Поэтому он охотно согласился помочь «Морским разбойникам» навсегда отделаться от их общего опасного врага.Отбросив всякую щепетильность, он вступил в братство «Морских разбойников» и выхлопотал себе продолжительный отпуск, чтобы непосредственно принять участие в пиратской экспедиции.Экспедиция эта готовилась против Розольфского замка. На лучших кораблях, принадлежащих братству, были собраны самые смелые и преданные бандиты. Было решено плыть как можно скорее, чтобы прибыть в Розольфс раньше герцога Норрландского. Разбойники знали, что в замке оставалась ничтожная горсть воинов во главе с молодым Эриком Биорном. Овладев замком, злодеи рассчитывали устроить в нем засаду и таким образом захватить Фредерика и его брата.Настало утро, взошло солнце. А между тем о Пеггаме не было ни слуху, ни духу.— Должно быть, старая лиса попалась в капкан, — высказал предположение Красноглазый. — Ничем другим я не могу объяснить его отсутствие.— Придется отправиться на поиски, — ответил Коллингвуд. — Я не могу дольше оставаться в состоянии этой томительной неизвестности. Мы должны спешить, если не хотим, чтобы норрландцы поспели в Розольфс раньше нас.Надод отправил отряд в двадцать человек на поиски Пеггама, а сам с Коллингвудом пошел в Блекфрайярс.Если бы адмирал и Красноглазый были внимательнее, они бы обратили внимание, проходя по набережной, на небольшую группу праздношатающихся, в центре которых стояли два цыгана с большим белым медведем на поводу. Но они были настолько погружены в собственные мысли, что не заметили даже того, как при виде их один из вожаков медведя отделился от своего товарища и, сделав тому знак, пустился за ними по пятам.Дойдя до дома Пеггама, они были удивлены, найдя дверь открытой.— Плохой признак, — сказал Надод.— Надо узнать, что это значит, — ответил Коллингвуд, входя в дом.В доме была полнейшая тишина.Надод и Коллингвуд окликнули раз и другой. Никто не отвечал. В нижнем этаже они не заметили ничего подозрительного.— Посмотрим наверху, — предложил адмирал.Войдя в первую комнату, они невольно остановились: несмотря на дневной свет, на камине стояла зажженная лампа.— Это плохой признак, — вновь повторил Надод. — Должно быть, Пеггам после вчерашней казни опомнился и вернулся сюда.— Вообще, он очень неосторожен, — сказал Коллингвуд.— Ну, разве можно оставлять врага, не удостоверившись в его смерти?— Вот поэтому-то он, вероятно, и возвратился сюда, — продолжал Надод. — Разумеется, это он зажег лампу и потом позабыл ее погасить.— Но чем же объяснить все-таки его отсутствие в данную минуту?— Это верно, и я даже…Он вздрогнул и не договорил.— Посмотрите! — воскликнул он. — Посмотрите вот сюда… около окна…И он указал на кровавое пятно на паркете.— Кровь! — прошептал адмирал в волнении.— Очевидно, здесь происходила борьба, — обеспокоено произнес Надод. — И я боюсь, что наш старик попал в скверную историю.— И вот доказательство того, что вы правы, — сказал адмирал и, наклонившись, поднял с пола пучок рыжеватых с проседью волос. — Если я не ошибаюсь, эти волосы принадлежат Пеггаму.— Что же в таком случае здесь произошло? — воскликнул Надод.— Пойдемте в подвал. Выть может, там мы найдем объяснение.С замиранием сердца спустились злодеи в подземелье, где была совершена казнь над несчастным Перси.Войдя в подвал, Надод пошатнулся и едва не выронил из рук лампу.Вырытая накануне яма была зарыта и пуста, а клерк Джошуа куда-то исчез.— Не может быть, чтобы он выбрался сам отсюда! — пролепетал Надод. — Кто-то помог ему.