Дживс и Вустер – 2

Пэлем Гринвел Вудхауз
Дживс шевелит мозгами
(Дживс и Вустер — 2)

— А, Дживс, привет, привет! — сказал я.
— Доброе утро, сэр.
Дживс бесшумно ставит на столик рядом с кроватью чашку чая, и я с наслаждением делаю первый глоток. Самое «то» — как и всегда. Не слишком горячий, не слишком сладкий, не чересчур слабый, но и не излишне крепкий, молока ровно столько, сколько требуется, и ни единой капли не пролито на блюдце. Поразительная личность этот Дживс. Безупречен во всем до чертиков. Всегда это говорил и сейчас повторю. К примеру, все мои прежние слуги вваливались по утрам в комнату когда я еще спал, и весь день испорчен. Другое дело Дживс — у него это словно телепатия — всегда точно знает, когда я проснулся. И вплывает в комнату с чашкой чая ровно через две минуты после того, как я возвращаюсь в этот мир. Просто никакого сравнения.
— Как погодка, Дживс?
— Чрезвычайно благоприятная, сэр.
— Что в газетах?
— Небольшие трения на Балканах, сэр. Кроме этого, ничего существенного.
— Хотел спросить, Дживс, вчера вечером в клубе один тип уверял меня, что можно смело ставить последнюю рубашку на Корсара в сегодняшнем двухчасовом забеге. Что скажете?
— Я бы не торопился следовать его совету, сэр. В конюшнях не разделяют его оптимизма.
Вс’ — вопрос исчерпан. Дживс знает. Откуда — сказать не берусь, но знает. Было время, когда я рассмеялся бы, поступил по-своему и плакали бы мои денежки, но это время прошло.
— Кстати о рубашках, — сказал я. — Те лиловые, что я заказывал, уже принесли?
— Да, сэр. Я их отослал назад.
— Отослали назад?
— Да, сэр. Они вам не подходят, сэр.
Вообще-то мне эти рубашки очень понравились, но я склонил голову перед мнением высшего авторитета. Слабость характера? Не знаю. Считается, что слуга должен только утюжить брюки и все такое прочее, а не распоряжаться в доме. Но с Дживсом дело обстоит иначе. С самого первого дня, как он поступил ко мне на службу, я вижу в нем наставника, философа и друга.
— Несколько минут назад вам звонил по телефону мистер Литтл, сэр. Я сообщил ему, что вы еще спите.
— Он ничего не просил передать?
— Нет, сэр. Упомянул о некоем важном деле, которое он хотел бы с вами обсудить, но не посвятил меня в детали.
— Ладно, думаю, мы увидимся с ним в клубе.
— Без сомнения, сэр.
Нельзя сказать, чтобы я, что называется, дрожал от нетерпения. Мы вместе учились с Бинго Литтлом в школе и до сих пор частенько видимся. Он племянник старого Мортимера Литтла, который недавно ушел на покой, сколотив неслабое состояние. (Вы наверняка слышали о «противоподагрическом бальзаме Литтла» — «Лишь только вспомнил о бальзаме — затанцевали ноги сами».) Бинго сшивается в Лондоне на денежки, которые в достаточном количестве получает от дяди, так что он ведет вполне безоблачное существование. И хотя Дживсу он говорил про какое-то важное дело, ничего мало-мальски важного у него случиться не могло. Открыл, наверное, новую марку сигарет и хочет со мной поделиться впечатлением, или еще что-нибудь в таком же роде. Словом, портить себе завтрак и беспокоиться я не стал.
После завтрака я закурил сигарету и подошел к открытому окну взглянуть, что творится в мире. День, вне всякого сомнения, обещал быть превосходным.
— Дживс, — позвал я.
— Сэр? — Дживс убирал со стола посуду, но услышав голос молодого хозяина, почтительно прервал свое занятие.
— Насчет погоды вы абсолютно правы. Потрясающее утро.
