https://wodolei.ru/catalog/vanni/iz-litievogo-mramora/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR Roland
«Ночной путь»: ЭКСМО-Пресс; Москва; 1997
ISBN 5-04-000079-0
Аннотация
Юная Лана, став неожиданно для себя наследницей аризонского миллионера, сталкивается с двумя его сыновьями – обаятельным красавцем Чэдом и незаконнорожденным сыном индианки – гордым, умным и отчаянно одиноким Соколом. Соперники во всем – братья начинают яростную борьбу за ее любовь. Но что делать Лане? Ее влечет к обоим. И только истинное чувство, которое родилось в ее душе, расставляет все по своим местам.
Джанет Дейли
Ночной путь
Часть первая
1
Эти земли раскинулись так широко, что их не окинуть взглядом, не охватить воображением. И только где-то в немыслимой дали их окаймляют, как кружево, массивы столовых гор с плоскими вершинами и крутые холмы. На их склонах темнеют кедры и сосны, а пустынные плато устилают лишь белый шалфей и травы. В сияющем голубом небе тает длинный белый росчерк – след реактивного самолета, пролетевшего над резервацией племени навахо.
Четыре штата граничат с резервацией – Аризона, Нью-Мексико, Юта и Колорадо – и занимают большее пространство, чем Коннектикут, Массачусетс и Нью-Хэмпшир, вместе взятые.
На южной оконечности границы резервации с Аризоной массив карминно-красного песчаника перерезает узкое ущелье. На дне его стоит высокий тополь, вознесшийся вершиной почти до самого края каньона. Его густая листва скрывает вход в пещеру, выдолбленную в отвесном склоне. Пещеру давным-давно покинули люди. А когда-то в ней было святилище. Но выбитые в каменной стене углубления для ног, по которым можно забраться в заброшенное святилище, остались до сих пор.
Из пещеры открывается вид на весь каньон, в котором стоит лишь единственное жилище – хоган, шестистенное бревенчатое строение с одной комнатой и с дверью, выходящей на священный восток. Около него виднеется грубо сколоченный навес – «рамада», в тени которого можно укрыться от палящего солнца. Поодаль, в сбитом из жердей коррале стреноженная лошадь уныло отгоняла хвостом назойливых мух. В тени прикорнул тощий пес с выступающими ребрами.
Из хогана выбежал вприпрыжку мальчик лет девяти. На нем – голубые холщовые штаны и ничем не подпоясанная пестрая рубашка, на ногах – мокасины, на голове – желтая повязка, схватывающая непокорную гриву черных, как вороново крыло, блестящих волос. Кожа мальчика была медно-коричневой, но глаза – такими же голубыми, как и небо над его головой.
Молодая женщина, сажавшая кукурузу, выпрямилась и посмотрела на ребенка. На губах ее заиграла горделивая улыбка. Темные глаза излучали любовь. Прямые черные волосы женщины были стянуты низко на затылке белой тесемкой, и это лишь подчеркивало высокие скулы женщины и резкую линию подбородка. Свободная рубашка из зеленого вельвета схвачена в талии серебряным пояском, украшенным раковинами. Длинная юбка из набивного ситца поднималась волной от множества нижних юбок и ниспадала на высокие, по самую щиколотку, мокасины с блестящими узорами из раковин. Высокая грудь и узкие бедра придавали стройной фигуре женщины совсем девичий вид.
Мальчик подбежал к матери и, едва переводя дух, заговорил с ней на языке навахо, но женщина перебила его:
– Нет, – поправила она Того-Кто-Должен-Идти-Двумя-Путями – таково было имя мальчика по-индейски. – Скажи это по-английски. Отец хочет, чтобы ты хорошо говорил на языке белых, потому что ведь это и твой язык.
Мальчик выслушал замечание матери с невозмутимым спокойствием.
– Я принес дрова в дом за одну ходку, – тщательно подбирая слова, повторил он по-английски то, что сказал раньше. – А отец сегодня приедет?
Женщина отвела глаза с поднятого к ней лица сына и оглядела степь, уходящую на юг. Здесь не было ни одной дороги, и лишь кое-где на земле виднелись следы автомобиля. Аризонский ветер быстро заметает все следы в этих пустынных местaх. Ближайший отсюда город Флагстаф, штат Аризона, находился примерно в семидесяти милях к востоку. Городок Галлап, штат Нью-Мексико, лежал в ста двадцати милях на западе. На север протянулись только земли навахо, лишь кое-где пересеченные шоссе, а главным образом – тропами, которые вряд ли можно назвать дорогами. Ранчо, принадлежавшее мужу женщины, находилось на юге.
– Возможно, приедет, – ответила она на вопрос сына.
Женщина тоже на это надеялась. Вздохнув, она взглянула на палку для посадки кукурузы, которую держала в руке, – напоминание о незаконченной работе.
– Теперь, когда ты запас топливо для очага, помоги мне сажать кукурузу, – сказала она и протянула сыну мешочек с зернами.