— Слишком много народу здесь было вчера, — заметил адмирал. — Разве не мог среди них затесаться изменник?— Я ручаюсь головой за бывших вчера здесь, — возразил Красноглазый.Лицо адмирала покрылось мертвенной бледностью. .— Но между тем ясно, что предатель не мог убежать сам.— Во всяком случае, теперь мы можем догадаться о том, что здесь произошло: вернувшись сюда ночью, Пеггам зажег лампу и едва успел сделать это, как на него напали те, которые освободили Перси. Старик оказал сопротивление и был ранен. Но, судя по количеству крови, пролитой здесь, рана его была не опасна и он не умер… Следовательно, его унесли отсюда живым… Я уверен, что это дело рук норрландцев.При упоминании о его заклятых врагах по лицу адмирала пробежала тень тревоги.— Скоро настанет наш черед? — пробормотал он.— Я нахожу, что вы правы, — печально согласился Надод.Наступило длительное и тягостное молчание. Адмирал первый нарушил его.— Вероятно, все произошло именно так, как вы представили, — сказал он. — Меня удивляет только одно: ведь он же знал, что его ожидает. Как мог Пеггам отдаться в руки врагов живым?— Как бы то ни было, — заметил Красноглазый, — нам необходимо позаботиться о собственной безопасности, а для этого самое лучшее — уехать немедленно из Лондона да, пожалуй, и из Англии…Этот разговор происходил в верхнем этаже, куда оба злодея вернулись, удостоверившись в побеге Перси.— Я не разделяю вашего мнения, — произнес задумчиво адмирал. — Вы ведь знаете Фредерика Биорна: от него нам нечего ждать пощады ни в коем случае. Зачем же нам отказываться от нападения на Розольфс? Это можно сделать и без Пеггама. Если только вы уверены, что собранный вами отряд будет вам повиноваться…— В этом я уверен, но прежде чем предпринять что-либо, я хотел бы подумать…В эту минуту в нижнем этаже дома раздался легкий стук, как будто ветер хлопнул незапертою дверью, но ни Надод, ни Коллингвуд не слыхали этого, поглощенные своим разговором.— Как! Вы колеблетесь? — сказал Коллингвуд. — Неужели вы не чувствуете, до какой степени тяжело и невыносимо наше положение? Неужели вам не случалось ни разу задаваться вопросом: «А что со мною будет завтра? « Находиться в постоянном страхе, что тебя убьют, отравят или похитят… Не знаю, как вы на это смотрите, но мне надоело жить такой жизнью. Я не могу… Уж лучше смерть.— Хорошо, пусть будет по-вашему. Мы отправимся в Розольфс, а так как кровь взывает о крови, то до тех пор, пока норрландцы не будут истреблены до последнего человека, мы не положим оружия…— В добрый час! — обрадовался адмирал. — Вот это называется быть мужчиной.С этими словами он направился было к дверям, но Надод остановил его жестом.— Обождите еще одну минуту. Я велел своим людям прийти сюда, чтобы доложить мне о результатах поисков Пеггама. Они скоро будут здесь, я уверен в их аккуратности… Слышите? По лестнице кто-то поднимается… Наверное, это они.В дверях показались два человека, смуглые и черноволосые, и остановились, низко и почтительно кланяясь.— Кто вы такие? — испуганно воскликнул Надод.— Что вам нужно? Как вы смели войти сюда без позволения? — спросил Коллингвуд.— Сэр, — отвечал один из цыган с таким ужасным акцентом, что адмирал с трудом понял его слова. — Не извольте гневаться. Мы пришли сюда показать, как работает наш друг Фриц. Старый джентльмен хотел купить Фрица, чтобы забавлять экипаж…— Кого купить, любезный? Какой такой друг Фриц? В Англии людей не покупают… Вот тебе полкроны и уходи отсюда, не мешай нам.