И чуть позже, ежась под тугими струями контрасткого душа, сдирающего с кожи клочья недоперевоплощения, Арчи суетливо просчитывал варианты предстоящей беседы. Отточенная логика хоть и отставного, но все-таки гения шахмат пришлась в этот момент весьма кстати…
Есть разные мнения по поводу распределения сил на обжитых человечеством просторах Галактики.
Большинство полагает лидером Администрацию Президента.
Более дотошные не исключают приоритета почти всемогущей, не стесняющейся в средствах Компании.
Но и те, и другие единодушно признают: корпорация «ССХ, Лтд» прочно утвердилась на третьей позиции.
Взаимоотношения больших пауков в очень большой банке — тайна за семью печатями. По крайней мере, достоверной информации нет. Стало быть, нельзя исключать и того, что время от времени расклад меняется.
Если Контора привлекла к сотрудничеству господина Смирнова, а господин Смирнов счел целесообразным сотрудничать с Конторой, значит, где-то под пушистым ковром в очень-очень высоком кабинете заворчали, готовясь к нешуточной драке, весьма и весьма крупные бульдоги.
Лично для старшего лейтенанта Доженко события чреваты не просто очередным заданием. А особым! Со всеми проистекающими последствиями, начиная от давно, Арчи в этом нисколько не сомневался, заработанных капитанских погон и кончая вполне заслуженными майорскими вне очереди.
Почему бы и нет? В конце концов, он давно уже не мальчик; ему уже двадцать пять, он состоявшийся человек, и, между прочим, беседуя с ним, сам первый вице-президент корпорации «Смирнов, Смирнофф и Худис, Лтд» господин Болгарин обращается на «вы», подает апельсиновый сок и позволяет запросто называть себя Сергеем Борисовичем…
— Сергей Борисович… — мечтательно прошептал Арчи, крепко, до боли растираясь мохнатым полотенцем, украшенным вышитой эмблемой отеля — тремя скрещенными шпагами на фоне золотых букв «ССХ-Тур». — Серрега…
Но тут же опасливо покосился на дверь. Стыдно признаться: сейчас он в какой-то мере готов был понять давешнего ушастого урядника.
А мудрый вице-директор не стал искать окольных тропок.
— Скажите, Арчибальд Олегович, — сказал он, тактично отводя взгляд от торопливо одевающегося, распаренного и мокроголового старлея, — как бы вы отнеслись к идее посотрудничать с нашей корпорацией? Вполне официально, по договору. Нам нужны квалифицированные консультанты.
Арчи, разумеется, не расслышал. Но все равно офигел.
Вопрос не содержал ничего оскорбительного.
Зачислиться консультантом в один из концернов означало обзавестись подчас весьма солидным приработком. Это не особо поощрялось, однако же и не возбранялось — разумеется, при условии аккуратной выплаты налогов.
Другое дело, что о подобном фарте сотрудникам в чинах ниже генеральского не полагалось и мечтать…
— Ну же, — отечески подбодрил Болгарин, — что ж вы молчите? — Хитро-прехитро подмигнул. — Ага, стесняетесь… Зря, зря. У нас на фирме предложения дважды не повторяют. Так что, Арчибальд Олегович, внимание — считаю до трех. Раз…
— Да! — принял решение Арчи и набычился. — Только учтите: принципами не торгую! И честью не поступлюсь.
Несколько секунд господин Болгарин внимательно всматривался в старшего лейтенанта. Затем удивленно приподнял брови, а когда вновь заговорил, тон оказался заметно теплее прежнего.
— Вижу. Верю. Уважаю. — Сергей Борисович протянул было руку, намереваясь похлопать Арчи по плечу, передумал. — Значит, так и укажем в контракте: без торговли принципами и с сохранением чести. Принято?
Арчи прищурился. Если господа из «ССХ» надеются обвести его вокруг пальца, их ждет разочарование. Он, Арчибальд Доженко, не сявка. И не лопоухий щенок. Он — магистр юстиции и, если нужно, черт возьми, сумеет постоять за свои грядущие права прямо сейчас.
— Рамки принципов и параметры чести определяются вами?
— Хорошо бы. Но вы же на это не пойдете…
— Неужели — мною?
— Не наглейте, дружище.
— Значит, по соглашению?
— Естественно, — кивнул вице-президент, уже с оттенком нетерпения во взгляде. — Подумайте, взвесьте все путем, не торопясь. Учтите мельчайшие нюансы. И внесем все в приложение. Так сказать, дополнительный протокольчик к договорчику. По рукам?
Кобениться дольше было бы непростительной глупостью. Сергей Борисович мог и передумать.
— По рукам.
— Вот и прекрасно.
Расставив акценты, господин вице-президент заговорил совсем иначе. Говоря с консультантом, он считал себя вправе на толику фамильярности.
— Суть дела в следующем, Арчибальд. Через десять минут вы убываете на космодром. Оттуда — на Землю. Не знаю и знать не хочу, почему ваше начальство искало вас так настойчиво…
Быстрая улыбка дала понять, что кое-какой информацией господин Болгарин все же располагает.
