Недаром те, кого называли магами во все века, предписывали воздержание, созерцание и пост как условие всякого экстаза. Когда душа приготовлена таким образом, наука может явиться к ней на помощь, зрение может сделаться более проницательным, нервы более чувствительными, ум более широким, саму стихию воздуха, пространство можно очистить с помощью тайн высшей химии, и это не магия в смысле нарушений законов природы, как думают люди. Я уже сказал, что магии нет, это просто наука, которая управляет природой. В пространстве существуют миллионы созданий, не совсем бестелесных, так как все они, как и инфузории, невидимые для невооруженного глаза, имеют известную материальную форму, но настолько тонкую, воздушную, что она служит только как бы неосязаемой оболочкой духа, гораздо более легкой, чем осенняя паутинка, сверкающая в лучах солнца. Отсюда любимые фантомы розенкрейцеров - сильфы и гномы. И между тем все эти существа в высшей степени различны по своим свойствам и силе и отличаются друг от друга более, чем калмык от грека. Посмотрите в каплю воды, какое разнообразие инфузорий! Какой ужасный вид у многих из них! То же самое мы встречаем и в жителях атмосферы: одни обладают высшим знанием, другие странной хитростью; одни враждебны человеку, как демоны, другие кротки и благосклонны, как посланники и посредники между небом и землей. Тот, кто хочет войти в сношения с этими различными существами, подобен путешественнику, вступающему в неизвестную страну. Он подвергается неизвестным опасностям, ужасам, которых он не может предвидеть. Когда ты проникнешь в эту страну, то я уже не смогу защитить тебя от грозящих там опасностей. Я не могу указать тебе там на места безопасные от нападений самых ожесточенных врагов. Тебе одному придется все решать и противостоять опасностям. Но если ты любишь жизнь до такой степени, что твоя единственная забота заключается в том, чтобы жить, неважно с какой целью, возбуждая твои нервы и твою кровь живительным эликсиром алхимиков, то зачем подвергать себя опасностям со стороны этих существ? Ибо этот эликсир, наполняющий тело более совершенной жизнью, делает чувства до того тонкими, что лярвы, носящиеся в воздухе, становятся доступными твоему зрению и слуху, поэтому без постепенной подготовки, делающей тебя способным противиться этим призракам и контролировать их злобный характер, жизнь, одаренная этой способностью, была бы самым ужасным мучением, которое только человек может навлечь на себя. Вот почему этот эликсир, хотя и составленный из самых простых растений, может быть безопасно принят только тем, кто прошел через самые строгие испытания. Некоторые, напуганные и преследуемые совершенно непереносимым страхом при том виде, который открывался им с первым глотком зелья, находили, что агония и нестерпимые боли в физическом мире менее страшны. Скажу более, для неподготовленного одна капля этого эликсира есть смертельный яд. Между стражами входа есть один превосходящий всех остальных своей злобной ненавистью, взгляд его парализовал самых бесстрашных, и власть его над душой увеличивается вместе с возрастающим страхом. Твое мужество поколеблено?
- Напротив, твои слова только воспламенили его.
- Следуй в таком случае за мной и подготовься к работе, необходимой на пути посвящения.
Мейнур повел его во внутреннюю комнату и начал объяснять некоторые химические процессы, простые сами по себе, но, как Глиндон убедился, чреватые самыми чудными результатами.
- В древние времена, - сказал Мейнур, улыбаясь, - наш орден часто был вынужден прибегать к обманам, чтобы спасать истины, а ловкость в механике и знание алхимии создали членам ордена славу колдунов. Заметь, как легко сотворить призрак льва, который бы повсюду сопровождал новоявленного Леонардо да Винчи!
И Глиндон с восторгом и удивлением увидел, как легко и просто устраивать видения, обманывающие воображение.
Все эти чудеса Мейнур показал и объяснил Глиндону, точно человек, показывающий ребенку волшебный фонарь.
- А теперь можешь смеяться над магией, так как все, что я показал тебе, люди воспринимали с ужасом и отвращением, а инквизиция наказывала пыткой и костром.
- Но алхимическая трансмутация металлов...
- Природа есть лаборатория, в которой металлы и элементы изменяются постоянно. Делать золото - вещь легкая, еще легче делать жемчуг, рубины, алмазы. Да, ученые и тут видели колдовство и нее видели его в открытии, котрое при помощи соединения самых простых веществ может тысячами уничтожать их братьев. Откройте то, что может уничтожить жизнь, и вы великий человек; откройте то, что может ее продолжить, и вы обманщик. Придумайте какое-нибудь механическое изобретение, которое делает богача богаче, а бедняка беднее, и вам воздвигнут статую. Откройте в искусстве какую-нибудь тайну, которая уравнивала бы физическое неравенство, и они камня на камне не оставят от своих собственных домов, чтобы этими камнями побить вас. Вот, мой ученик, каков свет, которым Занони еще интересуется; вы и я предоставим его самому себе. А теперь, когда вы видели несколько результатов знания, начинайте изучать его язык.
