Речь идет о концепции ответственности. Несмотря на то что она ред-
ко становится непосредственным объектом обсуждения, она вплетена в ткань
большинства психотерапевтических систем. Слово <ответственность> можно рас-
смотреть с разных позиций - юридической, религиозной, этической. Я исполь-
зую его в том смысле, что личность <ответственна>, когда является <основой>,
<причиной>, <автором> чего-то.
Один из самых привлекательных аспектов групповой терапии заключается в
том, что каждый рождается заново, рождается вместе со всей остальной груп-
пой. Все берут старт в равных условиях. На виду у всех остальных (и, если тера-
певт хорошо выполняет свою работу, на виду у самого себя) каждый постепенно
находит и формирует свое жизненное пространство в группе. Каждый, в глубочай-
шем смысле этого понятия, ответственен за это пространство и за последова-
тельность событий, которые произойдут с ним в группе. Пациент, который дей-
ствительно ценит эту ответственность, должен затем также принять и то, что нет
смысла надеяться на перемену, если он сам не изменится. Окружающие не прине-
сут ему изменение, и оно не произойдет само по себе. Человек ответственен за
свою прошлую и нынешнюю жизнь в группе (так же, как и во внешнем мире) и,
аналогично, полностью ответственен за свое будущее.
Таким образом, терапевт помогает пациенту осознать, что межличностный мир
устроен в целом предсказуемо и упорядочение, что дело не в том, что пациент не
может измениться, дело в том, что он не желает меняться, что пациент несет
ответственность за сотворение своего мира и, следовательно, - за его трансфор-
мацию.
<Изменение не несет в себе опасности>
Одних этих усилий не всегда достаточно. Порой терапевт, потянув за соответ-
ствующую психотерапевтическую струну, обнаруживает, что пациент, невзирая на
свое новое <просветленное> состояние, все еще не достиг значительных терапев-
тических изменений. В таком случае терапевты прибегают к использованию до-
полнительного терапевтического рычага, помогая пациентам взглянуть в лицо па-
радоксальной ситуации: они по-прежнему действуют вразрез со своими базовыми
198 Глава 6. Терапевт: работа в здесь-и-теперь
интересами. Разными способами терапевт должен ставить пациента перед вопро-
сом: <Почему так получается? Почему ты по-прежнему ставишь себя в ситуацию,
когда терпишь поражение?>
Типичный ответ на вопрос: <Почему так получается?> заключается в допуще-
нии, что на пути свободного выбора пациентов стоят некие препятствия, которые
мешают им серьезно рассматривать перспективу изменения собственного поведе-
ния. Наличие препятствия обычно подразумевается, терапевт делает допущение
<как если бы>: <Ты ведешь себя так, как если бы ты чувствовал, что существует
значительная опасность, которая обрушится на тебя, если ты изменишься. Ты опа-
саешься поступать иначе из страха, что тебя постигнет какое-то бедствие>. Тера-
певт помогает пациенту разобраться в природе воображаемой опасности и затем
переходит к <дезинтоксикации>, т. е. к развенчанию убеждения в реальности этой
опасности, и делает это целым рядом способов.
В качестве союзника можно привлечь способность пациента к логическому
рассуждению. Порой достаточно идентифицировать и назвать по имени порож-
денную фантазией опасность - этот процесс сам по себе помогает понять, на-
сколько далеки страхи человека от реальности. При другом подходе пациента по-
ощряют совершать в группе акт, вызывающий у него такой ужас, делая это в
очень осторожно отмеренных дозах. Воображенного бедствия, разумеется, не про-
исходит, и ужас постепенно угасает.
Предположим, например, что пациент избегает любого проявления агрессии,
так как в глубине души боится самого себя: он подозревает, что представляет со-
бой наглухо запертый резервуар со смертоубийственной яростью, и должен быть
постоянно начеку, чтобы не выплеснуть ее и не стать в результате объектом воз-
мездия со стороны окружающих. В данном случае уместная терапевтическая стра-
тегия - помочь пациенту выражать агрессию в группе, делая это в очень малень-
ких дозах, показать, например, что ему обидно, когда его прерывают, что его раз-
дражает, когда кто-нибудь постоянно опаздывает, что его сердит то, что терапевт
берет с него деньги и т. д. Постепенно пациенту помогают открыто обращаться к
другим участникам, и его миф о самом себе как об убийственном создании рассе-
ивается. Несмотря на различия в терминологии и взглядах на человеческую при-
роду, точно такой же подход используется в систематической десенсибилизации -
основной технике бихевиоральной терапии.
