Дыркорыл избрал другие приемы: быстроту в беге, виртуозность,
неожиданные броски. В азарте игры никто не замечал, как здорово помогает
ему вертящийся пропеллером хвост.
Отличная получилась пара нападающих!
В воскресенье играли дворовые команды. Мороз не остановил
болельщиков, у катка собрались и ребята, и взрослые. Команды были сборные:
честь двора защищали игроки от первого до седьмого классов.
Свисток!
И тотчас определились лидеры. В одной команде - грозный Вага с
самодельной тяжеленной клюшкой, в другой - лихие первоклассники Одноух и
Дыркорыл. Вага, опытный игрок, с ходу сделал несколько голов. Но он хотел
быть героем, играл один, не обращая внимания на свою команду и на сердитые
реплики отца.
Одноух и Дыркорыл атаковали вместе. Один применял силовые приемы,
второй подхватывал шайбу и бил. Бил из любого положения. Бил клюшкой,
коньком, пятачком.
И забил именно пятачком, лежа перед чужими воротами, решающую шайбу.
Болельщики кричали и спорили, обсуждая необычный гол. Но в каких
правилах сказано, что нельзя подправить шайбу носом?!
Вага рассердился, стукнул Одноуха и был удален. Вместо него на поле
вышел Вага-старший, отдал приказ своей команде: "Будем играть дружно!"
От толстого повара чужие игроки отлетали, как горох от стенки. Но
отец Ваги был в валенках, бегал неуклюже, и ребята опережали его.
Вслед за поваром на поле устремились другие отцы. На минуту брали у
сыновей клюшку и увлекались игрой. Вскоре основной состав был оттеснен за
барьер, превратился в болельщиков.
Трещали клюшки и ворота. Игроки сбросили пальто, полушубки, шапки.
Двор стеной шел на двор.
- Товарищи, что происходит? - прозвучал строгий голос Тамары
Константиновны. - Такой мороз, а ребята без пальто.
- Какой мороз? - удивился отец Ваги, вытирая пот со лба. -
Тропическая жара, дышать нечем!
- Точно, Тамара Константиновна, - подтвердили Одноух и Дыркорыл,
стуча зубами. - Тропический мороз...
- Они схватят воспаление легких! - предупредила Тамара
Константиновна.
Нехлебов смутился, пробормотал:
- Совсем мужики впали в детство... - Накинул на Одноуха и Дыркорыла
полушубок, схватил их в охапку, побежал к подъезду. - Сейчас же под
горячий душ!..
Отец Ваги пощупал уши сына, нахлобучил на него свою шапку.
- И верно - мороз. Пошли оттаивать...
А больше всех, пожалуй, замерз одинокий болельщик на дереве.
В азарте игры о Картине все забыли. Да и что она могла? Клюшку клювом
не удержишь, а уж о коньках и думать нечего.
Картина очень обрадовалась, когда услышала призыв из форточки: пора
домой!
В ванной наши нападающие распарились, с удовольствием вспоминали
забитые голы.
- Скажи, - спросил Одноух отца, - а это хорошо - впадать в детство?
Нехлебов рассмеялся:
- Замечательно! Подрастешь - узнаешь. Только теперь будем играть
вместе.
А Картина, как ни старалась, не могла вспомнить свое детство. Как она
выглядела? Маленькой глупой вороной? Трудно себе представить... Ведь это
было почти двести лет назад.
И ей очень захотелось вернуться в свое детство. Но что для этого
сделать? Может быть, поступить в первый класс?

ВЕСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ

Весна снижает оценки даже у отличников.
В дневниках погоды, который каждый день ведут школьники, светит вовсю
солнце, увеличивается долгота дня, но времени на уроки почему-то не
хватает. Рядом с пятерками появляются четверки и даже трояки.
Дыркорыл каждое утро встречал с какой-то особой радостью, бежал с
хорошим настроением в школу, а Одноух, наоборот, еле передвигал ноги, тер
лапкой красные глаза, зевал на уроках.
- Ты спишь на ходу? - спросил на перемене Дыркорыл приятеля и дал ему
подножку. - Не видишь - Ирка идет?
Ира сидит на парте перед нашими отличниками.
У нее такая длинная пушистая коса, что Одноух иногда не выдерживал,
дергал тихонько - привет, мол; но Ирка на него ни разу не пожаловалась.
Дыркорыл не позволял себе таких вольностей. А сейчас почему-то
обратил на Ирку внимание: такая была она солнечная и сияющая у раскрытого
окна.
От подножки Одноух растянулся на полу, Ира улыбнулась, а Дыркорыл
вдруг почувствовал, как бешено стучит его сердце.
С этой минуты Дыркорыл стал совершать неожиданные поступки.
Он вызвался идти за хлебом, хотя очередь была Одноуха. Тот немедленно
согласился, прилег на мягкий диван.
В магазине Дырк не подошел к прилавку с хлебом, а замер у стеклянной
витрины, наблюдая, не идет ли по улице Ира.
