е. выходит в неопределенное; истинная же бесконечность, повернутая обратно к
себе, имеет своим образом круг, достигшую себя линию, которая замкнута и
всецело налична, не имея ни начального пункта, ни какого-либо конца.
Истинная бесконечность, взятая, таким образом, вообще как наличное бытие,
положенное как аффирмативное в противоположность абстрактному отрицанию,
есть реальность в более высоком смысле, чем та реальность, которая раньше
была просто определена; она получила здесь некоторое конкретное содержание.
Не конечное есть реальное, а бесконечное. Так в дальнейшем реальность
определяется как сущность, понятие, идея и т. д. Однако при рассмотрении
более конкретного излишне повторять такие более ранние, более абстрактные
категории, как реальность, и применять их для более конкретных определений,
чем те, что они суть сами в себе. Такое повторение, как, например, когда
говорят, что сущность или идея есть реальное, вызывается тем, что для
неразвитого мышления самые абстрактные категории, такие, как бытие, наличное
бытие, реальность, конечность, суть наиболее привычные.
Здесь повторение категории реальности вызывается более определенной
причиной, так как то отрицание, в отношении которого она есть
утвердительное, есть здесь отрицание отрицания, и, стало быть, она сама
противополагается той реальности, которая есть конечное наличное бытие. -
Отрицание определено, таким образом, как идеальность; идеальное (ideelle) *
есть конечное, как оно есть в истинно бесконечном - как некоторое
определение, содержание, которое различено, но не есть нечто самостоятельно
сущее, а дано как момент. Идеальность имеет этот более конкретный смысл,
который не вполне выражен отрицанием конечного наличного бытия. - Но в
отношении реальности и идеальности противоположность между конечным и
бесконечным понимают так, что конечное считается реальным, а бесконечное
идеальным; как и в дальнейшем, понятие рассматривается как нечто идеальное и
притом как нечто лишь идеальное, наличное же бытие вообще рассматривается
как реальное. При таком понимании, разумеется, нисколько не поможет то, что
мы имеем для обозначения указанного конкретного определения отрицания особое
слово "идеальное"; при этой противоположности снова возвращаются к
односторонности абстрактного отрицания, которая присуща дурному
бесконечному, и упорно настаивают на утвердительном наличном бытии
конечного.
Переход
Идеальность может быть названа качеством бесконечности;
по существу она процесс становления и тем самым некоторый переход,
подобный переходу становления в наличное бытие, и теперь следует указать
характер этого перехода. Как снятие конечности, т. е. конечности, как
таковой, и равным образом бесконечности, лишь противостоящей ей, лишь
отрицательной, это возвращение в себя есть соотношение с самим собой, бытие.
Так как в этом бытии есть отрицание, то оно наличное бытие, но так как,
далее, это отрицание есть по своему существу отрицание отрицания,
соотносящееся с собой отрицание, то оно есть то наличное бытие, которое
именуется для-себя-бытием.
Примечание 1 [Бесконечный прогресс]
Бесконечное - взятое в обычном смысле в смысле дурной бесконечности - и
такой прогресс в бесконечность, как долженствование, суть выражение
противоречия, которое выдает само себя за разрешение и за нечто последнее.
Это бесконечное есть некое первое возвышение чувственного представления над
конечным, возвышение его до мысли, имеющей, однако, своим содержанием лишь
ничто, некое определенно положенное как несущее, - есть бегство за пределы
ограниченного, не сосредоточивающееся на самом себе и не умеющее возвратить
отрицательное к положительному. Эта незавершенная рефлексия имеет перед
собой полностью оба определения истинно бесконечного: противоположность
между конечным и бесконечным и единство конечного и бесконечного, но не
сводит вместе этих двух мыслей. Одна мысль неминуемо влечет за собой другую,
эта же рефлексия лишь чередует их. Изображение этого чередования,
бесконечный прогресс, происходит всюду, где упорствуют в противоречии
единства двух определений и их противоположности. Конечное есть снятие
самого себя, оно заключает в себе свое отрицание, бесконечность: это их
единство. Совершается выход за конечное к бесконечному как к потустороннему
конечного: это их разъединение. Но за бесконечным имеется другое конечное; в
выходе за конечное, в бесконечности, содержится конечность: это их единство.
