничий нож, несколько фотографий Салли и довольно большой запас блестящих вещичек, столь любимых неграми. Звероловы вели длительные беседы, которые были прерваны только тогда, когда поезд стал приближаться к Найроби. Однако дикие животные в степи не исчезали вплоть до самых пригородов. Это привело Томека в превосходное настроение. Он был теперь уверен, что во время поездки к племени масаев ему не раз удастся поохотиться на африканских зверей.
После двадцати часов пути поезд остановился у вокзала Найроби. Наши звероловы высадились здесь, взяв с собой лишь самые необходимые вещи. Остальной багаж был отправлен далее, в Кисуму. На привокзальной площади их уже поджидала небольшая двуколка, запряженная ослом. Возницей был негр, работающий на плантации англичанина Броуна, одного из первых белых поселенцев Найроби. Хантер дружил с Броуном и во время пребывания в Найроби всегда останавливался у него.
Погрузив багаж на двуколку, охотники тронулись пешком через город. В Найроби только несколько широких улиц. У вокзала находились склады и административные здания железнодорожного управления. Несколько дальше стояли ряды низких белых домов со многими магазинами, наполненными самыми разными товарами.
Это был начальный период колонизации Кении, поэтому на улицах было совсем мало белых людей. Охотники прошли мимо строящегося дворца английского губернатора, потом оставили позади некрасивый католический костел и очутились среди садов, окружавших немногочисленные коттеджи европейцев. За садами виднелись маленькие квадратные, вылепленные из глины негритянские хижины с шатровыми крышами, покрытыми соломенной кровлей.
Имение Броуна находилось на краю города. Англичанин принял охотников очень гостеприимно. Он предоставил им отдельный домик в саду. Однако Вильмовский и Хантер не стали отдыхать. Они пошли к торговцу лошадьми, чтобы приобрести нескольких скакунов. По мнению Смуги, лошади были необходимы при поимке некоторых быстроногих животных. Вильмовский, правда, высказал опасение, что в глубине страны им не удастся сохранить лошадей из-за возможных укусов мух цеце, но Хантер и Смуга успокоили его, говоря, что цеце встречаются только в низинах.
Томек и Смуга, не желая терять даром время, пошли на плантацию кофе. Томек с интересом рассматривал кофейные деревья, буйно растущие в тени высоких, раскидистых пальм. Дело в том, что вместо кофейных зерен на ветвях висели пурпурно-фиолетовые ягоды, напоминающие по форме маслины или небольшие сливы.
— Но ведь эти ягоды совсем не похожи на кофе? — обратился Томек к Смуге.
— А ты думал, что кофейные зерна растут прямо на ветках? Если да, то ошибался, — был ответ. — В середине этих плодов, называемых плантаторами «вишней», находятся два полукруглых, приплюснутых твердых боба, которые превращаются в кофе только после соответствующей обработки.
— Это очень интересно, — сказал Томек. — А почему Броун не прикажет вырубить пальмы, которые заслоняют кофейные деревья от солнца?
— Кофейные деревья очень нежные растения. Они не переносят прямых лучей солнца, поэтому пальмы заменяют им зонтики, — пояснил Смуга. — Сразу видно, что Броун прекрасный специалист. Посмотри только, как буйно обсыпаны плодами ветви деревьев. На одной и той же ветке можно заметить уже зрелые «вишни» и только что распустившиеся цветы... По всей вероятности, Броун вскоре начнет собирать «вишни», потому что перезрелые плоды чернеют и засыхают. Поэтому кофейные бобы надо доставать из свежих плодов.
— Насколько я понял, даже только что снятые с дерева бобы еще не похожи на кофе, находящееся в продаже, — сказал Томек.
— Ты прав. После того как бобы будут освобождены от мягкой оболочки, их очищают щетками, чтобы снять верхнюю, похожую на пергамент кожицу, благодаря чему бобы теряют способность к прорастанию. Только после этого их полируют на специальных машинах. Теперь кофейные зерна можно уже «жарить», после чего они получают специфический цвет и запах жареного кофе, идущего в продажу.