— Бесспорно, сэр.
— Весна и все такое.
— Да, сэр.
— Весной, Дживс, живее радуга блестит на оперении голубки.
— Во всяком случае, так меня информировали, сэр.
— Тогда вперед! Давайте трость, самые желтые туфли и мои верный зеленый хомбург. Я иду в парк кружиться в сельском хороводе.
Не знаю, знакомо ли вам чувство, которое охватывает человека в один прекрасный день где-то в конце апреля — начале мая, когда ватные облака бегут по светло-голубому небу, подгоняемые ласковым западным ветром. Испытываешь душевный подъем. Одним словом, романтика — ну, вы меня понимаете. Я не отношусь к числу горячих поклонников слабого пола, но в это утро я был бы не прочь, чтобы мне позвонила очаровательная блондинка и попросила, скажем, спасти ее от коварных убийц. И тут на меня словно выплеснули ушат ледяной воды: я столкнулся с Бинго Литтлом в нелепом малиновом галстуке с подковами.
— Привет, Берти, — сказал Бинго.
— Боже милостивый, старик, — гаркнул я. — Что это за ошейник? Откуда он у тебя? И зачем?
— А, ты про галстук? — Он покраснел. — Я… э-э-э… мне его подарили.
Видно было, что он смущен, и я переменил тему. Мы протопали еще немного и плюхнулись на стулья на берегу Серпантина.
— Дживс сказал, у тебя ко мне какое-то дело.
— А? Что? — Бинго вздрогнул. — Ах, да-да. Разумеется.
Я ждал, что он осветит, наконец, главный вопрос повестки дня. но он, похоже, не жаждал открывать прения на эту тему. Разговор совсем завял. Бинго сидел, остекленело уставившись в пространство.
— Послушай, Берти, — произнес он после паузы продолжительностью эдак в час с четвертью.
— Берти слушает!
— Тебе нравится имя Мейбл?
— Нет.
— Нет?
— Нет.
— А тебе не кажется, что в нем скрыта какая-то музыка, словно шаловливый ветерок ласково шелестит в верхушках деревьев?
— Не кажется.
Мой ответ его явно разочаровал, но уже через минуту он снова воспрянул духом.
— Ну разумеется, не кажется. Всем известно, что ты бессердечный червь, лишенный элементарных человеческих чувств.
— Не стану спорить. Ладно, выкладывай. Кто она?
Я догадался, что бедняга Бинго в очередной раз влюбился. Сколько я его помню — а мы вместе учились еще в школе, — он постоянно в кого-то влюбляется, как правило, по весне, она оказывает на него магическое действие. В школе у него скопилась уникальная коллекция фотографий актрис, а в Оксфорде его романтические наклонности стали притчей во языцех.
— Я договорился встретиться с ней во время обеда, если хочешь, пошли со мной, заодно и пообедаем вместе, — сказал он, взглянув на часы.
— Очень своевременное предложение, — согласился я. — Где вы обедаете? В «Рице»?
— Около «Рица».
Географически он был точен. Примерно в пятидесяти ярдах к востоку от «Рица» есть убогая забегаловка, где подают чай и кексы, таких заведений в Лондоне пруд пруди, и в нее-то — хотите верьте, хотите нет — мой школьный друг юркнул с проворством спешащего в родную норку кролика. Я и глазом моргнуть не успел, как мы уже протиснулись за столик и расположились над тихой кофейной лужицей, оставшейся от предыдущих посетителей.
Должен признаться, что я был в некотором недоумении. Нельзя сказать, что Бинго купается в деньгах, но все же с презренным металлом у него дело обстоит неплохо. Не говоря уже о том, что он получает приличную сумму от дяди, в этом году он удачно играл на скачках и закончил сезон с положительным балансом. Тогда какого дьявола он приглашает девушку в эту Богом забытую харчевню? Во всяком случае не оттого, что он на мели.
Тут к нам подошла официантка. Довольно миленькая девица.