— Друг Фриц, ваше сиятельство, не человек. Мы сейчас покажем вашему сиятельству, что такое друг Фриц.Цыган потянул за веревку, которую держал в руках. Из-за двери показалась голова огромного белого медведя в наморднике.— Ну, друг Фриц, поклонись джентльмену, — сказал цыган.Медведь зарычал и начал кивать своей огромной головою направо и налево.— Друг Фриц, поклонись теперь другому джентльмену. Медведь опять закивал головою.— Друг Фриц у нас очень вежлив, сэр, — заметил цыган. Надод и Коллингвуд рассмеялись. Страх их успел совершенно рассеяться.— Итак, наш Пеггам собирался купить этого ужасного зверя? — спросил Коллингвуд. — Скажите, вы этому верите, Надод?— Вполне, — отвечал Красноглазый. — Старику иногда приходили в голову самые нелепые фантазии; я помню, он говорил мне однажды, что собрал на своем острове коллекцию всевозможных животных со всех концов света. Очень возможно, что он встретил этих цыган, и медведь ему понравился. Зверь действительно великолепный…— Именно так, сэр, — подтвердил цыган. — Старый джентльмен видел работу друга Фрица, остался очень доволен и пожелал его купить… Ну, друг Фриц, потанцуй для джентльменов, покажи, какой ты мастер.Медведь принялся танцевать на одном месте, оставаясь в дверях.— Теперь, друг Фриц, потанцуй для другого джентльмена.Медведь повторил представление.Другой цыган стоял сзади на лестнице в задумчиво-ленивой позе, свойственной этому беспечному и беззаботному племени.— Теперь друг Фриц проглотит голову своего хозяина, — сказал вожак, — а потом выпустит ее, как только хозяин ему прикажет. Это будет очень забавно.Цыган стал снимать с медведя намордник.— Не смей снимать! — заволновался Коллингвуд.Но уже было поздно: в один миг с медведя был снят не только намордник, но и ошейник. Почувствовав себя на свободе, медведь громко зарычал от радости и несколько раз раскрыл свою огромную пасть, как бы вознаграждая себя за долгое пребывание в наморднике.— Ну, друг Фриц, позабавь джентльмена, проглоти голову своего хозяина.Цыган заставил медведя встать на колени и сунул свою голову ему в пасть.Голова поместилась там целиком.Вслед затем из пасти медведя послышался глухой голос вожака:— Ну, друг Фриц, возврати голову твоему хозяину.И он вынул из пасти свою голову, мокрую от слюны зверя.Медведь занял свое прежнее место в дверях и начал тихонько приплясывать, топчась на одном месте и поматывая своей чудовищной головой.— Ну, однако, довольно, — раздраженно сказал Коллингвуд. — Надевайте на медведя намордник и ошейник и уходите отсюда.И адмирал бросил цыганам золотой. ГЛАВА XXI. Надод вспомнил Стоя в стороне, Надод силился припомнить, где он раньше слышал эту кличку: друг Фриц. Он напоминала ему что-то знакомое, но дальше этого его память не шла. Время от времени он бросал недоверчивый взгляд на цыгана, но ничего не мог прочесть на его бронзовом, спокойном лице.Цыгане, как видно, не собирались уходить.Адмирал, теряя терпение, повторил свой приказ. Тогда вожак нехотя взял намордник и стал надевать его на друга Фрица, но медведь заартачился и глухо зарычал.— Что это значит? — спросил адмирал, видя, что цыган собирается оставить медведя в покое.— Друг Фриц не хочет намордника, а когда друг Фриц чего-нибудь не захочет, его трудно принудить.— Так убирайтесь вы отсюда с вашим медведем! — набросился на них Коллингвуд. — Скорей!.. Живо!..— Пойдем, друг Фриц, а то сеньор гневается, — сказал цыган, стараясь говорить самым нежным голосом.Но друг Фриц даже ухом не повел.— Друг Фриц не хочет уходить, — печально произнес цыган, — а когда друг Фриц чего-нибудь не хочет, его никак не заставишь.