— Не собираюсь давать конкретных указаний. Но! — Толстый палец, опоясанный перстнем с рубиновыми шпажками, приподнялся. — Хотелось бы… Вы понимаете?.. Очень хотелось бы, чтобы там, куда вас направят, вы помнили: все, что хорошо для «ССХ», в конечном итоге идет на благо человечеству. Согласны? — Склонив голову к левому плечу, одноглазый великан испытующе вгляделся в собеседника.
Кивнуть Арчи не успел. Мелодично звякнули часы, и Сергей Борисович сделался озабоченным.
— Что ж, дружище, время не ждет. Держите-ка! Золотистый восьмигранник перекочевал от вице-президента к новоиспеченному консультанту.
— В случае целесообразности предъявляйте. Полезная штука. Хотя… — борцовские плечи слегка шевельнулись, — там, куда вас, возможно, направят, эта хреновина может и не пригодиться.
Судя по всему, Сергею Борисовичу с трудом верилось, что где-либо в пределах освоенной Галактики окажется бесполезным удостоверение сотрудника «ССХ, Лтд».
Часы пискнули опять, на сей раз дважды.
— Пора! Пойдемте, Арчи. Нет, погодите… — Уже у самой двери вице-президент остановился и досадливо покрутил крупной головой. — Проклятый склероз. Не отправлять же вас в таком виде!
Запустив руку в карман, господин Болгарин добыл нечто напоминающее никелированный портсигар. Разумеется, помеченный скрещенными шпагами.
— Подойдите-ка. Приподнимите рубашку. Закройте глаза. Вот так, достаточно. Выше не нужно.
Прохладный, словно бы пульсирующий изнутри металл коснулся кожи, зябкие мурашки пробежали по телу, мозг застлало переливчатой пеленой, а в ушах завибрировал тонюсенький звон, похожий на комариную перекличку.
На какое-то время Арчи не стало.
— Готово, — выплыл наконец из уютного небытия довольный голос Сергея Борисовича. — Можете поглядеть в зеркало.
Арчи послушно открыл глаза.
И присвистнул.
Зеркала не лгут. Если, конечно, это обычные зеркала, а не древние, сваренные в замковых мастерских Камелота, где некогда, по единодушному мнению космоархеологов, культивировалась магия. Но это зеркало было всего лишь очень дорогой подделкой a la Camelot. И следовательно, обязано было показывать то, что есть, не льстя и не искажая…
Не было больше никакого Мануэля Мбвамбы.
Был Арчибальд Доженко: поджарый, породистый, несколько даже суховатый пепельный блондин, обладатель прижатых ушей и носа с горбинкой.
За несколько секунд сошел на нет кропотливый, безумно дорогой труд умельцев-генетиков, гарантировавших, что восстановить статус-кво без специальной аппаратуры попросту невозможно.
Выходит, врали. Можно. С помощью совсем несерьезного на вид приборчика, легко умещающегося во внутреннем кармане…
Невероятно!
Геноинженерия, конечно, делает успехи, но о подобных вещицах Арчи слышать не доводилось. Медикусы, сработавшие Мануэля Мбвамбу, пользовались оборудованием хотя и надежным, но чудовищно громоздким. Портативная модель, разработанная специалистами Конторы, напоминает платяной шкаф. Ходили слухи, что в недрах Компании собрана уже экспериментальная установка размером с кейс, но слухи эти были не очень достоверны, поскольку Компания, как правило, не спешит оповещать правительство об открытиях, имеющих стратегическое значение. Это, разумеется, противоречит «Конвенции о статусе финансово-промышленной олигархии» (раздел 7, часть 13, статья 666), но до арбитража дело пока что не доходило, власть предпочитает договариваться с Компанией полюбовно…
Что касается «ССХ, Лтд», то господа Смирновы конвенцию блюли. За это политолог Доженко мог поручиться, поскольку темой его диссертации как раз и были некоторые аспекты неформальных взаимоотношений правительства с корпорациями.
И сейчас, любуясь собой настоящим, Арчи испытал чувства двойственные и противоречивые. С одной стороны, он, образцовый сотрудник Конторы, не мог не возмутиться вопиющим попранием действующего законодательства. С другой, как консультант «ССХ», преисполнился законной и вполне понятной гордости за успехи родного концерна в святом деле восстановления знаний, казалось бы, навеки утраченных человечеством…
— Пора, Арчибальд, — тихо напомнил господин Болгарин.
…Спустя четыре минуты скоростной аэроджип, несущий на фюзеляже серебристую эмблему в виде пары изящных шпаг, оторвавшись от бетона взлетной площадки, взмыл в кричаще синее небо Татуанги. Покачал стрекозиными крыльями, отдавая прощальный салют, лихо заложил изысканный вираж и, развернувшись на юго-восток, направился в сторону континента, утопающего в легчайшей дымке тумана, просеченного клинками сполохов. И до тех пор, пока огненная точка не растворилась в искристом сиянии, широкоплечий пожилой человек, чьи густые волосы, круто просоленные сединой, по-мальчишески упрямо налезали на лоб, поставив ладонь козырьком, наблюдал за улетающей машиной.
