– Я убил троих, – сказал парень. – Я беру троих.
– Да хоть всех, – буркнул я.
Он не понял моей русской речи.
– Каких? – спросил он.
– Что?
– Каких ты дашь мне? – уточнил парень.
А, вон оно как. Я, типа, вождь, и я обязан распределять добычу. Я указал ему на тех, что были ближе всех к нам.
– Этот сильный! – как ценитель сказал мне парень. – Ты его бери. Мне дай слабого.
Еще и советы дает. Я снова указал ему на тех же. Он пожал плечами и, не поблагодарив, пинками поднял пленников. Вообще у них тут слова «спасибо» даже не знают. Если что дают, то заслужил. Так зачем еще спасибо говорить?
Мне досталось все оставшееся стадо. Своих троих парень связал в караван кожаным ремнем, что был намотан на его пояс множеством петель. А путы из древесной коры, бывшие на них до этого, развязал и отбросил. Заставил их стоять, а сам подошел ко мне. Я все еще рассматривал тихо скулящее стадо. Странно, им-то что? Они из одного рабства в другое попали. Это потом я понял, что сам мой вид их пугал. Да и вдобавок они же видели, как распиленные излучателем тела валились на траву. Думаю, для аборигенов это зрелище было пострашнее, чем для меня трибунал.
Парень дождался, когда я повернусь к нему, и спросил:
– Идем?
Я не понял. А он-то куда? Я же его освободил.
Я его спросил, что он имеет в виду. Он долго и нудно объяснял мне, что обратно он не пойдет. Одному ему дороги назад нет. Всех уже, наверное, увели к соседям. А если еще не увели, то уведут, и он им помешать не сможет. А я для него вождь, давший свободу и оружие, и он теперь будет мне помогать. Я, мол, сильный вождь. Мои враги от одного моего вида разваливаются на части. Я усмехнулся его «продуманности», но ничего не сказал. Помощь мне нужна. Насколько я понимаю, копье в спину он мне не сунет. Слишком сильны тут правила, написанные для людей богами. Якобы богами и якобы написанные.
Отмотав длинный кусок прочного шнура от мотка в десантном рюкзаке, я сказал ему:
– Свяжи.
Парень с готовностью бросился исполнять указание. Сначала обвязывая запястье, а потом снимая путы предыдущих хозяев, он за полчаса собрал их в вереницу и протянул свободный конец мне. Я подсчитал свое приобретение и подумал, как же мне теперь столько народу кормить. Пятнадцать человек. Да еще парней трое. Итого восемнадцать. И ведь все жрут! А до капсулы еще дней пять идти.
– Как кормить будем? – спросил я у парня.
– В лесу много еды, – сказал парень и, как обычно, пожал плечами.
Я усмехнулся и сказал:
– Вот ты ее искать и будешь.
– Хорошо, – только и сказал он.
По лесу шли цепочкой: впереди парень и его трое рабов. Потом мои рабы. Потом я с расстегнутой кобурой. Мало ли, захотят освободиться… Так мы шли до самой ночи, пока и я, уже измотанный, и парень, и тем более рабы не повалились на мох. Перед сном охотник связал ноги пленникам и привязал их к деревьям. Я разжег костер, чем еще больше изумил парня. У них в охотничьих отрядах только один умел разжигать огонь. Его специально этому местный шаман обучал. А я вот так запросто зажигалкой чиркнул, и сухая листва вспыхнула. Огонь мгновенно перекинулся на хворост. Парень, казалось, начал во мне подозревать уже бога. Ничего… надо было только имя выбрать. Может, и правда Прот? Потому что Рогом мне моя скромность не позволила бы. Тем более что за ним водятся грешки мужеложства, а я к этому очень плохо отношусь. Что там еще из их пантеона мне подойдет? А хрен знает, признался я в своем невежестве и внимательно посмотрел на парня, что, чуть напуганно, косился на зажигалку в моих руках.