Мальчик склонился над лункой, чтобы опустить в нее кукурузные зерна, и вдруг спросил мать:
– Мы бедные?
– Нет, мы не бедные. Ты же знаешь, у нас в доме всегда много еды и теплой одежды. Твой отец обеспечивает нас всем, в чем мы нуждаемся, и даже большим. Он – «рико».
Мэри Белый Шалфей знала, что муж ее богат, ведь только очень богатый мужчина может позволить себе содержать два дома и две семьи. Белые учителя из школы, которая работала в резервации, говорили своим ученикам, что мужчина должен иметь только одну жену. А Смеющиеся Глаза, ее муж, рассказал ей, что белые мужчины тоже часто заводят себе нескольких женщин. И она вместе с мужем часто смеялась над глупыми обычаями белых, которые проповедуют одно, а делают совсем другое.
У ее мужа по имени Смеющиеся Глаза уже была первая жена. Муж объяснил ей, что его первой жене не понравится, если все они будут жить вместе в одном доме. Она ведь была воспитана в других обычаях. Белый Шалфей хорошо помнила, что произошло с ее подругой, вышедшей замуж за человека, у которого уже была одна жена. Подруга постоянно ссорилась с первой женой, потому что та была большой лентяйкой. Наконец муж подруги, чтобы прекратить свары и сохранить семейный мир, построил второй хоган в миле от первого и таким образом разделил двух своих жен.
– У нас много овец? – прервал воспоминания матери мальчик.
Состояние навахо измеряется главным образом количеством овец, которыми он владеет.
У навахо, за исключением тех, кто живут за пределами резервации, нет единоличного владения землей. Права на нее скорее можно назвать «наследственным землепользованием», которое распространяется на всю семью в целом. Мужчина, возглавляющий семью, управляет семейными землями, но не может ни отнять их у своей семьи, ни даже отрезать от нее хоть клочок. Главным образом он распоряжается землей как бы по доверенности подлинных «владельцев» – своей жены и детей. Каждый член семьи наследует права на пастбище в строго определенной местности. Площадь пастбища зависит от количества голов скота, которым владеет член семьи. Хоган, в котором жила Белый Шалфей, был построен на земле, которая «принадлежала» семье ее матери. Менее чем в двух милях от него стоял хоган ее дяди, которого звали Кривая Нога.
– У твоего отца много, много коров, – сказала Белый Шалфей.
Это звучало более впечатляюще, чем много овец, потому что крупный скот требует для прокорма большие пастбища, чем бараны и овцы.
– И на него работает очень много людей – таких, как этот человек, Ролинз, который приезжает сюда вместе с ним, – закончила она.
– Нам надо завести овец, – решительно проговорил мальчик. – Я уже достаточно взрослый, чтобы приглядывать за ними. Кривая Нога позволяет мне пасти своих овец, когда мы бываем у него в гостях.
– А как же ты будешь следить за овцами, когда ты в школе? – возразила мать.
Ясные голубые глаза, только что сверкавшие веселыми искорками, помрачнели, и в них вспыхнул мятежный огонь.
– Мне не надо ходить в школу. Ты сама можешь меня учить. И отец может научить меня всему, что мне необходимо знать.
Мэри показалось странным, что это говорит ее собственный сын. Он всегда с такой охотой и нетерпением стремился в школу, быстро схватывал любую науку, его интересовало буквально все на свете. Он был любопытен как койот. Белый Шалфей оставила работу и внимательно посмотрела на сына.
– Почему ты не хочешь ходить в школу?
Он не спешил ответить.
– Потому что они говорят, что я не отношусь к Людям.
«Люди» – так называют себя навахо. А название «навахо» произошло от имени, которое дали им индейцы из племени пуэбло, – «Апачи из наваху», что означает «враги с плодородных полей».
– Кто это говорит?
– Все, – он пожал плечами, не желая называть имена. – Это оттого, что волосы у меня не прямые, как у них, а глаза – голубые, а не темные.
Мэри Белый Шалфей молчала, не зная, что сказать сыну, но тут услышала отдаленный рокот, не похожий на привычные звуки. Она обернулась и увидела далекое пыльное облако, которое двигалось по направлению к их жилищу. Большие ее глаза засветились от радости, когда она различила знакомый пикап.
– Он едет, – сказала она.
Мальчик быстро сунул в руки матери мешочек с зерном. Мрачное выражение на его лице мгновенно сменилось радостью. Со скоростью антилопы он помчался к хогану, чтобы добежать до дома прежде, чем туда подъедет грузовик.
Все! Раз муж здесь, то на сегодня больше никаких посевов. Белый Шалфей с котомкой семян и палкой для посадок поспешила за сыном. Хотя она не бежала, но шаги молодой женщины были не менее быстрыми, чем у мальчика. Ее нижние юбки шуршали при каждом движении.
