Министерство выпустило специальный пресс-релиз, в котором уточнило, что

преподавание «Основ православной культуры» не будет включаться в федеральный компонент общего среднего образования, то есть в обязательное содержание для всех школ страны,… может реализовываться только в рамках регионального или школьного компонентов по решению субъекта РФ (по региональному компоненту) или образовательного учреждения (по школьному компоненту),… может реализовываться только в рамках факультатива или предметов по выбору и, таким образом, только с согласия учащегося и его родителей Цит. по: Пресс-релиз Министерства образования РФ // Русская линия. 2002. 20 ноября (http://www.rusk.ru/News/02/11/new20_11r.htm).

.

А министр специально объяснял, что на практике огромный курс будет преподаваться лишь частично – по выбору преподавателя Ваганов Андрей. Культ от культуры будет отделен // Независимая газета. 2002. 29 ноября.

.
Против курса все равно выступали довольно влиятельные силы – глава думского комитета по образованию Александр Шишлов Недумов Олег. Государство не должно обучать детей вере // Независимая газета. 2002. 29 ноября.

, заместитель руководителя аппарата правительства Алексей Волин (особенно резко) Сметанина Светлана. «От этого документа веет средневековьем и мракобесием» // Газета. 2002. 15 ноября.

, Госсовет Татарстана Парламент Татарстана просит российские власти разобраться с «Православной культурой» // Newsru. 2002. 29 ноября (http://www.newsru.com/religy/29nov2002/tatarstan_print.html).

. Но зато звучали и голоса поддержки, в том числе радикально развернули фронт коммунисты. На момент написания статьи уже нет никаких сомнений, что вопрос в принципе решен, и курс «Основы православной культуры» будет теперь ускоренно внедряться в школах большинства регионов.
Другой вопрос – каково окажется это ускорение. Вероятнее всего, оно будет незначительно. Главное препятствие для внедрения «Основ» и подобных им предметов какой бы то ни было религиозной ориентации – острая нехватка сколько-нибудь квалифицированных преподавателей. Священники и так перегружены, ориентирующихся в религиозных вопросах школьных учителей очень мало, выпускников-теологов пока почти нет, и количество их вряд ли будет быстро расти. Останется только доучивать-переучивать нынешних учителей-гуманитариев, но желающих найдется не так много, да и преподавателей для них (а также соответствующих образовательных структур) тоже будет недоставать. Кроме того, даже те региональные или местные власти, которые по тем ли иным причинам хотят сближения с Церковью, не имеют лишних бюджетных средств, реальные дела в этом вопросе (как и во многих других) повсеместно далеко отстают от деклараций.
Сохраняются шансы и на переориентацию нового учебного курса в более толерантном, плюралистическом духе. Сами по себе высказывания высших чиновников в поддержку курса вполне толерантны:

Наша задача – создать возможность для получения сертифицированных и стандартизированных знаний о мировоззрениях и традиционных для нашей страны религиях. А верить или не верить – это уже личное дело каждого. Государство не может подталкивать человека ни к тому, ни к другому Сергей Кириенко открыл съезд православной молодежи // Newsru. 2002. 20 декабря (http://www.newsru.com/religy/20dec2002/kirienko_print.html).

.

Пафос этой декларации Сергея Кириенко и ей подобных, произносимых другими, должен как-то отразиться на сути конкретной программы обучения, рекомендуемой школам. 18 декабря 2002 г. Министерство образования заявило, что поправки действительно будут внесены. Более того, в пресс-релизе Об изучении в школах «Основ православной культуры». Пресс-релиз // Сайт Министерства образования. 2002. 18 декабря (http://www.ed.gov.ru/ministry/release/2002/pl18-12.html).

говорилось, что «Основы» не могут быть обязательны даже для отдельного региона в целом и что параллельно министерством будет готовиться курс по основам культуры мировых религий, представленных в России.
Каковы окажутся реальные последствия всех вышеописанных маневров, предсказать пока невозможно. Повторим, что некоторое, медленное и неравномерное, продвижение православного образования в школу совершенно неизбежно. Но вопрос скорее не в темпах, а в качестве.