– Как твое имя? – соизволил я наконец спросить у молодого – после почти двух суток знакомства.
– Инта, – сказал парень, а я перевел его имя как «сын горы».
– Кто твой отец?
– Вождь был. Брат вождя. Был. Вождь убил.
Ну, теперь все понятно. Еще бы он хотел вернуться к такому дяде! Или я дядю тоже в той компашке того…
– Сколько тебе лет?
– Кулак.
Пятнадцать. Выглядел он, конечно, лет на восемнадцать. Но при их жизни немудрено. Год здесь был всего три сотни дней. Десять месяцев в году. Как они по этим двум лунам ориентируются, я не понимал, но знал, что скоро разберусь. Значит, парню по земным меркам еще и четырнадцати нет. Сопляк. Но как дерется! Я в его годы даже нос ни разу никому не разбил. Жил в особняке своей семьи, считался наследником фамилии. Надо мной тряслись, как над яйцом. Да ладно – я… Вон Кротов. Тоже все недоумевал, как это десантники могут убивать с таким азартом такое количество народа. Воспитанные в цивилизации, у них убийство должно отвращение вызывать. Я ему, конечно, поддакивал. Тем более что тоже на десант смотрел свысока. Смертники. Восемьдесят процентов, что не вернется. Вся грудь в орденах и медалях, а задница голая. Платят им хорошо только десантные-боевые. А остальное – оклад и паек. Это прикиньте… Переход лет десять. Это туда. Операция месяца три. И десять лет обратно. Двадцать лет коту под хвост. Десятая часть жизни насмарку. Так он еще и зарабатывает за них столько же, сколько я зарабатывал за пять лет. Я уже себе и усадьбу на Ягоде купил. Уже и часть слуг семьи туда переселил. А он ползет еще только на задание. Я в прошлом году, завещание когда переделывал, посчитал с адвокатом и ужаснулся. Имущества хватит, чтобы у какой-нибудь корпорации выкупить планетенку. А если еще по родственникам прошвырнуться, то потянутся к планете караваны генераторов атмосферы, семенного запаса и так далее. Может, тем бы и кончилось, если бы не одно НО… Трибунал – штука серьезная, а при моей провинности и соответствующих обстоятельствах – это верные рудники на Прометее. Пожизненно. Сколько мне еще осталось? Лет сто шестьдесят? И все их провести на работах по добыче тяжелых металлов? Увольте. В справедливость не верю и вам не советую. Я не верю, что суд меня оправдает. И конечно, сбегаю из-под стражи. По дороге двумя трупами подписываю себе рудники уже не на Прометее, а на каком-нибудь гиганте. Где без компенсатора даже «мяу» сказать не успеешь. А за похищение имущества Его Величества короля Британии, Шотландии и прочее… То, блин, вообще хана. Я даже представить не могу себе… Все кажется мелочью. В последний раз пацаненка, угнавшего боевую капсулу, судили на Земле. И восемнадцатилетнего парня послали в газовую камеру. Где он умирал в полном сознании сорок три часа. Мне с моим списком продлят мучения часов до ста двадцати. Понятно, что я мозг отключу раньше. Но все равно…
– Инта, а ты вождя хотел убить? – спросил я у молодого, просто чтобы не молчать.
Парень посмотрел на меня, оторвав взгляд от костра.
– Раньше. Давно. Еще мужчиной не был.
– А сейчас?
– А кто старший станет? – резонно спросил он.
– У вас сын вождя вождем становится?
– Да. Только не всегда. Сын. Брат. Племянник никогда.
– Понятно, – сказал я по-русски.