Когда пикап остановился, мальчик стоял уже возле хогана, готовый броситься в объятия высокому человеку, который вышел из кабины. Мужчина, подхватив сына, подбросил его высоко в воздух. Ритуал их встречи всегда был одним и тем же. Мальчик смеялся от восторга, взлетев над головой мужчины, и радостно прижимался к широкой отцовской груди, когда его ловили мужские руки.
– Как это может сын так вырасти всего за два дня? – мужчина шутливо потер макушку мальчика, взлохматив черные волосы, выбивавшиеся из-под желтой головной повязки.
– Я, как кукуруза, все время расту. Я знал, что ты сегодня приедешь.
Сейчас, когда его голова оказалась на одном уровне с головой мужчины, мальчику нетрудно было понять, почему мать зовет отца Смеющимися Глазами. Тысячи крошечных морщинок разбегались от уголков его светло-голубых глаз: казалось, что отец всегда смеется. Загорелая смуглая кожа чуточку светлее, чем у сына, – у мальчика она совсем бронзовая. А там, где солнце не коснулось кожи Смеющихся Глаз, она белая.
– Я привез тебе кое-что.
Фолкнер вынул из кармана своей рубахи пачку жевательной резинки, любимого лакомства мальчика, отдал ее в тянущиеся к нему нетерпеливые руки и поставил сына на землю.
Пачка была тут же разорвана, первая пластинка резинки развернута и отправлена в рот. Не успел еще мальчик разжевать до мягкости первую пластинку, как принялся разворачивать упаковку со второй. Затем принялся за третью. Так мгновенно была пущена в ход вся пачка, и мальчик, набив рот, принялся с упоением жевать любимое лакомство.
– Удовольствие длится гораздо больше, если жуешь их по одной за раз, – снисходительно произнес отец, но Тот-Кто-Должен-Идти-Двумя-Путями ничего не ответил. Он не мог вымолвить ни слова, потому что рот его был набит.
Белый Шалфей, глядя на встречу отца и сына, замедлила шаг, чтобы дать им хоть несколько мгновений побыть наедине друг с другом. Она с гордостью окидывала взглядом мужа – его высокую широкоплечую фигуру в белой рубахе и коричневых вельветовых брюках. Рыжий широкополый «стетсон» с высокой тульей прикрывал его каштановые волосы.
Он и сейчас выглядел точно так же, как и тогда, когда она в первый раз увидела его. Это было в ночь церемонии Путь Врагов, когда исполняется Танец девушек, единственная часть обряда, на которую Люди допускают чужаков, – те могут не только присутствовать, но и принимать в ней участие. Белые зовут ее Танцем скво, и только очень немногие из них знают, что на самом деле означает этот танец. Девушки, созревшие для замужества, танцуют и выбирают себе партнеров из присутствующих мужчин. В тот раз Белый Шалфей первый раз принимала участие в танце. На ней тогда было самое лучшее ее тяжелое ожерелье из серебра и бирюзы, которое перешло к ней от матери.
В какой-то момент она заметила его. Он сидел со скрещенными ногами, и Белый Шалфей поняла, что он наблюдает за ней, не обращая внимания на других девушек. И тогда она решилась пригласить его стать ее партнером, и он принял приглашение. Она не помнит, сколько раз они обошли в танце вокруг столба со скальпом прежде, чем окружающие стали замечать, что они слишком долго танцуют вместе. Белый Шалфей начала беспокоиться: возможно, он не знает, что должен заплатить ей прежде, чем прекратит танцевать с ней. Обычно над всяким невежеством чужаков принимались потешаться, но Белый Шалфей не хотела, чтобы Люди смеялись над этим человеком с улыбающимися глазами. И поэтому она шепотом подсказала ему на своем хорошем школьном английском, что он должен сделать.
– Но я не хочу прекращать танцевать с тобой, – ответил он.
Когда она посмотрела ему в глаза, то увидела, что он желает ее. И Белый Шалфей тоже ощутила смутный порыв желания, хотя и не была еще зажжена солнечным лучом, то есть оставалась девственницей. Наконец он заплатил ей в десять раз больше, чем платили все другие, а сам вернулся в круг мужчин. Теперь она могла выбрать другого партнера.
Но он узнал, как назывался ее клан и место, где жили ее родители. Несколько раз он приезжал к ним с подарками для нее и ее близких. Фолкнер был одним из немногих белых, которого Люди уважали. Белый Шалфей узнала, что он – хозяин большого ранчо и часто нанимал ее соплеменников на временные работы. Месяц спустя после их первой встречи он приехал к ее дяде, чтобы взять ее в жены. Их свадьбу устроили по обычаю Людей.
В первую брачную ночь Белый Шалфей обнаружила, что у ее мужа странная привычка спать голым. Люди ее племени всегда спали в той же самой одежде, которую носили днем, хотя Белый Шалфей помнила, как белые учителя объясняли, что белые люди, ложась в постель, надевают для сна особое платье. Но Смеющиеся Глаза не надевал ничего и настаивал на том, чтобы и она делала то же самое. Постепенно и Мэри привыкла к этой его необычной причуде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44


А-П

П-Я