— Ого, я и не думал, что неграм приходится столько поработать прежде, чем выпить чашечку кофе, — сказал Томек. — Пожалуй, не всякий может купить машины для обработки плодов, их очистки и полировки и всего, что необходимо для приготовления кофе!
— Правильно, Томек, поэтому туземцы добывают зерна из кофейных плодов при помощи брожения. Мякоть плодов в высокой температуре распадается, после чего зерна собирают, сушат на солнце и снимают пергаментную кожицу примитивными способами. Кроме того, негры не пьют кофе. Они жуют мякоть кофейных плодов во время длительных маршей, как и орехи кола.
— Неужели мякоть кофейных «вишен» питательна?
— Говорят, что она укрепляет силы и возбуждает энергию человека.
— Ах так? Я обязательно должен ее попробовать! Я хочу спросить еще вот о чем. Все ли «вишни» содержат по два кофейных боба?
— Нет, Томек, есть и дикорастущие сорта африканского кофе, «вишни» которых содержат только по одному зернышку, известном под названием «жемчужина».
Смуга с интересом прогуливался между рядами кофейных деревьев. Томек шагал рядом с ним, но не задавал больше вопросов. В конце концов Смуга обратил внимание на молчаливость мальчика. Он взглянул на него. Правда, Томек шел следом за ним, но видно было, что кофейные деревья его перестали интересовать. Томек, насупив брови, следил за летающими вокруг насекомыми.
— О чем ты задумался, Томек? — спросил Смуга.
— Я беспокоюсь о Динго, — ответил мальчик.
— А что с ним случилось? Почему ты не взял его с собой?
— Я запер Динго в комнате, чтобы его не укусила муха цеце, — озабоченно сообщил Томек. — Теперь я очень жалею, что взял с собой в Африку собаку.
— Ax вот, в чем дело! Мне кажется, ты беспокоишься совершенно напрасно.
— Правда? Но вы слышали, что говорил папа? Укус мухи цеце смертелен для лошадей, быков, овец и собак.
— Это правда, но не всякая муха цеце разносит сонную болезнь. Кроме того, мы все будем подвержены опасности заболеть. Ты уже знаешь, что укус мухи цеце может и у человека вызвать смертельную болезнь. Будем надеяться, что провидение не даст нам погибнуть. Мне уже приходилось охотиться в районах, где царила эпидемия спячки, но я, к счастью, не заболел.
— Неужели нет способов спастись от укусов этой опасной мухи? — заинтересовался Томек.
— Муха цеце отличается большой осторожностью и летает почти бесшумно. Поэтому на нее трудно обратить заранее внимание. Она не садится на светлые вещи, на которых ее легко обнаружить. Лучшая защита от нее — одежда белого цвета. Туземцы часто отгоняют мух метелками или носят украшения из перьев и хвостов животных, которые при движении отпугивают мух.
Томек тяжело вздохнул и далее шел в молчании. Он не любил ждать опасности сложа руки, поэтому теперь сосредоточенно думал, как спасти Динго от укусов предательской мухи. Скоро он повеселел и, насвистывая веселую мелодию, помчался по направлению к дому.
IV
Выстрел среди ночи
На другой день ранним утром Хантер привел и привязал возле веранды пять верховых лошадей и одну вьючную. Вместе с боцманом Новицким они вынесли подготовленные заранее вьюки с имуществом экспедиции, закрепили их на спине вьючной лошади. Вскоре из дому вышли остальные звероловы, вооруженные ружьями и пистолетами.
— А где же Томек? — спросил Вильмовский, заметив отсутствие сына, который обычно первым был готов в любую поездку.
— Он теперь постоянно куда-то исчезает, улетучивается, словно камфора, — пошутил Смуга, приторачивая ружье к седлу.
— Томек! Томек! Скорее! — звал Вильмовский.
