если решиться на штурм, Париж, возможно, будет взят, но ценой огромных потерь и последующей резни. Главное же – это вызовет лютую ненависть парижан. Это все равно что поймать живым бешеного волка.
Людовик, понимая это, начал тревожить сеньоров из Лиги всеобщего блага посредством своей артиллерии. Ядра, постоянно залетавшие с тыла, в конечном счете убедили их, что подобная ситуация не может длиться вечно. В Конфлане, где остановился Карл Смелый, одно ядро угодило в комнату во время ужина. Бургундец уцелел, но его трубач был убит.
Третьего сентября осаждающие потребовали переговоров. Королевская тактика вынудила их пойти на уступки. И очень вовремя.
Итак, начались переговоры. Иными словами, говорильня. Эти господа желали получить целые провинции, города и много денег в придачу.
Юный Карл Французский, который пролил столько слез над убитыми и ранеными, захотел Нормандию, Гиень и Гасконь! Треть королевства! Досталась ему только Нормандия, да и того он не заслуживал.
Людовик с приветливым выражением лица и любезной улыбкой торговался терпеливо и хитроумно, как барышник. Например, он обещал Карлу Смелому руку своей дочери: ей было тогда четыре года. Только ясновидец мог бы сказать, состоится или нет эта свадьба. Король старался столкнуть сеньоров лбами и предлагал баснословные суммы, которые явно не собирался платить. Так, он посулил восемьдесят тысяч экю Иоанну Калабрийскому, готовившему экспедицию в Неаполь: до сих пор сын короля Рене не держал в руках больше пятнадцати тысяч. В Лиге всеобщего блага возникли трещины. Принцы оказались торгашами: все они жаждали только денег.
В конце октября 1464 года в Конфлане все-таки было достигнуто соглашение. Принцы разъехались по домам, возненавидев друг друга и вызвав ненависть к себе у большей части собственных войск.
Две падающие звезды ознаменовали начало и конец этих кровавых и пустых комедий. Первая упала внутри крепостных стен, и люди подумали, что это бургундцы выпустили огненное ядро с намерением поджечь город, некоторым почудилось даже, что они достигли цели. Вторая упала в воскресенье, последовавшее за окончанием битвы за Париж.
Жанна была в ярости: некогда солдатня чуть не прервала нить ее жизни. Теперь же она прониклась отвращением к сеньорам, будь то герцоги, графы или бароны. И даже решила отказаться от титула, которым предыдущий монарх наградил ее мужа. Тот с большим трудом разубедил ее и, как всегда, добился своего добротой.

16 Ловушки и козни

Солдатня, как называла армию Жанна, не торопилась покидать город. Лучники и их командиры, никогда не видавшие Парижа, освоились тут и не вспоминали о родных краях. Войско Джан Галеаццо Сфорцы, наконец-то добравшееся до французской столицы, судя по всему, также намеревалось продлить свое пребывание в Париже. Эти люди парижанам не слишком досаждали: они с улыбкой расхаживали по улицам в своих костюмах с широкими рукавами в красно-желтую полоску и больших шляпах с плюмажами, отчего сильно напоминали комедиантов, которым предстояло участвовать в пышном спектакле.
Жанна сгорала от нетерпения: до наступления зимы ей хотелось самой посмотреть, какой ущерб нанесли вояки обоих лагерей ее замку и фермам. Однако дороги были по-прежнему ненадежны, поэтому Жак и Жозеф без труда уговорили ее отложить путешествие.
Кроме того, король остро нуждался в банкирах для новых займов, ведь ему предстояло выплатить баснословные суммы обещанные принцам: тридцать шесть тысяч ливров одному только Иоанну Бурбонскому. К Жаку обратились за помощью – уклониться было никак нельзя. К счастью, почта вновь стала функционировать, особенно на востоке, и, хотя перебои все-таки случались, Жаку не пришлось самому отправляться в Майнц, Милан или Женеву.
Однажды утром Жанна и Анжела сидели в лавке возле Гийоме и пересыпали в банки пряности из мешков, которые только что были доставлены: имбирь, корицу, гвоздику. Гийоме, получив от своей матушки первых фазанов, твердо решил приготовить пироги с фазаньим мясом, приправленным гвоздикой. А корицу он добавлял в пышки с яблоками, чтобы сделать их более ароматными.
Перед окном возник чей-то силуэт. Мужчина говорил с сильным иностранным акцентом, и Гийоме ничего не понимал. Жанна и Анжела повернули голову. Очаровательная физиономия, роскошная одежда.
– Gentile signore, che sono queste confezioni che vecio la? Любезные синьоры, что за пирожки я вижу? (итал.)

