Ну а что насчет содержа-
ния этой внутренней битвы?
Экзистенциальное определение этого содержания значительно отличается от
определений других динамических систем. Для классического психоаналитиче-
ского подхода, например, эта борьба происходит между фундаментальными вле-
чениями человека (прежде всего сексуальными и агрессивными) и окружением,
которое фрустрирует удовлетворение этих влечений. Со своей стороны, психоло-
гия <Я> особое внимание уделяет усилиям индивидуума сохранить стабильное
чувство себя как жизнеспособной и стоящей личности в контексте резонирующих
или разочаровывающих отношений с селф-объектами.
Согласно экзистенциальному подходу, самая грандиозная борьба человеческо-
го существа - это борьба с данностями, конечными проблемами бытия: смертью,
изолированностью, свободой и бессмысленностью. Тревога порождается базовы-
ми конфликтами в каждой из этих сфер: мы желаем продолжать быть и тем не
менее осознаем неминуемую смерть; жаждем твердой почвы и структуры, а долж-
ны противостоять их отсутствию; каждый из нас желает контакта, защиты, хочет
быть частью большего целого, а в жизни имеет дело с непреодолимой пропастью
между собой и другими; мы - ищущие смысла существа, брошенные в бессмыс-
ленный мир.
Те описания для (5-сортировки, которые задели чувствительные струны в ду-
шах пациентов, отражают некоторые из этих мучительных истин бытия. Пациен-
ты осознали, что руководство и поддержка, которые они могут получать от окру-
жающих, имеют свои пределы, и что в конечном итоге ответственность за то, как
они проживут свою жизнь, ложится на них одних. Кроме того, они узнали, что,
несмотря на возможность близких отношений, есть черта, дальше которой их ни-
кто не будет сопровождать - это базовое одиночество бытия, которое должно
встретить лицом к лицу. Многие пациенты научились более прямо и мужественно
смотреть в лицо своим ограничениям и своей смертности. То, что они глубоко и
аутентично входят в отношения со своей собственной смертью, придает мучитель-
ным тревогам и заботам повседневной жизни совершенно другое значение. Это
позволяет им саму жизненную тривиальность сделать тривиальностью. История
терапии Шейлы, пациентки, которая по окончании курса выбрала экзистенциаль-
ные пункты из 0-сортировки как сыгравшие роль инструмента в улучшении ее
состояния, иллюстрирует многое из вышесказанного.
Selfobject - субъективное переживание от другого человека, который выполняет устойчивую
функцию в отношении самости человека, порождая и поддерживая самость и переживание самости
своим присутствием и действиями. (Примеч. науч. ред.)


Q Шейла, <вечная студентка> 25 лет, жаловалась на депрессию, одиночество, бесцель-
ность и тяжелое желудочное расстройство, никакой органической причины которого выяв-
лено не было. Во время предгрупповой индивидуальной сессии она горько повторяла: <Я не
понимаю, что происходит!>
Мне не удалось выяснить, что конкретно она имеет в виду и, поскольку эта жалоба впле-
талась в долгую литанию самообвинений, вскоре забыл о ней. Однако она также не понима-
ла и что происходит с ней в группе: она не понимала, почему окружающие так безразличны
к ней, почему у нее развился конверсионный паралич, почему она вступила в мазохистские
сексуальные отношения, почему так идеализирует терапевта.
В группе Шейла наводила на всех тоску. Она была тупой и абсолютно предсказуемой.
При каждом своем появлении она вглядывалась в лица, пытаясь прочесть в их выражениях
подсказку, что окружающие хотят и чего ожидают. Она была готова превратиться почти во
что угодно, лишь бы только они не обиделись и не отвернулись от нее. (Разумеется, они
отворачивались не потому, что сердились на нее, а от скуки.) Шейла хронически пряталась
от жизни, и чего только группа ни перепробовала, чтобы прекратить это, чтобы найти Шей-
лу внутри ее кокона из угодничества, который она выстроила вокруг себя.
Никакого улучшения не наступало до тех пор, пока группа не прекратила подбадривать
Шейлу, не перестала заставлять ее общаться, учиться, писать бумаги, оплачивать счета, по-
купать одежду, следить за собой. Вместо этого ей предложили поразмыслить над благосло-
вением неудачи. Что такое содержится в неудаче, что она столь соблазнительна? Чем она
вознаграждает? Как выяснилось, много чем! Состояние неудачи помогало ей оставаться
юной, защищало ее, избавляло от необходимости решать. Идеализация терапевта служила
той же самой цели. Вот она - помощь. Она знала ответы. Ее работа в терапии состояла в
том, чтобы ослабить себя настолько, чтобы терапевт просто не мог с чистой совестью ли-
шить ее своего царственного внимания.