— А разве ты не собираешься подождать… — начал было я. решив, что это уж слишком даже для Бинго: мало того, что он приглашает девушку на обед в такую дыру, так еще набрасывается на корм до ее прихода. Но тут я взглянул на его лицо и осекся.
Старик сидел, выпучив глаза. Циферблат его стал пунцоно-красным. Все это очень напоминало картину «Пробуждение души», выполненную в алых тонах.
— Здравствуйте, Мейбл, — сказал он и судорожно глотнул воздух.
— Здравствуйте, — сказала девушка.
— Мейбл, это мой приятель Берти Вустер, — сказал Бинго.
— Рада познакомиться, — сказала она. — Прекрасное утро.
— Замечательное.
— Вот, видите, я ношу ваш галстук, — сказал Бинго.
— Он вам очень к лицу, — сказала девушка.
Лично я, если бы мне кто-то сказал, что подобный галстук подходит к моему лицу, тотчас же встал бы и двинул ему как следует, невзирая на пол и возраст; но бедолага Бинго прямо-таки зашелся от радости и сидел, самодовольно ухмыляясь самым омерзительным образом.
— Что вы сегодня закажете? — спросила девушка, переводя разговор в практическое русло.
Бинго благоговейно уставился в меню.
— Мне, пожалуйста, чашку какао, холодный пирог с телятиной и ветчиной, кусок фруктового торта и коржик. Тебе то же самое, Берти?
Я взглянул на него с возмущением. Подумать только, он был моим другом все эти годы, неужели он воображает, что я могу нанести такую обиду собственному желудку?
— Или, может, возьмем по куску мясного пудинга и зальем все это газировкой? — продолжал Бинго.
Знаете, даже страшно становится, как подумаешь, до чего может довести человека любовь. Ведь я хорошо помню, как этот убогий, который сидел сейчас предо мной и как ни в чем ни бывало рассуждал о коржиках и газировке, подробно объяснял метрдотелю ресторана «Клэриджс», как именно шеф-повар должен приготовить для него «жареный морской язык под соусом из королевских креветок и шампиньонов», пообещав, что отошлет блюдо обратно на кухню, если окажется что-то не так. Чудовищно! Просто чудовищно!
Булочка с маслом и кофе показались мне единственным мало-мальски безвредным кушаньем из всего меню, явно составленного самыми зловредными членами семейства Борджиа для того, чтобы свести счеты со своими заклятыми врагами, поэтому я выбрал только булочку и маленькую чашку кофе, и Мэйбл, наконец, ушла.
— Ну, как? — спросил Бинго с восторженным выражением лица.
Я догадался, что ему не терпится узнать мое мнение о только что покинувшей нас деве-отравительнице.
— Очень мила, — сказал я.
Но этого ему показалось мало.
— Признайся, что ты в жизни не встречал такой изумительной девушки, -с блаженной улыбкой произнес он.
— Да-да. Разумеется, — ответил я, желая успокоить дуралея. — Где вы познакомились?
— На благотворительном балу в Камберуэлле.
— Но что, ради всяго святого, ты делал на благотворительном балу в Камберуэлле?
— Твой Дживс предложил мне пару билетов. Сказал, что это на какие-то благотворительные цели, уже не помню, что именно.
— Дживс? Вот уж не думал, что подобные вещи его интересуют.
— Ему тоже нужно иногда встряхнуться. Как бы то ни было, он был там и развлекался на все сто. Я сперва не собирался идти, а потом зашел просто так, из любопытства. Господи, Берти, как подумаю, что я мог пропустить!
— А что ты мог пропустить? — спросил я; он совсем заморочил мне голову, и я туго соображал.
— Мейбл, тупица. Если бы я не пошел, так не встретил бы Мейбл.
— А… Ну да.
После этого Бинго впал в транс и вышел из него только, чтобы затолкать в себя пирог и коржик.
— Берти, — произнес он. — Мне нужен твой совет.