– спросил он, показав пальцем сначала на поднос, где лежали пироги с фазаном, а затем на поднос с яблочными пышками.
Жанна вспомнила то немногое, что знала из латыни. Вопрос она поняла, но не знала, каким словом назвать фазана; тогда она, указав подбородком на пироги, взмахнула руками, подражая взлетающей птице. Посетитель рассмеялся так заразительно, что его примеру последовали Гийоме с Анжелой. С яблочными пышками тоже возникла проблема. И Жанна объяснила на ломаном итальянском:
– Ева… Адамо…
Потом сделала вид, будто надкусывает фрукт.
– Mela! – закричал итальянец.
Он заказал пирог с фазаном. Проглотил кусочек и замычал от удовольствия. Гийоме держался за бока от смеха.
Жанна, повернувшись, застала Анжелу врасплох и успела заметить выражение ее лица.
– Vino? – спросил итальянец.
Жанна кивнула и налила ему стакан. Но итальянец, видимо, хотел чего-то другого. Он показал на стакан, затем ткнул пальцем в сторону Жанны и Анжелы. Взгляд у него стал бархатным, и Жанна поняла, что смотрит он на Анжелу. Она догадалась: он хочет, чтобы они выпили вместе с ним. Улыбнувшись, она наполнила еще два стакана. Он указал на Гийоме, и она налила третий стакан. Он сделал жест, будто чокается. Этот покупатель явно был человеком компанейским. И все чокнулись с ним. Затем итальянец назвал свое имя: Феррандо. И спросил их имена; ему их назвали.
Жанна украдкой посмотрела на Анжелу: взгляд девушки стал пугающе глубоким.
– Angela! – закричал итальянец. – Quel nome piu felice! Sembra in fatto un'angelo ceso dal cielo! II mio cognome ё Sassoferrato, Ferrando Sassoferrato. In fatto, Ferrando Sassoferrato della Rocca. E'vostro? Анжела! Какое счастливое имя! Она и есть ангел, посланный небесами! Меня зовут Сассоферрато, Феррандо Сассоферрато. На самом деле даже Феррандо Сассоферрато делла Рокка. А вас? (итал.)


Жанна поняла, о чем он спрашивает, и ответила:
– Де л'Эстуаль.
Сьер Сассоферрато явно имел какие-то познания во французском, ибо догадался о значении фамилии:
– Stella! Son'due stelle! Non sara possibile! Angela della Stella! Angela della Stella! Звезда! Целых две звезды! Это невозможно! Анжела делла Стелла! Анжела делла Стелла! (итал.)


И он развел руками в восторге.
– Миланец? – спросила Жанна.
– No, non sono milanese. Son'nato a Roma, pero mi son' ritrovato con l'armata del duca. Glielo spieghero se vuole Нет, я не из Милана. Я родился в Риме, а потом поступил в армию герцога. Хотел стать офицером (итал.).