<Чтобы достичь того, чего я действительно хочу,
я должен измениться>
Многие терапевты, имея дело с пациентами, упорно поступающими вразрез со
своими собственными интересами, используют другой, и также основанный на
объяснении, подход. Он заключается в рассмотрении выгод нынешнего поведения
пациента. Хотя это поведение саботирует удовлетворение многих потребностей и
достижение многих целей, свойственных зрелой личности, в то же время оно обес-
печивает удовлетворение иных потребностей и достижение иных целей. Друга-


Комментирование процесса: теоретический обзор 199
ми словами, у пациента есть конфликтующие мотивы, которые не могут быть удов-
летворены одновременно. К примеру, пациент желает построить зрелые гетеро-
сексуальные отношения, однако на другом, и скорее всего, бессознательном, уров-
не, хочет, чтобы с ним нянчились, без конца <укачивали> и успокаивали, хочет
уменьшить кастрационную тревогу, идентифицируясь с матерью, или - прибе-
гая к экзистенциальной терминологии - хочет укрыться от ужасающей свободы
взрослости.
Очевидно, что оба эти комплекса желаний пациент удовлетворить не может:
нельзя построить <взрослые> гетеросексуальные взаимоотношения с женщиной,
вместе с этим говоря (и гораздо более громко): <Заботься обо мне, защищай меня,
нянчись со мной, позволь мне стать частью тебя>.
Важно разъяснить пациенту этот парадокс. <Твое поведение имело бы смысл,
если бы мы допустили, что на самом деле ты хочешь удовлетворить более глубин-
ную, раннюю и примитивную потребность>. Терапевт старается помочь пациенту
разобраться в природе его противоречивых желаний, выбрать между ними, отка-
заться от тех из них, которые не могут быть удовлетворены, разве что колоссаль-
ной ценой отказа от целостности и автономии. После того как пациент осознает,
чего он действительно хочет (как взрослый) и что его нынешнее поведение пред-
назначено для удовлетворения противоположных, задерживающих рост потреб-
ностей, он постепенно приходит к выводу: чтобы достичь того, чего я действи-
тельно хочу, я должен измениться.
<Я могу измениться,
я обладаю необходимой для этого силой>
Пожалуй, самой главной особенностью терапевтического подхода к вопросу:
<Почему так получается?> (<Почему так получается, что ты действуешь вразрез со
своими собственными интересами?>) является то, что терапевт находит объясне-
ние создавшейся ситуации, вкладывает в поведение пациента определенный
смысл. Терапевт, по сути, говорит: <Ты ведешь себя определенным образом пото-
му, что...>, и за этим <потому что> обычно следуют мотивационные факторы, на-
ходящиеся вне осознания пациента. Правда, те два выбора, которые я описал
выше, также предполагают объяснения, но - и я вкратце разъясню это - по цели
объяснения (природе рычага воздействия на волю пациента) все эти подходы су-
щественно различаются.
Объяснение какого типа терапевт предлагает пациенту? И какие объяснения
правильны, а какие нет? Какие можно считать <глубокими>? Какие <поверхност-
ными>? Не на этом ли перекрестке разражаются самые бурные метапсихологиче-
ские споры? Ведь природа предлагаемых терапевтами объяснений является функ-
цией от принадлежности их к той или иной идеологической школе. Я думаю, мож-
но обойти идеологическую борьбу, если постоянно держать в поле зрения
функцию интепретирования, связь между объяснением и <окончательным продук-
том> - изменением. В конце концов, наша цель - изменение. Самопознание,
200 Глава б.Герапевт: работа в здесь-и-теперь
дерепрессия, анализ переноса и самоактуализация - все это стоящие, просвещен-
ные цели, связанные с изменением, являющиеся прелюдией к нему, его сородичи
и компаньоны; однако они не синонимичны изменению.
Объяснение дает систему, посредством которой мы упорядочиваем события
нашей жизни, придаем им связность и предсказуемость. Дать чему-то имя, вы-
строить элементы опыта в логический (или паралогический) причинно-следствен-
ный ряд означает чувствовать, что мы контролируем это что-то. Наши поведение и
внутренний опыт больше не являют собой нечто пугающее, неоформившееся, не
подлежащее нашему контролю, напротив, мы ведем себя (или имеем некий конк-
ретный внутренний опыт) потому, что... Благодаря этому <потому, что> мы овла-
дели ситуацией, стали господами положения (или приобрели чувство господства,
что феноменологически равносильно господству). Оно наделяет нас свободой и
желанием власти и силы. По мере того как мы переходим от позиции, в которой
мы были мотивированы неведомыми силами, к позиции, в которой мы идентифи-
цируем и контролируем эти силы, мы переходим от пассивной и реактивной пози-
ции к активной, действующей, изменяющей.