Заключение

Итак, в первые годы президентства Владимира Путина неопределенные отношения, сложившиеся между Церковью и государством при Борисе Ельцине, так и не приобрели определенности. Церковь стала лояльнее к власти, но не стала управляемее. Власть лишь в очень небольшой степени реально использует Церковь для своей легитимации, но и Церковь добилась от власти скорее символической, чем реальной поддержки.
Для церковно-государственных отношений существует несколько объяснительных моделей. Не стремясь дать их полный обзор, отметим лишь некоторые.
Широко распространена модель, согласно которой путинское правление эволюционирует к авторитарному режиму с православно-патриотической идеологией, а Московская Патриархия втайне приветствует эту эволюцию и надеется вернуться к дореволюционному режиму государственной Церкви Мы здесь сознательно избегаем ссылок на тексты. Во-первых, их слишком много, а во-вторых, указанную модель все они излагают, естественно, несколько по-разному. Обсуждение отдельных текстов вылилось бы в гораздо более подробный анализ.

. Действительно, в поведении власти в целом в последнее время все больше заметны определенные идеологические мотивы, кое-какой прогресс есть и в упрочении особого статуса РПЦ. И все же нам эта модель представляется неверной с обеих ее сторон.
Авторитарные тенденции в путинском правлении налицо, и трудно сказать, как далеко они могут зайти. Но более или менее сознательно такую линию проводит лишь часть президентского окружения. И только часть этой части все теснее смыкается с Патриархией, открыто говоря о необходимости для власти православного идеологического фундамента. В этой статье уже упоминались Сергей Пугачев, Георгий Полтавченко (считающий Россию богоизбранной страной в том же смысле, в котором богоизбран еврейский народ «Россия – избранная Богом страна» – считает полпред Президента в Центральном округе Георгий Полтавченко // Credo. 2002. 18 декабря (http://portal-credo.ru/site/index.php?act=news&type=archive&day=18&month=12&year=2002&id=5823).

), Петр Латышев, Виктор Казанцев. Пока эти люди не доминируют политически. А кроме того, пока не видно сложившейся вокруг них разработанной политической или идеологической программы, реализация которой могла бы привести к установлению православного, в идеологическом смысле этого слова, авторитарного режима.
Патриархия, разумеется, пользуется покровительством многих (далеко не только вышеперечисленных) чиновников и политиков для ограничения влияния инославных и иноверцев, для ограничения иных православных юрисдикций (мы не оцениваем здесь эти разделения с канонической точки зрения), для приобретения различных привилегий и для получения государственной поддержки в деле прямой, а чаще косвенной, православной проповеди (главное здесь – образовательные проекты и доступ к проповеди через СМИ). Но, во-первых, реальные успехи не так уж велики: нет существенного расширения материальной базы, заглох (в сравнении с серединой 90-х) околоцерковный бизнес, нет продвижения к доступу к СМИ, почти или совсем (оценки тут разные) не усиливается практическая дискриминация иных религиозных организаций, внедрение православия в школы идет крайне медленно.
Во-вторых, описываемое нами поведение естественно для религиозной организации (и практикуется, по возможности, отнюдь не только РПЦ). Оно предосудительно, когда переходит в религиозную или этническую ксенофобию или в призывы к прямой дискриминации. Но такие вещи не являются позицией Патриархии, а стремление к «православизации всей страны», как бы оно ни было неприятно секулярно настроенной части общества, естественно для Русской Православной Церкви. Оно подразумевает даже изменения в конституционном строе страны, но все-таки – не возврат в дореволюционное состояние (что просто невозможно), а лишь некоторую степень десекуляризации, достаточную для вывода Церкви из нынешнего полумаргинального состояния, но не допускающую серьезного вмешательства государства во внутреннюю церковную жизнь. То, что такое вмешательство есть неизбежное следствие укрепления статуса, в Патриархии поняли уже давно.
Конкретная граница желательной десекуляризации, конечно, не провозглашается, но, надо полагать, и не установлена Внутренние затруднения РПЦ с определением своего места в обществе обсуждались не раз, см. например: Шабуров Николай. Религия и поиски «новой национальной идеологии» в России // Диа-Логос, 1998-1999. С. 394-397; Филатов С.Б. Послесловие // Религия и общество: Очерки религиозной жизни современной России/Отв. ред. и сост. Он же. М.-СПб., 2002. С.480-483.

. Можно опасаться разве что того, что со временем представления в Патриархии о пределах десекуляризации станут существенно радикальнее, чем сейчас.
Заслуживает внимания модель, выдвинутая Александром Солдатовым Солдатов Александр. Священный «капитал» и его «олигархи» // Отечественные записки. 2001. № 1. С. 18-33.