.
Он попросил пышку с яблоком и еще один стакан вина. Пышка тоже привела его в восторг. Сьер Сассоферрато обладал пылким темпераментом.
Казалось, он зажег светильник в душе Анжелы.
Жанна поднялась наверх с улыбкой и одновременно с тревогой.
Чуть позже Анжела присоединилась к ней. Они переглянулись и тихонько засмеялись.
– Он красив, – сказала Жанна. – И изящен.
Анжела подняла глаза, но ничего не ответила.
– Откажешься наконец от своего вдовства? – спросила Жанна.
– В самом деле, это было как вдовство, – прошептала Анжела.
Спустившись, чтобы проверить с Гийоме счета, Жанна узнала, что сьер Сассоферрато делла Рокка заплатил золотой монетой и отказался взять сдачу. Гийоме не знал, что это за монета, Жанна тоже. Завтра все станет ясно.
– Он, конечно, вернется, – сказала Жанна.
– Он мне голову заморочил, – со смехом признался Гийоме.
– Не только вам, – пробормотала Жанна.
На ужин пришли Жозеф и госпожа Контривель. После лукового супа Жак налил всем вина. С улицы послышалась музыка.
Какой-то человек играл на лютне. Потом он запел мягким волнующим голосом:

Angela,
Stella matutina,
Mi s'alz'il cuore
Quando dico il tuo поте Анжела./Утренняя звезда./Болит мое сердце,/Когда произношу твое имя (итал.).

.

Жак поднял глаза. Он смотрел на сестру. Певец продолжал:

Angela,
Stella del tramonto,
Ascolti il mio dolore
Quando canto il tuo поте.. . Анжела, / Звезда небосвода, / Услышь муку мою, / Когда произношу твое имя (итал.).