Если мы принимаем эту фундаментальную предпосылку - что основная фун-
кция объяснения в психотерапии заключается в создании у пациента чувства лич-
ной власти - критерием ценности любого объяснения будет именно это. В той
мере, в какой оно наделяет человека ощущением личного могущества, любое при-
чинное объяснение может считаться валидным, точным или <истинным>. Подоб-
ное определение истины является целиком и полностью релятивистским и праг-
матическим. Согласно этому определению, ни одна система объяснений не обла-
дает гегемонией или <эксклюзивными правами>, ни одна не является правильной,
фундаментальной или <более глубокой> (и, следовательно, лучшей), чем другие.
Ничто не мешает терапевтам предложить пациенту любую из нескольких воз-
можных интерпретаций одного и того же вопроса: каждая есть результат взгляда
на ситуацию с определенной позиции и каждая может быть <истинной>. Объясне-
ния, сделанные с позиций фрейдизма, теории интерперсональных объектных от-
ношений, психологии <Я>, экзистенциальной психологии, трансактного анализа,
аналитической психологии Юнга, гештальт-терапии, трансперсональной психо-
логии, когнитивной и бихевиоральной психологии, - все они могут быть истин-
ными одновременно. Ни одно, невзирая на пылкие заявления в пользу обратного,
не обладает единоличным правом на истину. В конце концов, все они основаны на
воображаемых структурах, структурах если бы. Все они утверждают: <Вы ведете
себя (или чувствуете) так, как если бы то-то и то-то было правдой>. Суперэго, ид,
эго; архетипы; маскулинный протест; интернализированные объекты; селф-
объект; грандиозное <Я> и всемогущий объект; родительское, детское и взрослое
эго-состояния - ни одно из этих понятий реально не существует. Все они фик-
ции, психологические конструкты, созданные для семантического удобства. Един-
ственное, что оправдывает их существование, - это объяснительная способ-
ность.
Означает ли это, что мы должны оставить всякие попытки делать точные, вдум-
чивые интерпретации? Вовсе нет. Мы только отдаем себе отчет в цели и функции
Комментирование процесса: теоретический обзор 201
интерпретаций. Некоторые превосходят другие, но не потому, что они глубже, а
потому, что обладают большим <объяснительным потенциалом>, более достовер-
ны, наделяют более сильным чувством господства и, следовательно, полезнее.
Очевидно, интерпретации должны быть <скроены> по тому, кому они предназна-
чены. В целом эффективность интерпретаций повышается, если они придают
смысл, если они логически увязаны со здравыми, поддерживающими доводами,
если они подкрепляются эмпирическими данными, если в принципе соответству-
ют убеждениям пациента, если есть <чувство, что они правильные>, если каким-
то образом перекликаются с внутренним опытом пациента, если их можно генера-
лизовать и применить ко многим аналогичным ситуациям в жизни пациента. Ин-
терпретации более высокого порядка, как правило, содержат в себе новое объяс-
нение некоего более крупномасштабного поведенческого паттерна (в противопо-
ложность отдельной черте или единичному действию). Новизна такого объясне-
ния терапевта проистекает из его необычной системы отсчета, позволяющей ори-
гинально синтезировать данные. Конечно, зачастую эти данные представляют со-
бой материал, который пациент либо <проглядел>, либо не осознавал.
Спрашивается, до какой степени я готов защищать эти релятивистские тезисы?
Когда я излагаю эту свою позицию студентам, они в ответ могут спросить: <Озна-
чает ли это, что в психотерапии астрологическое объяснение также считается ва-
лидным?> Такие вопросы заставляют меня испытывать неловкость, однако я вы-
нужден отвечать утвердительно. Если астрологическое, шаманистское или маги-
ческое объяснение усиливает ощущение собственной силы и ведет к внутреннему
личностному изменению, то такое объяснение валидно. В результате кросскуль-
турных психиатрических исследований получена масса свидетельств в поддерж-
ку этой позиции: объяснение должно гармонировать с ценностями и взглядами
человеческого сообщества, в котором обитает пациент. В большинстве примитив-
ных культур магическое или религиозное объяснение зачастую является един-
ственно приемлемым, а потому валидным и эффективным283. Ревизионисты ней-
хоанализа делают аналогичное утверждение и доказывают, что попытки рекон-
струировать и <поймать за хвост> историческую истину - напрасная трата вре-
мени, для процесса изменения значительно важнее составлять убедительные, на-
полненные смыслом, личностно-окрашенные повествования284.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129