Ромодановский поднял брови и выпучил глаза, но ничего не сказал, только плотно прикрыл за собой двери.
– Отняли у ребенка любимую игрушку, – негромко сказал Волков, – не дали на дыбу Митрофана подвесить и веничком горящим по спине пройтись! Слишком просто для него все! Настолько просто, что аж не верится!
– Все они здесь садисты! – сказала Настя. – Посмотри, как мужья с женами обращаются! Словно бабы – рабыни какие-нибудь!
Полковник встал с табурета и, заложив руки за спину, принялся неторопливо расхаживать по комнате. Хорошо изучив повадки мужа, Анастасия могла с уверенностью до девяноста пяти процентов сказать, что сейчас последует философское отступление. Остальные пять процентов она оставляла для того, что Андрей Константинович, прекрасно осведомленный, что жене хорошо известны его привычки, мог сделать неожиданный ход. Заговорить, к примеру, о разведении племенных жеребцов в конюшнях Хартфорда. Однако сейчас, граф Волков был отнюдь не в игривом настроении.
– Знаешь, Настя, – сказал он, сделав очень проникновенное лицо, – отчасти в этом виновата сама христианская религия. Вспомни, что там в Библии написано. – Полковник не читал Библию, но очень любил приводить оттуда цитаты. – Человек рожден в грехе». А рождает человека, как ни странно, женщина. Опять же прародительница Ева уговорила Адама сожрать яблоко с древа познания добра и зла. Жена Лота оглянулась на горящие пенаты и превратилась в соляной столп. Дочери Лота затащили на себя папашу и совершили первый инцест. На фоне этого невинные шутки Онана и Хама выглядят детскими проказами. Ты ведь сама веруешь в Господа единого Трехликого! Что ж ты возмущаешься. Бабы отрабатывают свои грехи, совершенные ими в доисторические времена.
Анастасия горько улыбнулась. Несмотря на логическое обоснование, сам Андрей так не считал – это она знала точно. Поэтому она спросила:
– Отчего же ты обращаешься совсем по другим канонам со своими женами, мсье философ?
Граф мило сверкнул зубами:
– Просто я неверующий.
Вселенский Собор проходил в Малой палате государева дворца. Больной патриарх Адриан предоставил право ведения Собора митрополиту Михаилу. Тот испросил божьего благословения и взял быка за рога. Суровым голосом, без обязательной в таких случаях тетрадки-склерозника, он заговорил о трудных временах и двусмысленном положении Православной Церкви, которую некоторые ее представители низводят до заурядной роли в жизни общества. Соприкасаясь с духовником, человек обязан думать о возвышенном: о христианском смирении, милосердии божьем и спасении своей души. А многие священнослужители не в состоянии заботиться даже о собственном опрятном виде; в адрес патриарха приходят жалобы на мздоимство и склочность, гордыню и элементарную неграмотность, лень и невежество многих иереев, особенно окраинных епархий.
На этом архиепископ Холмогорский Афанасий многозначительно кашлянул. Проснувшийся патриарх умиленно посмотрел по сторонам и перекрестился. Все последовали его примеру. Немного выбитый из колеи отец Михаил продолжал гневную отповедь.
Некоторые из здесь присутствующих, имеющие ангельский чин, свершают поступки, такого чина недостойные, а именно: входящее в систему уклонение от своих прямых обязанностей, присвоение значительного количества монастырских земельных, съестных и прочих богатств, пьянство и прелюбодейство, мужеложство и зоофилия. Доколе Русская Православная Церковь будет служить посмешищем? Доколе иереи, грешные более прихожанина, будут отпускать грехи его? Доколе среди служек божьих будут процветать пьянство, бляжья жизнь и курохватство?
Среди духовенства поднялся ропот. Некто, наскоро назначенный в чин патриаршего наместника, вздумал упрекать архиепископов и митрополитов, рукоположенных еще Никоном и поддерживаемых Иоакимом. Митрополиты, грозно гудя, аки улей пчел, сердито посматривали из-под лохматых бровей. Приятель архиепископ Афанасий глядел насмешливо, как бы говоря: «Сдюжишь ли с этим непокорным стадом, справишься ли?» Владыка принялся собирать волю в кулак, чтобы этим самым кулаком пришибить смуту в зародыше, но вдруг рядом раздался властный голос:
– Молчать!
На кафедру взобрался граф Волков, командир Лазурного Корпуса, полковник мобильной пехоты. Он был одет в парадный мундир: китель и галифе темно-синего цвета, зеркально начищенные сапоги и заломленную а-ля «Люфтваффе» фуражку с таким же темно-синим околышем. Глаза из-под фуражки смотрели недобро – серая сталь их, казалось, замораживала при одном только взгляде. Под этим взглядом присмирели даже самые недовольные. Один лишь владыка Холмогорский прямо взглянул в глаза Андрея Константиновича.