Но это конечное есть также некое отрицание бесконечного: это их разъединение
и т. д. - Так, в причинном отношении причина и действие нераздельны:
причина, которая не производила бы никакого действия, не была бы причиной,
равно как и действие, которое не имело бы причины, уже не было бы действием.
Это отношение приводит таким образом к бесконечному прогрессу причин и
действий. Нечто определено как причина, но причина как конечное (а конечна
она, собственно говоря, как раз вследствие ее отделения от действия) сама
имеет причину, т. е. она есть также и действие; следовательно, то, что было
определено как причина, определено и как действие;
это - единство причины и действия. Определяемое же как действие
опять-таки имеет некоторую причину, т. е. причину следует отделить от ее
действия и положить как отличное от него нечто. Эта новая причина сама,
однако, есть только действие;
это - единство причины и действия. Она имеет своей причиной некоторое
иное; это - разъединение обоих определений и т. д. до бесконечности.
Этому прогрессу можно, таким образом, придать более характерную для него
форму. Утверждают, что конечное и бесконечное - это одно единство; это
ложное утверждение (Behauptung) должно быть исправлено противоположным
утверждением: они совершенно различны и противоположны друг другу. Это
утверждение должно быть вновь исправлено утверждением об их единстве [в том
смысле], что они неразделимы, что в одном определении заключено другое, и т.
д. до бесконечности. - Легко исполнимое требование, предъявляемое к тем, кто
хочет проникнуть в природу бесконечного, заключается в том, что они должны
сознавать, что бесконечный прогресс, развитое бесконечное рассудка, носит
характер чередования обоих определений, чередования единства и раздельности
обоих моментов, а затем они должны еще сознавать, что это единство и эта
раздельность сами нераздельны.
Разрешением этого противоречия служит не признание одинаковой
правильности и одинаковой неправильности обоих утверждений - это будет лишь
другой формой остающегося противоречия, - а идеальность обоих определений,
где они в своем различии в качестве взаимных отрицаний суть лишь моменты;
указанное выше монотонное чередование есть фактически отрицание и
единства и раздельности их. В этой идеальности фактически имеется также
показанное нами выше, а именно:
конечное, выходя за свои пределы, впадает в бесконечное, но оно также и
выходит за бесконечное, находит себя порожденным снова, а стало быть,
сливается в этом выхождении за свои пределы лишь с самим собой, и это равным
образом происходит и с бесконечным, так что из этого отрицания отрицания
получается утверждение (Affirmation), а этот результат, стало быть,
оказывается их истиной и изначальным состоянием. Тем самым в этом бытии как
идеальности отличных друг от друга [определений] противоречие не исчезло
абстрактно, а разрешено и примирено, и мысли оказываются не только полными,
но также и сведенными вместе. Природа спекулятивного мышления обнаруживает
себя здесь, как на вполне достаточном примере, в своем определенном виде;
она состоит единственно в постижении противоположных моментов в их единстве.
Так как каждый из них обнаруживает себя в себе же, и притом фактически,
имеющим в самом себе свою противоположность и в ней сливающимся с самим
собой, то аффирмативная истина есть это движущееся внутри себя единство,
объединение обеих мыслей, их бесконечность, - соотношение с самим собой, не
непосредственное, а бесконечное.
Многие, для которых мышление уже перестало быть чем-то чуждым, часто
усматривают сущность философии в разрешении вопроса, каким образом
бесконечное выходит из самого себя и приходит к конечности. Это, полагают
они, нельзя сделать постижимым. Бесконечное, к понятию которого мы пришли,
получит дальнейшие определения в ходе последующего изложения, и на этом
бесконечном требуемое [этими людьми ] будет показано во всем многообразии
форм, а именно будет показано, каким образом это бесконечное, если угодно
так выражаться, приходит к конечности. Здесь же мы рассматриваем этот вопрос
лишь в его непосредственности и имея в виду ранее рассмотренный смысл,
который обычно приписывают бесконечному.