Она прошла мимо витрины. Дыркорыл выскользнул из магазина, с
равнодушным видом поплелся за девчонкой.
Видит: стоит Ира посреди двора и, задрав голову, смотрит в небо.
Дыркорыл тоже задрал свой пятак и не заметил ничего особенного - ни
вертолета, ни воробья, ни знакомой Картины, ничего, кроме слепящего
солнца.
Дыркорыл стукнул девочку по плечу:
- Ты чего, Ирка?
Она оглянулась, засмеялась: "Ничего!" - и побежала за дерзким
поросенком.
Они стали бегать и прыгать как сумасшедшие. А за ними какой-то
мальчишка увязался. Он размахивал руками и кричал: "Я вот вам... я вот
вам..." И все они хохотали.
Дыркорыл взбежал на горку и прыгнул вниз.
Искры брызнули из глаз. На мгновение прыгун даже потерял сознание. Но
тут же вскочил, побежал опять прыгать.
А Ира опять смотрит в небо. Там, в самой вышине, парит белоснежная
птица.
- Это Картина? - спрашивает девочка. И после кивка Дыркорыла
продолжает: - Так я завидую вам! Приятно иметь такого друга.
Дыркорыл чуть не брякнул: "А со мной разве не интересно дружить?"
Но вместо этого закричал в самое небо:
- Картина! Картина! Спускайся! Давай с нами играть!
Картина не обращала на них никакого внимания, продолжая кружить в
лучах заходящего солнца. Сейчас она была розовой вороной.
- Что с ней? - спросила девочка. - Она не слушает тебя?
Дыркорыл лишь вздохнул, не понимая, что случилось с его
приятельницей.
Картина прекрасно наблюдала все сверху, слышала летящие голоса и
делала вид, что ничего не замечает. Конечно, можно и поиграть с девочкой и
мальчиком. Но разве это решит самую важную для нее проблему? Как побороть
в себе десятилетия гордого одиночества? Как быть полезной людям? Как стать
счастливой?
Картина думала, думала и ничего не могла придумать...
Иру окликнули, она ушла домой.
Дыркорыл долго стоял посреди двора и смотрел на Ирины окна. Ему
казалось, что она вот-вот выйдет и снова начнется веселая карусель бега.
Но Ира не вышла.
Хлеб Дыркорыл прозевал: магазин закрылся.
Отец, конечно, сделал выговор Одноуху. Тот, лежа на диване, приоткрыл
один глаз, сказал:
- Я не виноват. Просто Дыркорыл влюбился.
Дыркорыл подпрыгнул на месте, покраснел до самого кончика хвоста.
- Я пробежал тысячу километров, пока ты спал, а хлеба нигде нет.
- Влюбленный поросенок, - хихикнул Одноух. - Сотри грязь с пятачка.
- Дохлый заяц! - не выдержал Дыркорыл, дернув обидчика за ухо.
Одноух вскочил, принял боксерскую позу:
- За зайца ответишь!
Драчунов разнял Нехлебов. И объяснил, что влюбленным имеет право быть
каждый, кто не дерется, не ругается и вовремя учит уроки. Но сейчас - луна
уже светит в окно, а в дневниках еще не нарисовано солнце.
Одноух пробудился от спячки. Он писал в тетради и с тоской поглядывал
на луну. Так приятно запахнет скоро свежей зеленью. Покататься бы сейчас
по траве, поточить о молодую кору зубы. Может, и ему в кого-нибудь
влюбиться, стать благородным и чуть сумасшедшим человеком? Но в кого?
Одноух зевнул, огляделся, увидел пустой балкон.
Сегодня все какие-то шальные. Даже Картина загулялась, не вернулась в
свое гнездо.

СЕЛЬСКИЙ ПОЧТАЛЬОН

В Ершах объявился необычный почтальон.
Тридцать лет по сельским дорогам гоняла на велосипеде и мотоцикле с
сумкой через плечо тетя Наташа, и веселого быстрого почтальона знал каждый
мальчишка.
Но вот не только педали, но и собственные ноги стали тяжеловаты для
тети Наташи, она собралась на пенсию.
Ждали нового почтальона из центра. Газеты и письма в Ершах разносили
школьники. Тетя Наташа сортировала почту, диктовала в далекие пункты
телеграммы по телефону.
В свободные минуты почтальонша сидела у окна и беседовала с большой
белой птицей.
Картина облюбовала себе дерево возле почты.
Напротив почты находился универсальный магазин, и из него то и дело
неслась бравая музыка. Музыкальную страсть Картины сразу подметила тетя
Наташа. Почему-то ей показалось, что белая ворона обосновалась возле почты
именно из-за музыки.
- Что больше нравится? - интересовалась тетя Наташа. - Марши или
вальсы?
Ворона кивнула.
- А мне гармошка, - призналась почтальонша. - Знаешь, как я в
молодости частушки пела? Ты небось видела.
Картина помнила и залихватские переборы гармони, не смолкавшие на
деревенской улице до рассвета, и частушки со смехом и притопами.
