Сыщику, которого вы наняли, не удается найти пропавшего человека, после чего, благодаря медитации Отто Рана, вы вступаете в контакт с высшими силами. Все заканчивается, вероятно, тем, что вы выкладываете кругленькую сумму, причем гораздо большую, чем заплатили сыщику, и узнаете то, что и без того уже очевидно: дорогой вам человек пребывает среди ангелов.
Да, ничего не скажешь, подумал я, спектакль разыгран безупречно. Я уже предвкушал, как вышвырну этих двоих из дома. Иногда можно простить человека, который гнет свою линию, но не того, кто наживается на горе и страдании других. Это все равно что стащить у калеки подушку с ножного протеза.
– Петер, – заговорила с осторожностью Хильдегард, – мне кажется, что мы ничего не потеряем, если...
– Нет, думаю, что нет.
– Я рад, что вы так думаете, – сказал Фогельман. – Всегда сомневаешься, стоит ли рекомендовать такую вещь, но думаю, что в этом случае у нас просто нет или почти нет выбора.
– Сколько это будет стоить?
– Речь идет о жизни Эммелин, – перебила меня Хильдегард. – Как ты можешь говорить о деньгах?
– Цена вполне разумная, – поспешил заверить Ран. – Я совершенно убежден, что вы будете довольны. Но давайте поговорим об этом позже. Самое главное – вы увидите того, кто сможет вам помочь. Есть человек, великий и талантливый человек, который обладает огромной психической силой. Вероятно, он сможет вам помочь. Этот человек – последний представитель старинного рода немецких волхвов, у него наследственная память ясновидца, явление совершенно исключительное в наши дни.
– Наверное, он волшебник, – выдохнула Хильдегард.
– Совершенно верно, – подтвердил Фогельман.
– Тогда я устрою вашу встречу, – сказал Ран. – Мне удалось узнать, что он свободен в будущий четверг. Вы сможете прийти к нему вечером?
– Да, сможем.
Ран вытащил записную книжку и начал что-то писать. Закончив, он выдернул лист и протянул мне.
– Вот адрес. Давайте договоримся на восемь часов. Если я вам до этого не позвоню.
Я кивнул.
– Превосходно.
Фогельман встал, собираясь уходить, но Ран наклонился и стал искать что-то в своем портфеле. Он протянул Хильдегард журнал.
– Может быть, вас это тоже заинтересует, – сказал он.
Я проводил их и, вернувшись, обнаружил, что она поглощена чтением журнала. Даже не глядя на обложку, я догадался, что это «Урания» Рейнхарда Ланге. И, еще не обменявшись с Хильдегард ни единым словом, я понял, что она убеждена в искренности Отто Рана.
Глава 20
Вторник, 1 ноября
Бюро регистрации дало справку, что Отто Ран ранее проживал в Михельштадте близ Франкфурта, а теперь сменил адрес: Тиргартенштрассе, 8-а. Западный Берлин, 35.
Однако в полицейском архиве сведения о нем отсутствовали.
Не было о нем сведений и в отделе ВС-2, который занимается лицами, находящимися в розыске. Я как раз собирался уходить, когда начальник этого отдела, штурмбаннфюрер СС Баум, позвал меня в свой кабинет.
– Комиссар, если я правильно вас понял, вы расспрашивали этого офицера о человеке по имени Отто Ран? Из какого вы отдела?
– Из отдела по расследованию убийств. Этот человек мог бы оказать помощь следствию.
– То есть вы не подозреваете его в совершении какого-либо преступления?
Чувствуя, что этот штурмбаннфюрер знает что-то об Отто Ране, я решил не раскрывать карт.
– Ну что вы, конечно нет. Как я уже сказал, он может вывести нас на очень важного свидетеля. А почему вы спрашиваете? Вы знаете кого-нибудь под этим именем?
– Вообще-то знаю, – сказал он. – Даже знаком с ним. Есть некий Отто Ран, служащий в СС.
* * *
Старый отель «Принц-Альбрехт-штрассе» представлял собой ничем не примечательное четырехэтажное здание со стрельчатыми окнами и ложными коринфскими колоннами, с двумя длинными внушительными балконами на втором этаже. Фасад венчали огромные, богато украшенные часы. В нем было семьдесят комнат, что означало, что он никогда не входил в число больших отелей, таких как «Бристоль» или «Адлон»; может быть, поэтому он и перешел теперь во владение СС. «СС-Хаус» – так его теперь называли – располагался рядом со штаб-квартирой Гестапо, в доме 8, и являлся также штаб-квартирой Генриха Гиммлера, рейхсфюрера СС.
В отделе кадров на втором этаже я предъявил документы и объяснил цель своего визита.
– СД поручило мне представить заключение о благонадежности одного члена СС, подходит ли его кандидатура для работы в аппарате генерала Гейдриха.
Дежурный капрал СС напрягся при упоминании имени Гейдриха.
– Чем могу служить? – спросил он с готовностью.
– Я хочу посмотреть личное дело этого человека. Его имя Отто Ран.