От ответа на этот вопрос, как утверждают, зависит вообще решение вопроса,
существует ли философия, и, делая вид, что хотят ответить на этот вопрос,
задающие его в то же время полагают, что обладают в самом этом вопросе
некоторого рода каверзным вопросом, неким неодолимым талисманом, служащим
верной и надежной защитой от утвердительного ответа и тем самым от философии
и необходимости заниматься ею. - И относительно других предметов также
требуется известная культура для того, чтобы уметь задавать вопросы; тем
более она требуется в отношении философских предметов, чтобы получить другой
ответ, чем тот, что вопрос никуда не годится.
При постановке таких вопросов взывают обычно к снисходительности, говоря,
что дело не в том, какие употребляют слова, а что, независимо от способа
выражения, все равно понятно, о чем идет речь. Употребление здесь выражений,
заимствованных из области чувственного представления, как, например,
"выходить" и т. п., возбуждает подозрение, что он возникает на почве
обычного представления и что для ответа на него также ожидают представлений,
распространенных в обыденной жизни, и образов чувственной метафоры.
Если вместо бесконечного взять бытие вообще, то кажется, что легче
постичь понятийно определение бытия (das Bestimmen des Seins), отрицание или
конечность в нем. Хотя само бытие есть неопределенное, однако в нем
непосредственно не выражено, что оно противоположность определенного.
Напротив, бесконечное содержит эту мысль в явно выраженном виде; оно есть
не-ко-нечное. Единство конечного и бесконечного кажется, следовательно,
непосредственно исключенным; поэтому незавершенная рефлексия упорнее всего
не приемлет этого единства.
Но мы уже показали, да и без дальнейшего углубления в определение
конечного и бесконечного непосредственно ясно, что бесконечное в том смысле,
в котором его берет эта незавершенная рефлексия, а именно в смысле чего-то
противостоящего конечному, - как раз в силу того, что оно противостоит
последнему, имеет в нем свое иное и уже потому ограничено и само конечно, -
есть дурное бесконечное. Поэтому ответ на вопрос, каким образом бесконечное
становится конечным, заключается в том, что нет такого бесконечного, которое
сначала бесконечно и которому только потом приходится стать конечным, выйти
к конечности, но что оно уже само по себе столь же конечно, сколь и
бесконечно. Так как, задавая этот вопрос, допускают, что, с одной стороны,
бесконечное существует само по себе и что, с другой, - конечное, которое
вышло из него, чтобы стать раздельным с ним, или которое, откуда бы оно ни
пришло, обособлено от него, - что такое конечное поистине реально, то
следовало бы скорее сказать, что непостижима именно эта раздельность. Ни
такое конечное, ни такое бесконечное не имеют истинности, а неистинное
непостижимо. Но нужно также сказать, что они постижимы. Рассмотрение их,
даже взятых так, как они даны в представлении, согласно которому в одном
заключено определение другого, простое усмотрение этой их нераздельности
означает постижение их: эта нераздельность есть их понятие. - Напротив,
принимая самостоятельность указанных конечного бесконечного, этот вопрос
предлагает неистинное содержание и уже заключает в себе неистинное
соотношение между ними. На него поэтому не следует отвечать, а следует,
наоборот, отвергнуть содержащиеся в нем ложные предпосылки, т. е. следует
отвергнуть самый вопрос. Вопрос об истинности указанных конечного и
бесконечного изменяет точку зрения на них, и это изменение переносит на
первый вопрос то смущение, которое он должен был вызвать. Наш вопрос
оказывается чем-то новым для рефлексии - источника первого вопроса, так как
в таком реф-лектировании нет того спекулятивного интереса, который сам по
себе и прежде, чем соотносить друг с другом определения, имеет в виду
познать, истинны ли эти определения, взятые так, как они предположены. Но
поскольку познана неистинность конечного, которое так же должно оставаться у
себя, мы должны сказать относительно этого выхождения конечного из
бесконечного, что бесконечное выходит к конечному потому, что оно, если его
понимают как абстрактное единство, не имеет в самом себе истинности, не
имеет устойчивого существования, равно как и, наоборот, конечное входит в
бесконечное по той же причине - вследствие своей ничтожности. Или,
правильнее будет сказать, что бесконечное извечно выходит к конечности, что
его (точно так же, как и чистого бытия) безусловно нет самого по себе, без
его иного в нем же самом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23