Из дверей магазина вылетели резкие ритмичные звуки, смешались с
грохотом проехавшего грузовика, застряли в шлейфе пыли.
- Верка! - грозно позвала тетя Наташа, и, когда на крыльце показалась
ее дочь, потребовала: - Отключи громыхалку. Поставь нам вальс.
Продавец Вера пожала плечами, удалилась за стеклянный прилавок, но
пластинку все же переменила.
Волны вальса понеслись по улице, уплыли в небо, и голубоглазая ворона
взмахнула белоснежными крыльями.
- В почтальоны не пошла, - критиковала дочь тетя Наташа. - Культурой
обслуживания занялась. А какая у нее культура? Один джаз в голове.
- Ну что вы, мамаша, говорите? - отвечала, услышав критику, из
открытого окна Вера. - Ценники на виду, все люди грамотные. Нашли кому
жаловаться - сороке.
- Я тебе в книге жалоб запись сделаю! Слышь, Верка?! - крикнула,
рассердившись, почтальон, но слова ее утонули в новой модной мелодии.
Тетя Наташа залюбовалась дочерью: какая красивая невеста - отражается
в разных зеркалах.
Покупателей в эти ранние часы не было. Три Верки, которых видела в
зеркалах тетя Наташа, скучали возле блестящих прилавков.
А почта работала. Машина привезла свежие газеты и письма.
Тетя Наташа привычно раскладывала корреспонденцию.
Стучал в соседней комнате телеграф.
Пришла срочная телеграмма - в село Озерки председателю колхоза, и
тетя Наташа расстроилась: в Озерках испорчен телефон, а до села километров
пятнадцать. Что делать? Как передать срочные слова? Не потащишься пешком
по весенней грязи... Сидеть у окна и ждать, когда проедет мимо какойнибудь
Озерковский шофер?
Тетя Наташа поделилась своими огорчениями с Картиной. Та слетела с
дерева, уселась на подоконнике, стукнула клювом о раму: "Кар!"
- Неужели сама отнесешь? - догадалась тетя Наташа и даже попятилась
от такой смелой идеи.
"Кар-р-р!" - решительно подтвердила Картина: кор-респонденцию
доставлю, не беспокойтесь, раз такая неприятная сложилась картина.
- Ты Озерки как будто знаешь... - размышляла вслух почтальонша. - По
прямой, по воздуху, туда километров восемь будет. И правление колхоза,
может, знаешь, где стоит?
Картина кивком подтвердила, что знает: правление, конечно, на площади
стоит.
Тетя Наташа хлопнула в ладони, хотела обнять свою спасительницу, но
постеснялась.
- Возьми, - она протянула телеграмму и квитанцию. - Расписку не
забудь!
Белый почтальон уже летел над крышами, держа в клюве срочную депешу.
Сильные крылья беззвучно рассекали воздух, но Картина ощущала его
упругость каждым своим пером. Она торопилась, понимая важность поручения.
"Вы что - не видите, что в клюве не простая бумаженция?! Это же
"Те-ле-грам-ма"! Срочная бумага! Печатными буквами пишется на тонкой ленте
и приклеивается к бланку с двумя "м"! Телеграмма".
"Эх, мелкие птахи! - размышляла про себя белая ворона, встречая
крылатых собратьев. - Что вы понимаете в почтовом деле? Как пишется слово
"телеграмма"?"
Тянулись поля и перелески. Разбрызгивая грязь, неслись по петлям
дорог машины. Картина летела напрямую, заставляя сворачивать встречных
птиц.
Три озерка среди ельника.
За ними - большое село.
Самая просторная крыша, блестящая издали на солнце, - это правление,
где ждет телеграмму председатель Федосов.
Сквозь стекло Картина с трудом разглядела в продымленной комнате
несколько человек и дала о себе знать.
На стук распахнулось окно, из него повалил густой дым. Можно было
подумать, что в комнате пожар. Но опытная ворона прекрасно знала, что во
время совещаний из служебных помещений струится табачный дым.
- Никого нет! - сказал распахнувший окно человек, равнодушно взглянув
на ворону.
Картина настойчиво долбанула раму.
- Не мешай работать! - махнул человек.
- А ну погоди, - отстранил его председатель совхоза, - не видишь -
бумага?!
И протянул руку.
Картина, признав председателя, позволила взять телеграмму.
- Да это же мне! Депеша... Молодец, птица! - И председатель
внимательно оглядел Картину. - Никак ты наша, берниковская? А?
Картина важно наклонила голову и протянула лапой квитанцию.
- Надо расписаться? - весело поинтересовался председатель и, вынув
карандаш, поставил лихой росчерк. - Благодарю за срочность, уважаемая!
Прошу беспокоить нас в любое время! Будем очень рады. - И крикнул через
плечо: - Зерна дайте почтальону!
Но почтальон уже улетел.
Председатель проводил ее долгим взглядом, вспомнил сломанный телефон,
старую тетю Наташу и обо всем догадался.
- Кончать совещание! - приказал председатель. - Всем - по рабочим
местам! И открыть окна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9