Я подумал, что неплохо перекусить, и, покопавшись в рюкзаке, достал концентраты сухпайка. Протянул ему. Он посмотрел косо и в руки не взял, пока я сам не съел на его глазах суточную плитку. Он взял и попробовал. Сам знаю, что мерзость, но другого ничего нет. Парень обиженно посмотрел на меня и вернул надкусанный паек. Я приказал ему съесть. Он с отвращением дожевал плитку и через пять минут с изумлением посмотрел на меня. Ага, подумал я. В концентрат столько напихано! Там даже наркота есть. Чтобы бодрее был десантник. Во-во, такое только на ночь есть. Но на безрыбье и сухпаек – деликатес. Я улыбался, видя, как, разморенный от такого объема пищи и наркотика, паренек прилег на мох и стал осоловевшими глазами всматриваться в полет искорок костра. Я тоже прилег. Включил браслет. Он тихо жужжал, запоминая положение в округе. Теперь он мгновенно разбудит меня, если появится еще кто-то в пределах сорока-пятидесяти метров. Да и не даст мне проспать зарю. Будильник я на браслете тоже поставил. Хорошо, что была функция перехода на другое время. А то на моих ручных часах все по Гринвичу показывается. В сутках здесь было двадцать шесть часов, и я рассчитывал нормально выспаться к восходу. С тем и лег.
Утром я проснулся далеко не первым. Инта уже встал и разбудил пленников. Развязал ноги и отвязал от деревьев. Бородачи, невыспавшиеся и устрашенные Интой и мною, сбились в кучу, наблюдая за нашими приготовлениями.
Через десять минут выступили. Голодные рабы быстро устали, и уже к полудню мы были вынуждены встать лагерем возле неширокой речки. Инта заметил в ней рыбу и предложил задержаться, чтобы накормить рабов и пополнить запасы. Вчерашние концентраты он хоть и съел, и они даже сделали его сытым, но их вкусовые качества просто пугали аборигена. Мне показалось, что он, даже умирая с голоду, не стал бы больше пробовать их. И вот с пикой в руке этот рыболов-любитель осторожно вошел в воду.
Бородачи не скрывая обрадовались реке и привалу. У них аж глаза заблестели, когда они увидели первую пойманную Интой рыбину. К моему удивлению, Инта бросил рабам эту зверюгу под метр длиной. Я-то думал, что придется костер разводить и жарить ее. А наши восемнадцать неудачников даже опомниться мне не дали. Разорвали на мелкие кусочки и даже кишки сожрали. Инта поймал еще три рыбины, пока накормил рабов. Потом в запас набрал три штуки. Времени, конечно, потратили много, но теперь у меня была уверенность, что мы пойдем к капсуле чуть быстрее. Сам Инта тоже ел сырую рыбу, впрочем, на ходу и далеко впереди, так что меня даже не воротило. Я же, как понимаете, давился концентратами и мечтал о баре на институтском судне.
Вброд перешли реку и снова влились в лес. Не движение по неизвестной пересеченной местности, а прогулка какая-то. Идиллия. Солнце сквозь кроны, мягкий мох под ногами. Только птиц и их пения не хватает для полного ощущения запущенного парка в старом родном поместье.
Только к позднему вечеру столкнулись с четырьмя охотниками, что выслеживали добычу в лесу. Пришлось убить. Догнать и цинично застрелить. Отряд теперь двигался по бурелому, и скорость была, ну, дай бог, километра три в час. Охотникам не составило бы труда настигнуть нас. Двадцать рабов, я так понял, это было огромное богатство. Двадцать – потому что я себя и Инту посчитал. За нами непременно пошли бы в погоню, если бы эти охотники сообщили об этом в деревне.
Из бурелома в почти полной темноте неудачно вышли к пещере, в которой жила наимерзейшая зверюга. Ящерица с двумя головами и раздвоенным хвостом, размером со здорового жеребца, что разводились на дядином конезаводе на Земле. Молодец Инта. Он среагировал быстрее меня. Насадив ящера на пику, он смог удержать его ровно столько времени, сколько потребовалось мне, чтобы достать излучатель и выпалить уродцу в каждую из голов. Потеряли одного раба. Именно того, на которого бросился ящер. Сожаления я не испытывал. Инта тоже. Зато бородачи сбились в кучу и теперь реагировали на любой приказ Инты без дополнительных понуканий.
