Хотя сознание понимает, что разница все же существует. Мы понимаем, что наше сознание не исчерпывающе, не адекватно, не на всех уровнях имеет представление о предмете: что там за орбиты электронов, к примеру, что там за кристаллические решетки, что там за излучения за порогами нашего цветового восприятия – можно только теоретизировать и моделировать.
5. Вот представляемое в нашем сознании Бытие и есть Бытие-внутри-нас. Но не только.
6. Сознание – в некотором смысле отдельный и самостоятельный феномен, высшая психическая составляющая человека, собственно и позволяющая ему быть тем, что обычно называется личностью. И сознание, среди прочего, занимается некоторыми вещами, не имеющими никакого прямого и конкретного отношения к энергоматериальному Бытию-вне-нас. Например, сочинение стихов. Поэзия возникла раньше письменности, и материальные информационные носители для нее не обязательны. Испарилось человечество – испарилась вместе с мозгами и поэзия. А ведь для поэтов и любителей поэзии она была важной частью мира -их внутреннего Бытия: за нее бедность терпели, от счастья млели, инфаркты получали.
Кончилось человечество – нет больше морали. Вся живопись превратилась в наборы прямоугольных кусков ткани с нанесенными цветовыми пятнами, и да Винчи ничем не лучше мазни ослиным хвостом. Музыка стала бессмысленными грудами инструментов и звуконосителей. Науки – черные черточки на белых бумажках. И так далее. Не говоря о бухгалтерских отчетах и биржевых сводках. И все это было Бытием-внутри-нас.
Наш внутренний мир – не только отражение внешнего, он имеет и собственные области, внематериальные, имеющие смысл только для сознания, более того – существующие только неразрывно с сознанием и в сознании.
Сознание создает условные величины и структурирует их в системы. Люди оповещены об этих системах условностей, и они являются общими (общепринятыми) для группы, народа или всего человечества. И люди напрягают мозги и испытывают массы положительных и отрицательных эмоций, пытаясь понять социологическую статью или балдея от романа модного автора. И условный д'Артаньян оказывается для людей куда реальнее, чем живший в его время всамделишный, но давно забытый всеми человек.
А поскольку главное для человека – это получать максимальные ощущения, то ему в общем все равно, получать их от окраски забора нарядной краской или от чтения «Трех мушкетеров». Инженер строит супермост, а поэт пишет суперстих, и оба потеют от счастья созидания. И для обоих их труд равно важен и значим.
Бытие-внутри-нас – не только отражение реального внешнего Бытия-вне-нас, но и плюс совокупность всех идеальных, внематериальных, условных ценностей, представлений и величин. Вся внематериальная часть культуры в самом широком значении термина «культура».
И поскольку мы не можем четко разграничить Бы-тие-вне-нас от Бытия-внутри-нас, то они для нас равно реальны и значимы. Более того: идеальные ценности могут возобладать над материальными, и человек предпочитает какую-то область Бытия-внутри-нас реальным земным благам из области Бытия-вне-нас. Типа: бедный, зато честный. Инвалидом стал, зато гений искусства. И пр.
7. В Бытие-вне-нас мы не все познали и никогда всего не познаем. Зато в Бытие-внутри-нас мы имеем то, чего в Бытие-вне-нас может и вовсе не быть. Ну, нет, скажем, в природе Поэзии или морали.
8. Ощущения связывают нас с Бытием-вне-нас. Гора высокая, хлеб вкусный, дождь мерзкий, дом теплый – тут тебе и хорошо есть, и плохо. Ощущения связывают и с Бытием-внутри-нас: какая музыка, плакать хочется и радоваться хочется.
9. Разум также направлен на взаимодействие с обоими видами бытия. Придумать и сделать трактор для вспашки поля – придумать семитоновую музыку и масляные краски.
10. Мы подошли к главному.
Что делает человек с окружающим миром? Переделывает. Переструктурирует. Переструктурирует Бытие-вне-нас.
А что он делает с Бытием-внутри-нас? Он его также структурирует. Делает и переделывает.
Но будем точнее.
Имея дело непосредственно только с Бытием-внутри-нас, человек его и структурирует. Во всем его объеме.
Делатель и изменятель – суть и функция человека. А вот уже Бытие-внутри-нас может совпадать с Бытием-вне-нас, а может и не совпадать. Для человека это не так важно. Все дело в профессии.
Конечно, сначала все-таки надо выжить и приподняться. Жилище устроить, пищей обеспечиться, семью охранить. Решить потребности первого порядка. (Но это – в историческом плане. А в личностном плане – за научную идею можно и на костер.) А когда цивилизация приподнялась:
И артист (лицедей! ничего в мире не создает!) – оказывается богаче и прославленнее боевого маршала, не говоря о гениальном инженере или вообще трудяге-фермере. Каков конкретный след артиста в мире? Ноль. А в сознании людей? Ого! И это оказывается важнее.