А затем, когда уже ничего, даже намека на растворяющийся в воздухе след нельзя стало разглядеть, достал из внутреннего кармана легкого летнего пиджака миниатюрный компофон, отличающийся от обычного разве что размерами стандартной клавиатуры. Нажал красную кнопку и сказал одно только слово:
— Убыл.
Нажал белую.
— Ну что, хлопцы, порядок? — Теперь голос его звучал расслабленно. — Хорошо. Собирайтесь. Вылетаем через полчаса…
Земля. Истанбул-на-Басфоре. 29 августа 2383 года.
Такого лета еще не бывало. Вторую неделю вопило над раскаленной землей озверевшее солнце, и даже одноглазый Джеронимо Три Пера, вождь горных апачей, впервые за десять лет не спешил откапывать топор войны. Стремительно иссякала вода в колодцах, и за два месяца ни один караван не вышел из форта.
Жизнь в прериях замерла…
Но вопреки всему мчался сквозь пыльное марево шериф Уильям Хэппенинг, известный каждому шакалу на берегах Рио-Мадре под прозвищем Честный Билл, и серая смерть мерцала в глазах его, полуукрытых широкими полями сомбреро. Терзая шипами шпор окровавленные бока полузагнанного мустанга, шел он по следам банды Эль-Койота, и похоже было, что на сей раз мерзавцам не уйти от кары, давно заслуженной ими, убийцами, насильниками и, страшно подумать, угонщиками племенного скота!
В среду близ руин ранчо Пойндекстеров, что к северу от границы, пал Букефало, знаменитый вороной Эль-Койота, и тогда мексиканец, зловеще усмехнувшись, приказал своим пистольейрос спешиться. Теперь лишь милостивому Господу, пристрелянному «кольту» и тяжелому мачете, этой святой троице прерий, предстояло решить, кто из двоих увидит закат…
— Клянусь небом, gringo, сегодня ты проклянешь день, когда появился на свет! — вскричал бандит, и мерзкое ругательство, сорвавшись с его искривленных злобою уст, заставило щетинистые щеки Честного Билла налиться гневным багрянцем.
— Не усугубляй грехи свои богохульством, — укоризненно отвечал шериф, — но лучше помолись истинному хозяину своему, дабы дал он место тебе хотя бы в преисподней!
Сатанинская гримаса исказила черты Эль-Койота.
— Carramba! — воскликнул он. — Защищайся же или умри!
И замерло все вокруг, даже гриф-стервятник, кружащий в выси, на мгновение прервал полет и завис в ожидании развязки…
Два выстрела грянули, слившись в один громовой раскат…
Но нет! Был и третий выстрел!
Вот стоит и подло ухмыляется, сдувая дымок с револьверного дула, Хорли О'Элберет, бесстыжий негодник, насквозь пропитанный скверным виски. Хорли по прозвищу Смок, пропащая душа, заочно осужденный присяжными за жестокую расправу с семейством Бэггинсов и вот уже с год гуляющий по прериям. Воистину, никто, кроме этого чудовища в образе человеческом, не решился бы на такое кощунство — недаром даже дружки его заворчали, осуждающе покачивая головами. Но рыжий висельник, позор ирландского племени, нисколько не стыдился содеянного, напротив, вовсю скалил щербатые зубы.
— Что, проклятый янки, — крикнул он, любовно прокрутив барабан, — похоже, не по вкусу тебе моя прелесть?
— Как я погляжу, мало радости доставил ты своей матушке, паренек, — кусая губы от жуткой боли в плече, отозвался Честный Билл, — и, сдается, недолго станет она горевать по тебе…
Вмиг осунувшееся лицо его было спокойно, и только легкая печаль, поселившаяся в уголках глаз, позволяла понять, что старый шериф смирился с неминуемой смертью. Они с Эль-Койотом выстрелили одновременно, но он — чуть раньше, и главарь конокрадов лежал бы сейчас с простреленным лбом, если бы не грязная выходка Смока Хорли. Увы, выбитый пулей ирландца револьвер валялся теперь в десятке ярдов от места схватки, и Уильям Хэппенинг знал: ему не успеть даже коснуться запасной кобуры.
Ошпаренное солнцем лицо Хорли исказилось.
— Ты смеешь трепать своим грязным языком имя моей матушки, поганый пес! Позволь мне покончить с ним, seniore! — возопил он, и Эль-Койот утвердительно кивнул.
Ухватив рукоять револьвера обеими руками, Смок принялся целиться. Но выстрелить не успел.
— Да будь я проклят! — внезапно вскричал коренастый бандит, державшийся ранее на заднем плане, и обветренное лицо его содержало сейчас намек на некоторую порядочность. — Да не зовись я Анджело Ла Бестиа, если позволю, чтобы на моих глазах совершилось преступление!
Дуло мушкета, направленное в хилую грудь ирландца, подтвердило его решимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9