Критическое событие произошло в середине курса, когда у нее увеличился подмышеч-
ный лимфатический узел. Ей сделали биопсию, после которой она пришла на встречу, все
еще в страхе ожидая результатов (которые в итоге показали, что у нее нет злокачественной
опухоли). Никогда прежде она не была так близка к своей собственной смерти, и мы помога-
ли Шейле с головой погрузиться в ужасающее одиночество, которое она испытывала. Есть
два рода одиночества: изначальное, экзистенциальное одиночество, которое Шейла испыта-
ла во время этой встречи, и социальное одиночество, неспособность быть с другими.
Социальное одиночество - проблема, которая в обстановке терапевтической группы
прорабатывается часто и успешно. Базовое одиночество более скрыто, более запутанно каж-
додневными отвлекающими событиями, с ним реже встречаются. Иногда бывает, что группа
принимает один вид одиночества за другой и пытается избавить человека от его базового
одиночества, <вылечить> его от этого одиночества. Однако, как Шейла в тот день узнала, это
невозможно: проблема неразрешима, ее можно только узнать и в итоге принять как неотъем-
лемую часть существования.
После этого Шейла стала довольно быстро меняться. Она реинтегрировала разбросан-
ные кусочки самой себя. Она стала принимать решения и взяла бразды правления своей
жизнью в собственные руки. Как-то она заметила: <Думаю, я понимаю, что происходит>
(к этому времени я уже давным-давно забыл ту ее первую жалобу). Больше чего-либо друго-
го на этом свете она пыталась избежать призрака одиночества. Мне кажется, она пыталась
ускользнуть от него, оставаясь юной, избегая ситуаций выбора, когда ей надо будет прини-
мать решения, поддерживая миф, что поблизости всегда будет кто-то, кто будет за нее выби-
рать, составлять ей компанию и всегда придет на помощь. Выбор и свобода неизменно под-
разумевают одиночество и, как уже давным-давно заметил Фромм, в свободе таится больше
ужаса для человека, чем в любой тирании.
Вернемся опять к пункту 60 из табл. 4.1, который столь многие пациенты сочли
для себя важным: я понял, что должен принять на себя всю ответственность за
Сравнительная ценность терапевтических факторов: точка зрения пациента 119
способ, которым я живу свою жизнь, и при этом неважно, сколько поддержки и
руководства я получаю от других. В каком-то смысле это обоюдоострый фактор в
групповой терапии. Члены группы много узнают о том, как лучше общаться, как
достигать большей близости с окружающими, как помогать и как просить о помо-
щи. Вместе с тем они открывают, что у всякой близости есть границы, они узнают,
что есть вещи, которые им не сможет дать никто. Это суровый урок, и он одновре-
менно ведет к отчаянию и дает силу. Невозможно долго смотреть на солнце, и
Шейла во многих случаях отводила взгляд, пытаясь уйти от ужаса. Но она неиз-
менно находила в себе силы вернуться, и когда срок терапии подошел к концу,
очень многое в себя изменила.
Терапевтические группы часто тяготеют к сглаживанию трагичности этой жиз-
ни. Их <натуральная валюта> - интерперсональная теория, если не принять соот-
ветствующих мер, то они совершат ошибку, попытавшись перевести экзистенци-
альные проблемы в межличностные, с которыми группе несравненно легче иметь
дело. Например, как показывает случай Шейлы, экзистенциальное одиночество
может быть ошибочно переведено в одиночество социальное. Другой вариант не-
корректного перевода - когда мы ошибочно принимаем чувство бессилия, возни-
кающего от осознания нашей базовой неустойчивости, за чувство бессилия, при-
чина которому - социальная приниженность. Группа полностью все запутывает,
если пытается работать с первым, фундаментальным, чувством бессилия, стре-
мясь повысить чувство социальной адекватности индивидуума.
Очень важная концепция экзистенциальной терапии заключается в следующем:
человеческие существа могут относиться к конечным проблемам бытия двумя спо-
собами. С одной стороны, мы можем подавлять или игнорировать свою ситуацию
в этой жизни и пребывать в состоянии, которое Мартин Хайдеггер охарактеризо-
вал как забвение бытия116. Используя этот каждодневный способ, мы живем в
мире вещей, и текущие события отвлекают нас, мы поглощены болтовней, усып-
лены, потеряны в <они>, наша единственная забота - о том, каковы вещи. С дру-
гой стороны, мы можем пребывать в состоянии сознавания бытия, в котором мы
дивимся не тому, каковы вещи, а тому, что они такое. Пребывая в этом состоянии,
мы осознаем бытие, мы живем аутентично, мы принимаем свои возможности и
ограничения, мы осознаем ответственность, которую несем за собственную жизнь.