— К чему весь этот шум? Клячи и так не убегут, а Томеку наверное повредило то, чем нас кормят у Броуна, — пробурчал боцман Новицкий, пожимая плечами. — Вы, Хантер, могли бы сказать своему приятелю, чтобы он экономил коренья. И дешевле, и человеку спокойнее. Что уж тут удивляться Томеку, когда я сам чувствую...
— А это еще что? Что это за маскарад? Ты, видно, рехнулся, парень? — воскликнул Вильмовский, прерывая речь боцмана о способе приготовления блюд.
Все повернули головы и увидели Томека, тянущего на поводке недовольного Динго. Мужчины, словно по команде, разразились хохотом. И мальчик и его собака выглядели странно: на Томеке была белая блуза и длинные брюки, заправленные в голенища сапог, покрытых белым лаком. На голове торчал пробковый шлем с муслиновым платком, спущенным на плечи. К шлему были прикреплены какие-то хвосты, свободно ниспадающие вокруг головы. Из-под закатанных выше локтей рукавов блузы на голые руки тоже спускались куски меха. Не менее странно выглядел Динго. На нем была надета специальная сбруя с прикрепленными к ней меховыми хвостами, развевавшимися при каждом движении, словно флажки. Собака гневно ворчала на них и явно выражала свое неудовольствие, отказываясь повиноваться хозяину.
— Что это такое, Томек? — с гневом спросил отец. — Мы все вынуждены ждать тебя, а ты, неизвестно зачем, устраиваешь глупые шутки.
— Вы считаете, что я шучу, — ответил Томек, обиженный смехом товарищей. — Хорошо же! Пускай! Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я уверен, что вскоре все вы последуете моему примеру!
— Что за идея пришла тебе в голову, сынок? С какой целью нам надо строить из себя гороховые чучела? — спросил Вильмовский.
— Вы, по-видимому, забыли о мухе цеце, летающей бесшумно, укус которой смертелен для лошадей, рогатого скота, овец, собак и даже для самых сильных людей, таких, как вы, боцман, — саркастически улыбаясь, ответил Томек, подчеркивая каждое слово.
Он на минуту прервал свою речь, чтобы увидеть впечатление, произведенное его словами. Боцман Новицкий, суеверный, как и все моряки, сразу же перестал смеяться. Хантер тоже стал серьезным. Томек удовлетворенно кашлянул и добавил:
— Лучшая защита против мухи цеце — это белый цвет одежды, потому что осторожная муха не любит светлого фона, на котором ее легко заметить. Меховые хвостики прекрасно заменяют веер, которым отгоняют мух. По уверениям дяди Смуги, а он хорошо знает, о чем говорит, туземцы тоже их носят.
— Легко убедиться, что ты наслушался разной чепухи. Ах, Томек, Томек, когда же ты, наконец, станешь серьезнее? — сказал Вильмовский.
Смуга тактично улыбался, слушая пояснения мальчика, а боцман примирительно сказал:
— В конце концов смеяться тут нечего. Я еще помню, как нам в школе рассказывали, что над Коперником тоже сначала смеялись. Возможно, парень неплохо соображает? У всякого пацана есть своя смекалка...
— Не будем терять времени на глупые споры, — закончил беседу Вильмовский. — Томек, спусти собаку с поводка и садись на лошадь. Динго скоро забудет о своем убранстве и побежит за нами.
Томек спустил собаку. Спокойно сел в седло. Охотники шагом тронулись с места. Динго несколько раз пытался стряхнуть с себя украшения, но, убедившись, что это невозможно, хрипло залаял и побежал вслед за охотниками.
Вскоре наши путешественники далеко оставили за собой кофейные и банановые плантации и кукурузные поля. Местность приобрела пустынно-степной характер. В полдень, когда солнце достигло зенита, они остановились на привал. В чистой степи негде было спрятаться от палящих лучей солнца, поэтому им пришлось разбить палатки.
Отдохнув, охотники снова вскочили в седла и тронулись в дальнейший путь. Местность постепенно менялась. Появились сначала холмы, потом горы. Вскоре лошади гуськом пошли по тропинке, вьющейся вверх, вдоль крутого склона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36