Капрал попросил меня подождать, а сам ушел в соседнюю комнату, чтобы найти нужный ящик. Через несколько минут он вернулся с личным делом в руках.
– Вот, пожалуйста, – сказал он. – Боюсь, мне придется попросить вас просмотреть эту папку здесь. Личные дела разрешается выносить из этого кабинета только по распоряжению самого рейхсфюрера.
– Естественно, я знаю об этом, – заявил я холодно. – Мне нужно только взглянуть на него. Это всего лишь формальная проверка.
Я отошел в дальний конец комнаты за кафедру и начал просматривать содержимое папки. Там было кое-что интересное.
«Штурмбаннфюрер СС Отто Ран родился 18 февраля 1904 г. в городе Михельштадт в Оденвальде; изучал филологию в Гейдельбергском университете, закончил его в 1928 г.; вступил в СС в марте 1936 г.; повышение по службе в СС – унтершарфюрер, апрель 1936 г.; назначение на должность в дивизии СС „Мертвая голова“ в Верхней Баварии; концентрационный лагерь Дахау, сентябрь 1937 г.; переведен в Бюро по расовым вопросам и переселению, декабрь 1938 г.; общественный деятель и автор публикаций „Крестовый поход против Грааля“ (1933) и „Слуги Люцифера“ (1937)».
* * *
Далее шло несколько страниц, содержавших сведения о здоровье Отто Рана, и его характеристика, вместе с заключением некого группенфюрера СС Теодора Айке. Он отзывался о Ране как о человеке «добросовестном, но с некоторой долей эксцентричности». Насколько мне было известно, эти слова могли означать все что угодно – от способности к убийству до пристрастия носить длинные волосы. Я положил личное дело капралу на стол и покинул здание. Отто Ран. Чем больше я узнавал о нем, тем меньше считал его просто изощренным мошенником. Это был человек, которого интересовали не только деньги. Человек, которого вполне можно было назвать фанатиком. По пути назад в Штеглиц я проехал мимо дома Рана на Тиргартенштрассе и подумал, что меня не очень бы удивило, если бы я увидел, как из парадной двери вылетает Великая Блудница, сидящая на Звере Багряном, о которых упоминается в Апокалипсисе.
* * *
Уже совсем стемнело, когда мы подъехали к Каспар-Тайс-штрассе, что тянется к югу от Курфюрстендам по самому Грюневальду, тихой улице, застроенной виллами, которым не хватало совсем немного, чтобы выглядеть роскошными. Здесь жили в основном доктора и дантисты. Дом номер 33 стоял рядом с больницей, это был скромный коттедж на углу Паульсборнерштрассе, напротив большого цветочного магазина, где посетители больницы покупали цветы.
Что-то напыщенное проглядывало в странном облике дома, куда пригласил нас Отто Ран. Цоколь и первый этаж из кирпича были выкрашены в коричневый цвет, а второй и третий – в кремовый. Левое крыло дома представляло из себя семиугольную башню, в центре располагалась деревянная лоджия, увенчанная балконом, а в правом крыле над двумя круглыми окнами нависал покрытый мхом деревянный фронтон.
– Надеюсь, ты прихватила с собой зубок чеснока, чтобы отгонять нечистую силу? – обратился я к Хильдегард, припарковывая машину. Я видел, что ей не очень нравится это место, но она упорно молчала, продолжая внушать себе, что все идет как надо.
Мы подошли к кованым железным воротам, украшенным знаками зодиака, и я с удивлением заметил двух эсэсовцев, куривших под одной из множества елей, росших перед домом. Интересно, как они здесь оказались? Однако в следующее мгновение у меня возник вопрос посерьезнее: что делают здесь не только эти эсэсовцы, но и сотрудники партийного аппарата, чьи машины стояли у тротуара?
* * *
Дверь открыл Отто Ран. Он с сочувственной миной приветствовал нас и проводил в гардероб, где помог нам снять пальто.
– Прежде чем мы войдем, – сказал он, – я должен объяснить, что на сеансе будут присутствовать еще несколько человек. Благодаря своему дару ясновидения господин Вайсторстал в Германии легендой. Думаю, я уже говорил вам, что многие лидеры партии с пониманием относятся к деятельности господина Вайстора – кстати, это его дом, – так что кроме господина Фогельмана и меня сегодня здесь будет еще один гость, вероятно, известный вам.
У Хильдегард чуть не отвалилась челюсть.
– Неужели сам фюрер? – спросила она.
– Нет, не он. Но кое-кто, очень близкий к нему. Он попросил, чтобы к нему относились так же, как и ко всем остальным, что поможет создать атмосферу, благоприятствующую установлению контакта. Поэтому я вас и предупреждаю, чтобы вы не слишком удивлялись, так как человек, которого я имею в виду, – это рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Вы, несомненно, видели на улице его охрану и, наверное, задали себе вопрос, почему здесь люди из СС. Рейсхфюрер оказывает нам покровительство в нашей работе и посетил уже много сеансов.