Голос едва не сорвался, но, поднявшись на опасную высоту, опустился с легкостью слетающей вниз ласточки.
– Да ведь это песня для тебя, – сказал изумленный Жак.
Он подошел к окну и открыл его, но увидел лишь тулью высокой шляпы. Жанна смеялась. Жозеф и госпожа Контривель вытаращили глаза от удивления.
– Думаю, что на самом деле для меня, – отозвалась Анжела.
– Это сьер Феррандо Сассоферрато делла Рокка, – добавила Жанна. – Офицер, влюбившийся в Анжелу.
Жозеф вытянул шею.
– Я не понимаю итальянского, – сказала Анжела. – Что он поет?
Жак, который знал итальянский, английский, немецкий и множество других языков, перевел. Певец продолжал выводить свои томные рулады.
– Но кто же этот ухажер? – спросил ошеломленный Жак.
– Я не знала, что он умеет так петь, – сказала Анжела.
– Пойду посмотрю, – произнес Жак, вставая из-за стола.
– И что потом?
– Попрошу его подняться к нам. Жозеф качал головой.
– Анжела… – начал он, но не закончил свою фразу или вопрос.
Беседа между Жаком и итальянцем затянулась. Потом Жак вновь вошел в комнату в сопровождении улыбающегося гостя, который в одной руке держал лютню, а в другой шляпу.
Все взгляды обратились на воздыхателя Анжелы. Он был одет с продуманной элегантностью. Вел себя чрезвычайно почтительно. От волнения его смуглое лицо раскраснелось. Черты очень тонкие и ресницы прямо девичьи. И куртуазное изящество во всем облике.
Он поцеловал руку Жанне, затем повернулся к Анжеле и преклонил колено, прежде чем взять ее руку. Жак пригласил его сесть за стол. Повисло смущенное молчание: никто, кроме Жака, не говорил по-итальянски. Жанна, поставив еще один прибор, принесла салат из тушеной капусты и блюдо с фазаном. Между Жаком и Феррандо завязался разговор, но итальянец почти не отрывал взгляда от Анжелы. Все остальные, не понимая ни слова, делали вид, будто продолжают беседу между собой.
– А потом? – спросил Жозеф.
– Прежде чем настанет потом, – сказала Анжела, – должно быть начало.
– Этот юноша прекрасен телом и душой, – заявила госпожа Контривель. – Он делает комплименты под музыку, и один вид его создает праздник.
– Он влюбился в Анжелу, – сказал Жак. – И просит разрешения ухаживать за ней. Я разрешил. Завтра вечером он придет к нам на ужин. Это один из приближенных Джан Галеаццо Сфорцы. Он надеется когда-нибудь увезти Анжелу в Милан, где у него, как он говорит, большой дом.
Когда сьер Феррандо Сассоферрато ушел, предварительно рассыпавшись в благодарностях хозяевам дома и надолго припав к руке Анжелы, каждый погрузился в раздумья.
Жанна – поскольку вновь вспомнила свои первые любовные увлечения и особенно встречу с Жаком, тогда еще Исааком.
Жак – поскольку измерял бег времени и тревожился, желая знать, какое будущее готовит его любимой сестре этот галантный офицер-иностранец.
Госпожа Контривель – поскольку размышляла о давно прошедшей молодости и своих воздыхателях, среди которых, конечно, не было столь изящного кавалера.
Жозеф – поскольку вдруг осознал, что возлюбленная и загадочная сестра, с которой он составлял целомудренно-мистическую пару, скоро уедет очень далеко.
Анжела же думала об этом смуглом лице, ибо одного взгляда на него хватило, чтобы разорвались покровы, под которыми она, казалось, нашла убежище навсегда. Что за сила была заключена в этих чертах?
И все – о том, что их небольшой замкнутый кружок, образовавшийся после обращения Штернов, грозил рассыпаться.
– Что ж, – сказал Жозеф, – этот дом действительно стал для нас слишком мал.
Затем он проводил госпожу Контривель. Было уже довольно поздно, и задерживаться не следовало, так как по улицам шатались захмелевшие праздные солдаты.
На следующее утро Жак отправился переговорить со старшим офицером, которому подчинялся Феррандо Сассоферрато; найти его оказалось нелегко, и поиски привели Жака во дворец Турнель, где король каждое утро занимался текущими делами. Наконец перед ним оказался загорелый сорокалетний мужчина с пышными усами, отнюдь не склонный петь серенады. Они пошли в ближайшую таверну, и офицер внимательно выслушал вопросы Жака.
– Феррандо Сассоферрато – один из трех командиров копейщиков, посланных графом Джан Галеаццо на помощь французскому королю, – сказал итальянец. – Вы спрашиваете о его родне: он один из четверых детей, и мать и отец из банкирских семей, одна из них римская – Бонвизи, другая миланская – Сассоферрато. Догадываюсь, что вас заботит: хорошая ли партия для вашей сестры сьер Сассоферрато? Один бог знает, насколько сильно влюблен мужчина! Я же могу сказать вам только то, что он офицер, ему двадцать лет, он принадлежит к двум почтенным семействам и, сколько мне известно, не был женат ни в Риме, ни в Милане. Родственники вроде бы нашли ему подходящую невесту, но нареченная умерла от болотной лихорадки. Военная служба – не его призвание. С графом он отправился, чтобы отвлечься от любовной тоски.
Этого было достаточно, чтобы успокоить Жака. И одновременно озадачить. Брак Анжелы с юношей, состоявшим в родстве с двумя банкирскими семействами, подходил ему как нельзя лучше. Но где же в таком случае играть свадьбу и как ее устроить? Что скажут Бонвизи и Сассоферрато, какие условия выдвинут? В конце концов, это были семейства, подобные всем прочим: разумеется, они отнесутся настороженно к внезапной страсти, настигшей сына в чужеземном городе.
Жак изучил золотую монету, которой Феррандо расплатился в лавке и которую Жанна не опознала. Это был флорин: он стоил семь с половиной ливров или сто пятьдесят солей. Юноша, следовательно, был богат.
Проходя мимо книжной лавки, Жак остановился. Зная, что Жанна любит стихи, он купил ей совсем новую книжку, которую хозяин превозносил до небес, уверяя, что живет в основном на доходы от ее продажи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44