Снова вышли к берегу. Такая же неширокая река, какую мы миновали вброд. Я подумал, что это она же, просто русло делало крюк. Решил, что когда доберусь до капсулы, посмотрю на снимки поверхности и выясню точнее.
Инта предложил устраиваться на отдых. Устроились. Рабов на этот раз к деревьям не привязывали. Только ноги обмотали. Я подумал тогда, что, к примеру, Инту я не вязал по ногам. Надеялся на браслет. И он не сбегал. Так зачем мы этих вяжем?
– Сонны. Не охотники. Без закона живут, – пояснил мне Инта, и я понял: у них не так сильны богами якобы наложенные обязательства. И даже на честное слово верить им нельзя. Ладно. Инта лучше знает. Абориген, в конце концов.
А Инта, раз с ним заговорили, решился наконец спросить:
– Вождь.
– Что? – откликнулся я, понимая, что других вождей в округе нет.
– У вождя есть имя? – спросил Инта, не отрываясь от укладки сухих веток в костер.
Ну вот… Придется называться. Как корабль назовете, так он вам и поплывет. Ну, как назваться?
– Есть… – сказал я и снова задумался.
– Вождь не хочет, чтобы Инта знал?
Может, и правда не говорить ему? Черт, да я же ему уже говорил! Только он все равно не понял ничего и даже выговорить толком не смог. Решив посмеяться, я представился:
– Прот.
Я рассчитывал на неадекватную реакцию, но был жестоко разочарован.
– Я так и знал, – преспокойно кивнул Инта.
Я усмехнулся про себя, а вслух спросил:
– Знал?
– Да, – кивнул Инта и грустно посмотрел на уже проявившиеся над рекой звезды.
Видя, что он приуныл, я спросил, в чем дело. Оказалось, у Прота была еще одна неблагодарная задача. А именно уводить в неизведанные земли людей. Когда из деревни уходила на новое поселение семья или целые рода, так и говорили: Прот увел. Я спросил: и что ему не нравится?
– Прот уводит далеко. Редко за горы Утренней Влаги. Часто к предкам в долины Рога.
Я попытался его подбодрить. Сказал, что увожу только тех, кто сам захочет. А он, дурак, еще больше расстроился. Он, оказывается, и сам хотел со мной идти. Со своим вождем. Я даже растерялся. В конце концов я ему сказал:
– Хочешь идти со мной – идем. Не хочешь – иди сам. Ищи свой путь.
Он замотал головой и сказал, что это позор – отступить от вождя. Я пожал плечами. Попытался объяснить, что мы идем только до Туманных гор, а не за них. Но это его не успокоило, и он только смотрел печально на костер. Да ну его, решил я, укладываясь прямо на мох.
А вот подслушавшие наш разговор сонны так всю ночь и не уснули. Они были и рады узнать, что я Прот, и боялись этого. Они-то не хотели со мной идти, и значит, я их не уведу, а отпущу. А вторые – рабы Инты – злорадно напоминали, что те, кто шел за Протом, вольно или невольно, только в редких случаях возвращались обратно. Что их и ящеры по дороге губили, и другие звери. И что целые племена нападали на поселенцев. И Прот только смеялся невидимый, глядя, как режут тех, кто шел за ним. Одним словом – козопас.
Немного послушав, с трудом понимая их бормотание, плюнул и закрыл глаза. Потом вспомнил о безопасности – настроил браслет и чуть отодвинулся от костра.
В этот раз я встал первым и, как никогда раньше, быстро разжег потухший костер. Уж больно прохладно с утра было что-то. Проснулся Инта и накормил остатками уже пахнущей рыбы рабов.
1 2 3 4 5 6 7