Идеалисты говорят о божественной сущности искусства. Это Майкл Джексон – божественная сущность? Тогда говорят о шоу-бизнесе. Но чтоб был бизнес, люди должны придавать значение шоу. А для этого есть реклама и пиар-технологии. Но все это – технические подробности.
А мы рассматриваем все с точки зрения эволюции Вселенной. И для этой эволюции не только Майкл Джексон, но и сам Шекспир по большому счету не важны. Они никак не переделывают Бытие-вне-нас.
Если отрешиться от Бога – зачем Вселенной Шекспир?
Вселенной – ни за чем. Вселенной надо, чтобы люди перелопачивали материю – сначала Земли, потом – до чего доберутся. Но для этого человеку нужно сознание. А в сознании пребывает Бытие-внутри-нас, которое мы не можем отграничить от Бытия-вне-нас. И мы перелопачиваем Бытие-внутри-нас – все, сколько есть. Цезарь, Шекспир и Ньютон у нас проходят по одной весовой категории: великие люди. Один завоевывал мир и создавал империю, другой писал пьесы, ставшие частью нашего внутреннего мира, третий открывал законы нашего внешнего мира. Без Цезаря нет цивилизации, а без нее ничего не будет; без Ньютона нет науки, а без нее дальнейшего перелопачивания мира не будет; а без Шекспира невозможно обойтись нашему сознанию, у него свои школы, оно структурирует в своем Бытие-внутри-нас все подряд, и ему потребны сплетни, и поэзия, и размышления о душе людской. С «точки зрения Вселенной» Шекспир -это издержки производства. А с точки зрения поэта движение к Большому Взрыву – это издержки производства, а интересует поэта прежде всего душа и поэзия.
Ну, сравнение: для уничтожения вражеской армии надо столько-то техники, боеприпасов и солдат. А солдатам нужны палатки, кухни и жратва. Плюс подарки к рождеству и письма из дому, иначе они могут снизить боевой дух и проиграть сражение. И вот для победы над врагом почтальон вроде не нужен – но необходим он по всей логике армии как системы.
Шекспир необходим сознанию как системе. Человек не автомат, по приказу Вселенную не переделает. Искусство – необходимая часть его сознательной деятельности.
Что бы человек ни делал – он структурирует Бытие-внутри-нас.
Надличностные ценности
Может показаться удивительным, но похоже на то, что до сих в аксиологии, «подфилософской» науке о ценностях, не было выделено и не существовало самого понятия ценностей личностных и надличностных. Впрочем, эта подробность может интересовать только профессиональных изучателей философии.
Ценность – это то, чего человеку хочется, чем он стремится обладать, чему придает значение, что ему нужно, от чего он получает любого рода удовлетворение, ради чего согласен добровольно трудиться, преодолевать препятствия и терпеть неудобства. Дорожит этим, неравнодушен, имеет в виду, не отмахивается.
Подразделов здесь куча: ценности моральные, социальные, материальные, физиологические, психологические, можно набрать еще. Деньги, слава, власть, здоровье, любовь, покой, уважение; добро, честность, благородство; приключения, познание, творчество. И т.д.
Личностные ценности – это чтобы личности было хорошо. Отношение к ним потребительское. Это человек хочет и делает во имя себя самого. Можно перечислить:
материальные блага;
физические и физиологические;
чувственные (разнообразно);
социальные (карьерные);
престижные;
профессиональные;
эстетические;
творческие;
интеллектуальные,
– можно выделить больше, можно каждый пункт развернуть, но все и так понятно.
Эти ценности (вещи, занятия, качества, достижения) обогащают жизнь, разнообразят ее, украшают, делают полнее и лучше, интереснее. Но. Но. Жизнь дороже них. Ориентация на них – или эгоистична, направлена на себя и для себя, – или вторична, является средством для достижения большей (субъективно) ценности: сколотить миллион и совершить подвиг – чтобы добиться любви и славы.
Личностная ценность находится в подчиненном отношении к жизни индивидуума . Она для жизни, а не жизнь для нее. Во главу угла поставлены счастье и благополучие индивидуальной личности. Ради личностной ценности можно пожертвовать даже многим, но в результате тебе все равно должно стать лучше и благополучнее.
Но есть ценности, которые жизни конкретного индивидуума могут противоречить. Вопрос: что это за ценности, и второй вопрос, более существенный – на фига такие ценности человеку нужны?
(О морали мы сейчас говорить не будем – см. главу «Мораль» в книге «Все о жизни».)