Затем Мейнур поставил перед Глиндоном задачи, которые ему пришлось решать ночь напролет.
V
Ученик Мейнура был долгое время погружен в занятия, которые требовали самого тщательного внимания и самых строгих и точных расчетов, но зато удивительные и разнообразные результаты вознаграждали его усилия и увеличивали его усердие.
Эти занятия не ограничивались, однако, химическими открытиями, благодаря которым казалось возможным при помощи опытов с теплотой производить величайшие чудеса физиологии. Мейнур утверждал, что нашел связь между всеми мыслящими существами, которая заключается в невидимой жидкости, сходной с электричеством, но все-таки отличной от того, что мы знаем об этой чудесной силе, жидкости, которая соединяет мысль с мыслью с быстротою телеграфа наших дней, и, по словам Мейнура, это влияние простиралось на самое отдаленное прошедшее, то есть на все места и все времена, где когда-либо человек мыслил. Таким образом, если предположить, что гипотеза верна, то любое знание оказалось бы доступным с помощью контактов между умами и всеми областями мира мыслей. Глиндон с удивлением открыл, что Мейнур был последователем глубоких тайн, которые приверженцы Пифагора приписывали тайной науке чисел. В этом отношении ум его стал приобретать новую ясность, и он начал понимать, что даже способность предсказывать или, скорее, рассчитывать события может с помощью В этом месте манускрипт испорчен....
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Он заметил, что во всех опытах Мейнур делал тайну из окончательного процесса, приводившего к результату. Он заметил это своему учителю и получил от него скорее суровый, чем удовлетворительный ответ:
- Неужели ты думаешь, что я дам простому ученику, способности которого не подвергались еще никаким испытаниям, силу, которая могла бы изменить лик общества? Последние тайны открываются только тому, чьи достоинства известны учителю. Терпение! Ум очищается трудом, и все тайны будут открываться тебе, по мере того как твоя душа будет делаться более способной для их принятия.
Наконец Мейнур объявил, что доволен успехами своего ученика.
- Приближается час, - сказал он, - когда ты будешь в состоянии перешагнуть через громадную невидимую преграду, когда ты постепенно приготовишься к встрече с ужасным _Стражем Порога_. Продолжай твои занятия, научись смирять твое нетерпение видеть результаты, прежде чем исследуешь причины. Я оставлю тебя на месяц; если по окончании того срока, по моем возвращении, задачи, данные мною тебе, будут решены, если твоя душа будет приготовлена созерцанием и строгими мыслями к испытанию, то я обещаю тебе, что испытание начнется. Но я должен предупредить тебя и даже строго приказать, чтобы ты не входил в эту комнату.
Они были в это время в комнате, где совершалась большая часть их опытов и где Глиндон, в ночь, когда искал Мейнура, чуть не стал жертвою своего любопытства.
- Не входи в эту комнату до моего возвращения или, если тебе понадобится взять что-нибудь в ней, берегись зажигать масло, находящееся в этих сосудах, и открывать вазы, стоящие вот на этих полках. Я даю тебе ключ от комнаты, чтобы подвергнуть испытанию твое послушание и самообладание. Юноша, этот соблазн составляет часть твоего испытания.
Мейнур отдал ему ключ и с закатом солнца оставил замок. В течение нескольких дней Глиндон был погружен в занятия, которые поглощали все его умственные силы. Успех до такой степени зависел от полного сосредоточения всех способностей и точности выводов, что в его голове не было места ни для каких других мыслей. Это напряжение всех способностей над предметами, которые, по-видимому, не относились прямо к цели, которой он хотел достичь, было, очевидно, необходимо, по мнению Мейнура. Так в математике есть много теорем, которые не находят применения ни при решении задач, ни в практике, но которые служат для того, чтобы развить ум и сделать его более гибким, чтобы приготовить его к пониманию и анализу общих истин: это своего рода умственная гимнастика.
Не прошло еще и половины срока, назначенного Мейнуром, а Глиндон уже окончил все задачи, оставленные ему учителем; тогда его ум, вырвавшись из-под гнета рутинных и механических занятий, стал искать себе пищи в беспокойных мечтах. Его любопытная и отважная натура была возбуждена приказанием Мейнура, и он сам нашел, что слишком часто посматривает на ключ запретной комнаты.