. Он описывает РПЦ как «коллективного олигарха» в том смысле, которое приобрело это слово в современном русском политическом языке. «Олигарх», как и положено, стремится к материальным дивидендам и к причастности власти – в качестве гарантии этих самых дивидендов. Только основным активом этого «олигарха» является не сумма предприятий и финансовых инструментов (хотя и это, конечно, есть), а «символический капитал» религиозных, но главное – моральных и культурно-исторических, символов, которые монополизированы в значительной степени РПЦ (по мнению Солдатова, неправомерно). Власть нуждается в этих символах, а «коллективный олигарх» как бы дает их напрокат в обмен на коммерческие и политические дивиденды, символы же от этого изнашиваются и постепенно теряют свою ценность.
Модель Солдатова представляется нам достаточно удачной для описания многих текущих коллизий в государственно-церковных отношениях: в конце концов, кремлевско-белодомовские деятели и даже члены Синода сформировались как политики именно в «олигархические» 90-е. Но эта модель существенно неполна, так как у большинства участников церковно-государственных отношений есть все же и иные мотивы.
В «олигархической» модели претензии РПЦ должны быть сугубо консервативны, как и у любого олигарха, а путинское государство должно стремиться к «равноудалению», что в случае с «символическим капиталом» должно означать перехват образующих его символов в пользу «казны», то есть официальной идеологии, или подконтрольных «новых олигархов». На практике же все происходит наоборот: Церковь (при поддержке своих идейных союзников в обществе) пытается навязать государству часть своего «символического капитала», а оно отказывается, сохраняя в целом секулярную идеологию и вовсе не пытаясь поддерживать конкурентов Патриархии Относительно государственной поддержки альтернативных Патриархии православных юрисдикций существуют лишь бездоказательные слухи, на которых мы здесь не будем останавливаться.

. Существенные отклонения от секулярности в идеологии, как мы уже отмечали, практикуются лишь ограниченной группой деятелей.
Наконец, если перейти к модели взаимодействия власти и Церкви как независимых идеологических центров, существует мнение, что начало путинского правления характеризуется сближением идеологии Церкви и идеологии общества и государства.

Крайний консерватизм в Церкви до сих пор остается отражением ее маргинального положения в обществе… Более того, динамика «православной консолидации» во многом оказалась в русле общей динамики российского политического сознания, разочарованного неудачами реформ и не готового к демократической «культурной революции». В наглядно проявившемся с начала путинского периода стремлении к консолидации общества, к «собиранию государства» и ограничению свободы, «которую мы не сумели переварить», Церковь стала силой, в значительной мере определившей этот поворот. В этом смысле она оказалась вовсе не инертной массой, а институтом, тонко чувствующим и даже направляющим общественные веяния Костюк Константин. Указ. соч.

.

Разумеется, внутренняя динамика в Церкви не может не коррелировать с динамикой всего общества. Иное дело, что механизм взаимовлияния неясен. Чаще всего утверждается, что общество (и государство) гораздо сильнее влияет на внутреннюю жизнь Церкви, чем наоборот.
Нам же кажется, что именно в идеологической области государство сейчас не очень-то совпадает с Церковью. Нельзя не заметить, что, по сравнению с последними годами ельцинского правления и первым годом путинского, российская власть теперь лучше знает, чего хочет, в том числе – от общества. С другой стороны, Церковь все откровеннее настаивает на предоставлении ей больших возможностей влияния на то же общество. Но хотят-то Кремль и Патриархия от обществ – разного, и по сравнению с 1999-2000 годами эта разница стал больше.
Тогда Россия была «примаковской» – левоцентристской во внутренней политике и жестко антизападной во внешней. Это вполне гармонировало с позициями Патриархии – довольно левым пониманием социально-ориентированной экономики и антилиберальной доктриной митр. Кирилла. С тех пор Путин свернул (пусть очень ограниченно) направо в экономике и после 11 сентября довольно определенно переориентировался на Запад в международной политике, а вот РПЦ осталась на тех же позициях. В области идеологии позиция Патриархии только упрочняется (см. выше), а в области экономики левоцентристская ориентация снова была подтверждена в декабре 2002 года на седьмом Всемирном русском народном соборе, темой которого стали «Вера и Труд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10