Есть надличностные ценности биологического порядка – видовые, групповые, семейные. Кабан-секач выходит навстречу хищнику, чтобы защитить семью со своим потомством, самцы-шимпанзе бросаются на тигра, если это поможет скрыться стаду с детенышами. Короче – вооруженный самец готов пожертвовать собой в борьбе с врагом, чтобы его семья (род, племя, вид, генофонд) продолжилась. Тут все просто и целесообразно. Жертва собственной личностью ради выживания вида. У человека то же самое. Понятнее всего -мать жертвует собой ради детей. Дети как надличностная ценность.
Но есть ценности куда менее внятные, целесообразность которых так просто не просматривается.
Любовь . Вот две семейные пары, идиллически ладящие. И вот злой рок (измена, охлаждение, катастрофа, война, преступление) их разлучает. Один муж (берем мужчину как более активную сторону) огорчается сильно, переживает, утешается, женится на другой и живет с ней не хуже. Другой сходит с ума, смириться не может, убивает ее, или вешается сам, или то и другое. Или горюет всю жизнь бобылем, предаваясь воспоминаниям. Поведение первого целесообразно, второго – отнюдь. А ведь именно его чувство оказалось сильнее, именно он любил. Пока все было благополучно – разнице в силе чувства не в чем было проявиться. Разница высветилась в экстремальной ситуации.
В первом случае – жизнь главнее любви, любовь в нее входит как хорошая, желаемая, комфортная, важная ценность – составляющая. Во втором -любовь получается главнее жизни, дороже, жизнь подчинена ей. В первом человек любит ради себя, себе во благо, во втором уже как бы и не известно, во имя чего: эта некая абстрактная «любовь» оказывается ценнее его жизни, стоит выше интересов собственно его личности.
И вот в этом втором случае человеку склонны многое прощать. И даже складывать о нем легенды, баллады и мифы. И в некоей табели о рангах ставят его безоговорочно выше первого. Ибо у него есть то, чего у первого нет. Высшая ценность, которая выше жизни. По сравнению с ним – первый недочеловек. Обделили его боги высокой душой.
Любящий готов на все на свете. Уподобляющийся любящему ~ не готов. Чувство не то, стимул не тот – ценность не та. Любящий крупнее, сильнее, значительнее, перевернет горы и пожертвует собой. Может быть слаб, неказист, неумен – но нутром крепок.
Нелюбящий ограничен объемом своей шкуры. Любящий не ограничен ничем, кроме предела всех своих возможностей, и этот предел может отодвигаться любовью удивительно далеко.
Нелюбящий есть не более, чем он сам. Любящий есть более, чем он сам. Он подстегнут и причастен к большему, чем он сам. Да он существо более высокого порядка. Он первосортен по сравнению с второсортным, который не способен так любить.
Его уважают и ему завидуют. Даже если жалеют и посмеиваются. В его жизни больше горя, но и счастья может быть больше. Он являет свое превосходство. Он обладает ценностью большей, чем он сам.
Предательство . Предателей используют, но не уважают – а почему, собственно? Мало того, что он, допустим, принес много пользы – он может быть храбр и силен; и более того – он мог предать своих по убеждению, а не из шкурных интересов. И все равно – клеймо.
Предатель «отстегивается» от своей системы, с которой был связан -присягой, честью, клятвой, кодексом: доверием. Система имела его за часть себя, и он таковой частью являлся.
Человек системы больше себя самого и имеет ценности дороже себя самого со своей единственной жизнью. Предав, он являет: я не таков, я индивидуал, ваших системных ценностей у меня нет. И тут же и тем самым обнаруживается как человек второго сорта.
Предатель не обладает надличностной ценностью – нот у прочих в обеих армиях она есть, а у него нет. Поэтому врага можно ненавидеть, но и уважать – а его нет, и даже самый зачуханный солдатик может коситься на него с презрением.
Отсутствие надличностной ценности умаляет человека.
Надличностная ценность означает обладание большим, чем собственно твоя жизнь.
Если личностная ценность – составляющая жизни, то жизнь -составляющая надличностной ценности.
Жизнь выступает в подчиненном отношении к надличностной ценности. «Нечто» оказывается выше, дороже, ценнее жизни – хотя вернее сказать, что с жизнью оно, конечно, неразрывно, но и жизнь-то воспринимается как данная для того, чтобы сделать, достичь, обладать этим «нечто».
Вариант: вот два юноши жаждут денег и славы и решают стать писателями. Выражаясь бытовым языком, «решают попробовать свои силы в литературе» – но это пошлое выражение применимо только к тому, кто готов Бросить это занятие, если не получается. Не так уж больно и нужно. Можно стать телезвездой, или банкиром, или менеджером.
1 2 3 4 5 6 7 8