— Убирайся к черту со своим другом, а не то я приму свои меры!..— О, друг Фриц не боится никаких мер. Когда он заупрямится, то уж никого не послушает.— Да ты что же? Смеешься что ли надо мной?..— Я спрашивал друга Фрица, почему он не хочет уходить, и он ответил, что желает дождаться старого джентльмена.— Нет, это уж слишком!.. Уберетесь вы отсюда или нет? — закричал адмирал, подняв трость и подходя к цыгану.— Если вы меня тронете, друг Фриц растерзает вас, — сказал цыган.Решительный тон, каким были сказаны эти слова, подействовали на адмирала; Коллингвуд остановился.— Прекрасно! — заревел он вне себя от ярости. — Оставайся тут со своим медведем хоть до скончания века, а мы уйдем. Пустите нас!Адмирал направился к двери, Надод за ним. Но медведь, сидя в дверях на задних лапах, злобно зарычал и щелкнул зубами.— Уйми его и вели посторониться! — приказал Коллингвуд цыгану.— Друг Фриц очень любит вас, — ответил цыган, — а кого друг Фриц любит, того не отпускает от себя.— Стало быть, ты не хочешь нас выпустить? — возмутился Коллингвуд.— Совсем нет, ваша светлость, но другу Фрицу хочется еще посидеть с вами.— Наконец всякому терпению есть мера!.. Пропустишь ты нас или нет?..— Вы не пройдете, — произнес цыган, и в голосе его прозвучала легкая нотка раздражения, которую адмирал в своем гневе не расслышал, но которая поразила Надода.— Не пройдем?.. Это почему?.. — спросил адмирал, стараясь сдержать накипавшую в нем ярость.— Потому что друг Фриц не хочет, — по-прежнему твердым тоном ответил цыган.— Постой же, негодяй!.. Я тебя научу, как смеяться над нами!..И прежде чем Надод успел его остановить, адмирал поднял трость и ударил ею цыгана по плечу.Кровь бросилась в голову цыгану. Он хрипло зарычал и схватился за кинжал, торчавший за поясом. Лезвие сверкнуло в воздухе, но цыган вовремя спохватился и, бросив на адмирала презрительный взгляд, спрятал кинжал за пояс.Товарищ его, неподвижно стоявший в стороне, тихо сказал по-норвежски:— Отлично сделали, ваша светлость, что не замарали своих рук убийством этого негодяя.Надод вздрогнул и побледнел. Норвежский язык был его родным, и он понял все. Сразу же ему вспомнился и друг Фриц, и место, где он его видел: это было в Розольфсе, куда он проник, чтобы подготовить неудавшееся нападение на замок. Там встретил он этого ручного медведя, всеобщего любимца.Значит, они опять попали в руки своих непримиримых врагов. Он пошатнулся и упал бы, если бы адмирал его не поддержал.— Пойдемте, — сказал Коллингвуд Красноглазому, не подозревая истинной причины его полуобморочного состояния. — На воздухе вам станет легче.Он не успел договорить.Надод с силой оттолкнул его и сказал:— Взгляните!Коллингвуд обернулся и застыл от ужаса. В трех шагах от него стоял человек, которого он раньше принял за настоящего цыгана. Это был герцог Норрландский! ГЛАВА XXII. На родину Розольфские корабли «Олаф», «Гаральд» и «Магнус» уже три недели тому назад покинули устье Темзы и на всех парусах шли по направлению к Розольфскому фиорду. Герцог Норрландский и его моряки горели нетерпением увидеть родные места. Жители суровых северных стран отличаются особенной любовью к своей родине, как будто тяжелая борьба за существование привязывает их к ней сильней.Норрландские моряки и сам герцог с удовольствием покидали лондонскую роскошь, готовясь променять ее на бури севера, на просторы снежных равнин, покрытых следами белых медведей и оленей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17