— Валяй.
— Вернее совет, но не твой, поскольку от твоих советов еще никому не было проку. Ведь всем известно, что ты законченный осел. Только не подумай, что я хочу тебя обидеть.
— Нет, что ты. Какие обиды…
— Не мог бы ты изложить все своему Дживсу — а вдруг он что-нибудь придумает. Ты же мне рассказывал, как он не раз помогал твоим друзьям выходить из самых безнадежных ситуаций. Насколько я понял, он у тебя вроде домашнего мозгового центра.
— До сих пор еще ни разу не подводил.
— Тогда изложи ему мое дело.
— Какое дело?
— Мою проблему.
— А в чем проблема?
— Ну как же, недотепа, в моем дяде, разумеется. Как ты думаешь, что на все это скажет мой дядя? Да ведь если я все ему так, с бухты-барахты, выложу, с ним родимчик случится прямо на каминном коврике.
— Заводится с полоборота?
— Его непременно нужно подготовить. Только вот как?
— Да, как?
— Я ведь говорил, от тебя не будет никакого проку Ты что, не знаешь, что если он урежет мое содержание, я останусь на бобах? Так что изложи все Дживсу, и посмотрим, не выгонит ли он на меня такую редкую дичь, как счастливый конец. Скажи, что мое будущее в его руках и что если прозвонят свадебные колокола, он может рассчитывать на мою признательность, вплоть до полцарства. Ну, скажем, до десяти монет. Согласится Дживс пошевелить мозгами, если ему будут светить десять фунтов?
— Вне всякого сомнения, — сказал я.
Меня нисколько не удивило, что Бинго вздумал посвятить Дживса в сугубо личную проблему Я и сам бы в первую очередь подумал о Дживсе, если бы попал в какую-то переделку. Как я не раз имел возможность убедиться, у него всегда полно блестящих идей. Уж если кто может помочь бедняге Бинго, так это Дживс.
В тот же вечер я изложил ему суть проблемы.
— Дживс!
— Сэр?
— Вы сейчас ничем не заняты?
— Нет, сэр.
— Я имею в виду — я вас ни от чего не оторвал?
— Нет, сэр. Я взял себе за правило читать в это время суток какую-нибудь поучительную книгу, но если вам требуются мои услуги, я вполне могу прервать это занятие или отложить его вовсе.
— Дело в том, что мне нужен ваш совет. Насчет мистера Литтла.
— Молодого Литтла, сэр, или старшего мистера Литтла, его дяди, проживающего на Паунсби-Гарденз?
Впечатление такое, что Дживс знает вс’. Просто поразительно. Я дружу с Бинго, можно сказать, всю жизнь, но понятия не имею, где именно обитает его дядя.
— Откуда вы знаете, что он живет на Паунсби-Гарденз? — спросил я.
— Я в добрых отношениях с поварихой мистера Литтла-старшего, сэр. Точнее, у нас достигнуто взаимопонимание.
Признаюсь, я был потрясен. Мне и в голову не приходило, что Дживса занимают такие вещи.
— Вы хотите сказать… вы помолвлены?
— Можно сказать, что это равнозначно помолвке, сэр.
— Ну и ну!
— У нее выдающиеся кулинарные таланты, сэр, — сказал Дживс, словно считая себя обязанным оправдаться. — А что вы меня хотели спросить насчет мистера Литтла?
Я выложил ему все как есть.
— Вот так обстоят дела, Дживс, — сказал я. — Думаю, наш долг немного сплотиться и помочь Бинго положить этот шар в лузу Расскажите мне о старом Литтле. Что он за гусь?
— Весьма своеобразная личность, сэр. Удалившись отдел, он сделался большим затворником и теперь по большей части предается радостям застолья.
— Короче говоря — обжирается, как свинья?
— Я бы не взял на себя смелость воспользоваться подобным определением, сэр. Скорее он из тех, кого принято называть гурманом.
1 2