(Я предпочитаю определение ответственности, данное Сартром: быть ответствен-
ным значит быть <неоспоримым автором...>217.)
Если человек, пребывая в аутентичном состоянии сознавания бытия, осознает
собственное самосотворение, то это дает ему силу измениться. Поэтому терапевту
надлежит обращать особое внимание на факторы, которые переводят человека из
обыденной в аутентичную форму существования. Совершить такой сдвиг про-
стым терпением невозможно, сколько ни стискивай зубы. Но есть определенные
потрясающие переживания (в философской литературе часто называемые <пре-
дельные переживания>), которые с успехом переносят человека в состояния со-
знавания бытия218.
Экстремальные переживания (такие, как встреча Шейлы с потенциально зло-
качественной опухолью) являются хорошим примером предельного опыта - со-



120 Глава 4. Терапевтические факторы: интеграция
бытия, которое рывком возвращает человека к реальности и помогает ему выбрать
приоритеты с надлежащей точки зрения. Однако такого рода экстремальные пере-
живания редко случаются во время курса групповой терапии. Поэтому умелый
руководитель группы находит другие способы ввести эти факторы. Приобретаю-
щая в наше время все больший размах краткосрочная терапия обладает в этом
плане отличными возможностями: маячащее за поворотом завершение курса груп-
повой (или, если уж на то пошло, индивидуальной) терапии может быть использо-
вано, чтобы подтолкнуть пациента задуматься над другими завершениями, вклю-
чая смерть, и заново решить, как улучшить качество оставшегося времени и как
получить от него удовлетворение.
Некоторые ведущие групп пытаются создать условия для экстремального опы-
та, используя экзистенциальную шоковую терапию. С помощью разных техник
они подводят пациента к самому краю бездны бытия. Я встречал ведущих, откры-
вающих первую встречу группы личного роста с предложения пациентам соста-
вить свою собственную эпитафию. Другие для начала просят пациентов нарисо-
вать линию своей жизни и обозначить на ней свою нынешнюю позицию: насколь-
ко далеко от рождения? насколько близко к смерти? Но наша способность к отри-
цанию колоссальна, и лишь редкая группа будет упорно продолжать эту работу, не
соскользнет на менее грозные темы. Какие-то естественные события в течение
курса - болезнь, смерть, чей-то уход, потеря - могут <встряхнуть> группу и вер-
нуть к изначальному настрою, но всегда лишь временно.
В 1974 г. я начал вести группы, составленные из пациентов, чья жизнь сплошь
представляла собой экстремальный опыт29. Все пациенты были смертельно боль-
ны, большинство метастазирующей карциномой, и все полностью осознавали при-
роду и последствия своего заболевания. В процессе работы с этими группами я
многому научился, в особенности относительно тех фундаментальных, но скры-
тых от глаз жизненных проблем, которыми традиционная психотерапия столь час-
то пренебрегает.
Во-первых, они по-настоящему поддерживали друг друга, и это было чрезвы-
чайно полезно для них самих. Предлагать помощь, чтобы получить ее в ответ -
это был лишь один - и не самый важный - аспект благотворного влияния, кото-
рое оказывала на самого человека его помощь окружающим. Осознание собствен-
ной полезности для других не позволяло им болезненно погрузиться в себя и дава-
ло ощущение цели и смысла. Почти каждый смертельно больной человек, с кото-
рым мне довелось беседовать, выражал глубокий страх перед беспомощной не-
подвижностью. Они боялись не только того, что станут для окружающих обузой и
будут не в состоянии позаботиться о себе. Они боялись стать совершенно беспо-
лезными, утратить для окружающих всяческую ценность. Ведь тогда жизнь све-
дется к бессмысленному выживанию, а больной ищет (теперь - больше чем ког-
да-либо) смысл. Благодаря группе пациенты обретали возможность найти этот
смысл вне себя: помогая товарищам по несчастью, заботясь о них, они находили
цель существования, которая столь часто ускользает от интроспективного размыш-
ления как такового.


Поддержка, которую они оказывали друг другу, принимала множество форм.
Они помогали тем, кто не мог передвигаться самостоятельно, добираться на
встречи, а когда кто-нибудь из участников группы впадал в глубокое отчаяние,
организовывали телефонное дежурство. Они делились методами, помогающи-
ми справляться с обстоятельствами и обретать силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129