– Ты кто? – удивленно спросил он. – Дивная птица, видать, не из местных.
Собор загалдел.
– Молчать! – повторил военный. – Обращаясь ко мне, употреблять вежливую форму местоимения второго лица, можно даже сослагательного наклонения! Я – граф Волков Андрей Константинович, командир Лазурного Миротворческого Корпуса, полковник. В моем корпусе я – царь, бог и дьявол в одном лице. В нем собраны авантюристы, бандиты, лихоимцы, стяжатели и подонки всех мастей. И если я ими командую, то управиться с вашим Собором – пара пустяков.
Полковник еще раз внимательно оглядел кресла с сидящим духовенством.
– Как скажут потомки: «В России две беды: дураки и дороги». И если я сегодня не услышу от вас положительного ответа по всем пунктам, то вскоре одна беда будет бороться со второй. Сие означает, что те, у кого хватит глупости мне сопротивляться, отправятся на расчистку снега. Каждый со своей братией. Пользы от вас, святые люди, как с козла молока. Мало и невкусно. Что глаза попрятали?
– Так ты, мил человек, объясни, чего хочешь от нас? – дерзнул задать вопрос архиепископ Афанасий, но, увидев покачивание головой владыки Михаила, поправился: – Чего бы желали от нас услышать?
– Минутку внимания, вам все расскажут... и покажут! – процедил полковник и сошел с кафедры.
Ошеломленный секретарь (незавидная роль которого досталась владыке Михаилу) наблюдал за полковничьим демаршем. Не сумев удержать Собор в узде, он вынудил полковника вмешаться и провести следующую часть по запасному варианту. Из-за колонны на кафедру устремился Ростислав Каманин, премьер-министр России. Премьера этого не признавала пока еще добрая половина бояр и духовенства, зато купечество и солдаты готовы были свернуть горы, только бы он подольше продержался у власти. Несколько быстрых указов, решительных и бесцеремонных, пара декретов об упорядочении налогов и бессистемно-глупых поборов, отмена некоторых налогов вовсе – этим он весьма расположил к себе низшие сословия и купцов черной сотни. Суконная и гостиная сотни, по русской привычке ругать новое, еще ворчали время от времени, но это было ворчание сытого пса на тележку мясника. А когда специальный указ царицы Софьи освободил раскольников от двойных податей, нового премьера старообрядцы едва не причислили к сонму святых земли русской.
Растерянный секретарь присел, а верзила Каманин уперся ладонями в столешницу аналоя и ехидным образом поинтересовался:
– Что, братцы-кролики, дожились? Православная Церковь переживает едва ли не худшие времена за всю свою шестивековую историю, а столпы ее – иереи – заняты решением своих личных проблем. Докатились? Миряне должны вытаскивать Церковь из зловонной ямы, куда она закатилась всего-то за пару десятков лет. Не стыдно?
– Стыдно, – ответил Афанасий, – но только мне одному.
– Неправда! – буркнул отец Михаил. – Мне как митрополиту Московскому особенно стыдно. Митрополит Димитрий вон тоже стыдится! Глаза красные!
Митрополит Ростовский встал со своего кресла:
– Мне нечего скрывать! Среди моих епископов если есть один, который не берет посулы за рукоположения, то я не ведаю о нем. Боярин правду говорит, доколе мы будем чваниться и непомерно задирать носы, не замечая грязь под нашими стопами! Худо у нас совсем стало! Когда до Никона, то Церковь Православная едина была, а нынче любой из воров купить сан священника могёт! Дать мзду архиерею – и делов! Рукоположит и приход даст на прокорм, тьфу!
Димитрий сел. Тотчас поднялся еще один священник.
– Митрополит Новгородский, Иов! – пророкотал он. – Кто смеет говорить на Православную Церковь, тот говорит супротив Господа нашего! Считаю, ангельский чин земному суду неподвластен, судить его дела может только Господь!
– Истинно! – воскликнули хором несколько голосов. Премьер улыбнулся нехорошо.
– Значит, по-вашему, истинно нарушать божьи заповеди! – зловещим шепотом произнес он. – Значит, по-вашему, истинно иерею жить в грехе? Истинно идти путем греха тому, кто призван Господом направлять заблудших на светлый путь? Истинно? Владыка Михаил, записывайте!
Первое. В недельный срок провести аттестацию ангельских чинов Священной комиссией в составе: премьер-министр Каманин Ростислав Алексеевич, патриарх Руси Адриан, митрополит Московский Михаил, архиепископ Холмогорский Афанасий, митрополит Рязанский Стефан Яворский. По итогам аттестации будет видно, какой путь выбирать далее.