Он начал возмущаться таким детским испытанием его твердости. Какими еще сказками о Синей Бороде собирался запугать и ужаснуть его учитель? Неужели стены комнаты, в которой он столько занимался, могут вдруг превратиться в живую опасность? Если в ней кто-либо бывал, то разве только призраки, которых Мейнур научил его презирать.
Тень льва; призрак, созданный химией! Он чувствовал, что его уважение к Мейнуру уменьшалось при мысли, что он не брезговал употреблять недостойные хитрости, для того чтобы играть умом, который сам пробудил и образовал! Однако он противился соблазнам своего любопытства и гордости и, чтобы избавиться от их усиливающегося влияния, начал делать прогулки в горы и на равнины, окружавшие замок, стараясь физической усталостью подавить непрерывную работу мозга...
Однажды, когда он выходил из мрачного ущелья, он вдруг попал на один из тех праздников, которые кажутся живым воспоминанием преданий древности. Это был праздник, отмечаемый каждый год окрестными крестьянами.
Старики пили вино, молодежь танцевала, и все были веселы и счастливы. Сторонний свидетель этого веселья, Глиндон почувствовал, что он сам еще молод. Воспоминание обо всем, чем он пожертвовал не колеблясь, охватило его душу раскаянием. Женщины, проходившие мимо него в своих живописных костюмах, их веселый смех - все это вызвало в нем образы прошлого, когда жить значило для него наслаждаться.
Он подошел ближе, и вдруг перед ним появилась шумная группа, маэстро Паоло дружески хлопнул его по плечу.
- Добро пожаловать, - весело сказал он, - мы рады видеть вас.
Глиндон хотел отвечать, когда вдруг его взгляд остановился на молодой девушке, опиравшейся на руку Паоло, красота которой была так поразительна, что он покраснел и почувствовал, что его сердце сильнее забилось, когда взгляды их встретились.
В ее глазах сверкала лукавая веселость, полуоткрытые губки позволяли видеть мелкие блестящие перлы, а ее ножка, как бы в нетерпении и негодовании от паузы, которую устроил ее кавалер, выстукивала такт арии, которую она напевала вполголоса.
Паоло улыбнулся при виде впечатления, которое произвела его спутница.
- Не хотите ли потанцевать? - сказал он Глиндону. - Присоединяйтесь к нам, оставьте вашу торжественную важность и забавляйтесь, как и мы, грешные. Посмотрите, как хорошенькой Филлиде хочется танцевать. Сжальтесь над нею.
Филлида сделала вид, будто надулась, и, высвободив от Паоло свою руку, отошла, бросив через плечо взгляд вызова и ободрения в одно и то же время. Глиндон почти невольно приблизился к ней и заговорил.
Она опустила глаза и улыбнулась. Паоло оставил их с совершенно беззаботным видом. Филлида заговорила, она подняла на ученика кокетливо-вопрошающий взгляд.
Он покачал головой, Филлида засмеялась серебристым смехом. Она указала на красивого горца, весело смеявшегося. Почему Глиндон почувствовал ревность? Почему, когда она ему говорит, он не качает более головой? Он предлагает ей руку. Филлида краснеет и кокетливо берет ее. Что такое? Возможно ли это? Они входят в ряды танцоров... ха-ха! - не лучше ли это, чем дистиллировать растения и иссушать свой мозг над вычислениями? Как легко танцует Филлида! Как ловко сгибается ее стройная талия под обхватывающей ее рукой! Тара-pa, тара-та, тара-ра...
Что это за такт, заставляющий кровь кипеть в жилах? Были ли когда-нибудь глаза, такие, как у Филлиды? Их блеск не похож на холодное и спокойное мерцание звезд, но зато как они сверкают и смеются! А ее розовые губки, которые так скупятся в ответах на любезности, точно слова для них потерянное время и они знают только язык поцелуев!.. О, Ученик Мейнура! О, Будущий Розенкрейцер, платоник магии и уж не знаю кто! Мне стыдно за тебя! Что сталось с твоей суровой созерцательностью? Неужели ты для этого отказался от Виолы? Держу пари, что ты забыл теперь про эликсир и про каббалу. Берегись! Что ты делаешь? Почему жмешь ты эту маленькую ручку, лежащую в твоей? Почему ты? Тара, papa, тарара, тара, рара-ра... тара-pa... тара-ра! Отвернись от этой ножки, от этих плеч. Тара, рара-ра!
Теперь они отдыхают под густым деревом, смех раздается все дальше и дальше, влюбленные пары одна за другой проходят мимо них, с любовью на устах, с любовью во взорах. Но я убежден, что они не видели и не слышали никого, кроме себя самих.
- Ну что, синьор, нравится ли вам ваша напарница? Присоединяйтесь к нашему пиру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58