Выйдя из гардероба, мы прошли через звуконепроницаемую дверь, обитую зеленой кожей, и очутились в большой, просто обставленной комнате в форме буквы "Г". В одном ее конце на толстом зеленом ковре стоял круглый стол, а в другом, около дивана с двумя креслами, расположилась группа людей, человек десять, не больше. Стены там, где их не закрывали панели из светлого дуба, были окрашены в белый цвет, зеленые занавеси опущены. В облике этой комнаты чувствовалось что-то типично немецкое, другими словами, теплоты и дружелюбия в ней было не больше, чем у швейцарского армейского ножа.
Ран принес нам выпить и представил Хильдегард и меня гостям. Я сразу же заметил рыжеволосую голову Фогельмана, кивнул ему и стал искать глазами Гиммлера. Поскольку все гости были в штатском, трудно было узнать рейхсфюрера СС в человеке, одетом в темный двубортный костюм. Он оказался выше, чем я ожидал, и моложе – на вид ему не больше тридцати семи – тридцати восьми. Он производил впечатление человека с мягкими манерами, и, если не считать огромных золотых часов «Ролекс», его можно было бы скорее принять за директора школы, чем за главу германской секретной полиции. И что же в этих швейцарских часах так привлекает людей, обладающих властью? Но и для этого человека во власти какие-то там ручные часы оказались все-таки менее привлекательными, чем Хильдегард Штайнингер, и скоро они оба оживленно беседовали.
– Господин Вайстор сейчас выйдет, – объяснил Ран. – Прежде чем соприкоснуться с миром духов, он обычно предается медитации в тишине. Позвольте мне представить вас Рейнхарду Ланге. Он владелец того журнала, который я оставил вашей жене.
– Да, помню, «Урания».
Так вот он какой! Низенький, пухленький, с ямочкой на двойном подбородке, нижняя губа обиженно выпячена; всем своим видом он, казалось, просил, чтобы его либо шлепнули, либо поцеловали. У него были довольно большие залысины, но в ушах проглядывало что-то детское. Бровей почти нет, глаза полузакрыты, даже прищурены, все это признаки человека слабого и капризного, таким, наверное, был император Нерон. Возможно, он не был ни тем, ни другим, но сильный запах одеколона, исходивший от него, самодовольный вид и слегка театральная манера речи только подтверждали мое первое впечатление. Моя работа научила меня быстро и точно схватывать характер, и мне хватило пятиминутного разговора с Ланге, чтобы убедиться, что я прав. Этот человек – всего лишь жалкий, бездарный гомик.
Я извинился и вышел в туалет, который, как я заметил, располагался за гардеробом. Я уже решил, что после сеанса вернусь в дом Вайстора и посмотрю, нет ли чего-нибудь интересненького и в других комнатах. Поскольку в доме, по-видимому, не было собаки, нужно только позаботиться о том, чтобы суметь проникнуть в него. Я запер за собой дверь и стал вытаскивать защелку окна. Она подавалась с трудом, и мне удалось открыть ее только тогда, когда кто-то уже стучал в дверь. Это был Ран.
– Господин Штайнингер? Вы здесь?
– Одну минуточку.
– Мы вот-вот начнем.
– Уже иду, – сказал я. Приоткрыв окно сантиметра на два, я спустил воду и вернулся к остальным гостям.
В комнате появился еще один человек – должно быть, сам Вайстор. На вид около шестидесяти пяти лет, одет в костюм-тройку из светло-коричневой фланели, в руках он держал тросточку с набалдашником из слоновой кости, украшенным причудливой резьбой. На пальце кольцо с такими же узорами. Внешне он напоминал постаревшего Гиммлера: маленькие усики, щеки, как у хомяка, вялый рот и скошенный подбородок; но он был крупнее, и если рейхсфюрер напоминал близорукую крысу, то в Вайсторе было что-то от бобра. Это впечатление усиливалось большой щелью между двумя его передними зубами.
– Вы, должно быть, господин Штайнингер, – сказал он, пожимая мне руку. – Разрешите представиться, я – Карл Мария Вайстор. Я рад, что уже имел удовольствие познакомиться с вашей очаровательной супругой.
Он говорил очень официально, с венским акцентом.
– По крайней мере, в данном случае вам очень повезло. Будем надеяться, что я смогу помочь вам прежде, чем закончится вечер. Отто рассказал мне о вашей пропавшей дочери Эммелин и что ни полиция, ни наш дорогой друг Рольф Фогельман не смогли ее найти. Как я уже сказал вашей супруге, я уверен, что духи наших далеких германских предков не покинут нас и расскажут нам о том, что с ней случилось, как раньше они рассказывали нам о других вещах.
Он повернулся и указал на стол.
– Начнем? Господин Штайнингер, вы и ваша жена сядете по обе стороны от меня. Все возьмутся за руки. Это увеличит силу нашего сознания. Господин Штайнингер, старайтесь не отпускать руки, что бы вы ни услышали и ни увидели, поскольку это может привести к разрыву контакта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37