Второе. В месячный срок со дня окончания Собора провести подобную аттестацию во всех епархиях, с ответственными за аттестацию главами епархий. Программу аттестаций составит вышеупомянутая Священная комиссия в течение двух суток. Работа Священной комиссии начинается с завтрашнего утра, сразу после заутрени.
Третье. Для контроля над аттестацией в епархиях избрать пятьдесят сакеллариев. Начальным над ними избрать Великого Сакеллария из чина не ниже архимандрита. Чин простого сакеллария должен быть не меньшим протоиерея.
Четвертое. На внеочередной Собор выносятся решения следующих вопросов: реорганизация Православной Церкви в сторону космополитизма, что и написано через страницу в Библии; признание права человека на свободу вероисповедания...
– Что за дурость! – вырвалось у одного из епископов. – Получается, что еретики, раскольники и всякие иноземцы с жидами будут иметь одинаковый голос с истинно православными!
– Ваши истинно православные в поповских сутанах вдоль Варварки на щелбаны в карты играют! – ледяным тоном парировал премьер. – Надеюсь, принятие закона о свободе вероисповедания заставит вас отрясти жир с толстых задниц и начать бороться за каждого прихожанина. А то посели копнами в храмах и ждут, когда им прихожанин мзду принесет! А какое качество вашей проповеди, прочитанное липовым попом, купившим рукоположение за сто ефимков, да немытыми руками, да в облатах златотканых, надетых на грязные портки? Да в лаптях, измазанных дерьмом! Короче, пятое! Создать специальный Малый Священный Синод для блюдения порядка и чистоты в храмах и монастырях!
– Столько всего создать! – добродушно протянул Афанасий. – Сколько казны уйдет на все!
– Казны нисколько не уйдет! – парировал Ростислав. – Все комиссии и синоды будут обеспечиваться деньгами монастырей и храмов.
Собор взревел. Люди очень больно реагируют на всяческого рода кровопускание их личной мошне. Жена неохотно дает мужу денежки на пиво, хоть он гроши сии заработал собственным горбом, долги вообще никто возвращать не любит, даже банки будущего и то из кожи вон будут лезть, чтобы «нагреть» доверчивого вкладчика.
Заседание продолжалось, иереи роптали, но роптали неорганизованно, вроде того, как ропщут солдаты при объявлении воскресенья Днем отличника боевой и политической подготовки. Да и после раскола Православная Церковь перестала даже отдаленно напоминать нечто сплоченное и организованное. Каждый тянул одеяло в свою сторону, а воз медленно, но неуклонно скатывался под обрывистый берег широкой и бурной реки. Все это ясно видел премьер России Ростислав Алексеевич Каманин и постоянно задавался вопросом: неужто Господь и вправду наказал Россию за непомерную гордыню. Ведь какие были предпосылки раскола? Усиливающееся могущество Руси дало повод духовенству прочесть между строк в Библии и высосать из пальца следствие о матушке России – преемнице и «знаменосице» упавшего из ослабевших рук Византии знамя Православия.
Тотчас возникли идеи «Москва – Третий Рим», «Европу – к ответу!» и «Россия – родина слонов». Сталин только сформулировал зародившиеся в начале шестнадцатого века претензии молодого государства на роль светоча и духовного лидера – претензии, от которых сложно отвязаться и спустя половину тысячелетия. Нет, наказал Господь Россию и лишил ума правящую верхушку. С таким же успехом он лишит и следующую, и следующую, а страна будет гнаться за миражем и дымом подобно неразумной псине, гоняющейся за собственным хвостом.
Тотчас началась неразбериха. Коль уж мы первые в вере, то необходимо свершать все обряды правильно, как указано в первоисточниках. А где взять самый первый первоисточник? Правильно, там, где зародилось Православие – в самом сердце Византии, городе-герое Константинополе. Филофей, чего там дальше? Ну конечно! Раз уж мы самые великие, то необходимо доказать то, что московские государи – прямые потомки византийских базилевсов. Доказать – это фигня, монахи, если сильно надо, могут проследить родословную от самого Ноя. Да что там Ной, от самого Адама! Меж строк Библии можно прочитать, что был у Адама с Евой среди прочих сын Иван. Вот от него-то и пошел русский народ. А Потоп ему тоже был нипочем – он в это время спал на высоком дереве! Или на горе Арарат, но к северу от точки причаливания Ноева дебаркадера.
Дело за малым. Выпросить у турков первый катехизис. Но это так легко только на первый взгляд. Открестились турки. Мы, говорят, в те поры и вовсе неграмотные были. У греков ищите! Наши сунулись к грекам. Был такой, обнадеживают, но сгорел? Как сгорел? Синим пламенем с вкраплениями желтого. А как же вы службу проводите? Дык тот парень, что его читал, по памяти текст восстановил, не совсем точно... но ничего, службу вести можно.
– Нет! – отвечают наши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44