roca сантехника официальный сайт
— Мэгги решила поиздеваться. — В жизни таких дурацких не видела.
Майклу было нечего возразить — родители покупали ему непритязательные вещи у «Братьев Брукс».
— Что прикажете носить, мисс Глория Вандербильт? — парировал он слегка обиженно. — Розовые кроссовки?
— Ну да, розовые кроссовки, — развеселилась Мэгги, — на худой конец салатовые. А ты напялил башмаки для похорон, Сморчок.
В тени дубов и вязов, доходивших до крыши административного корпуса, близ спортивного зала, откуда доносился стук мячей, стоял голубой фургон. Туда и привел ребят мистер Сонеджи.
— Ну, друзья, прыгайте назад, — скомандовал учитель, открывая им дверцу и снимая очки, постоянно сползавшие с носа.
— Мы едем домой? — поинтересовался Майкл.
— Простите, сэр, что «мерседес» не подан, — шутливо раскланялся учитель. — Мы будем действовать по инструкции, полученной мной по телефону от мистера Чакли.
— Мистера Джолли Чолли Чакли, — уточнил Майкл, называя прозвище, придуманное им для секретного агента.
Садясь в машину, Сонеджи резко захлопнул дверцу:
— Секундочку, ребятки.
Он зарылся в какие-то коробки, сваленные на переднем сиденье в беспорядке, не свойственном педантичному учителю математики. Через минуту он обернулся, и дети застыли от ужаса: Сонеджи был в безобразном противогазе из черной резины и держал в руках что-то вроде миниатюрного огнетушителя.
— Мистер Сонеджи! Мистер Сонеджи? — От волнения голос Мэгги сделался визгливым. Она в ужасе закрыла лицо руками. — Перестаньте! Прекратите пугать нас!
Учитель направил предмет прямо в лица детей.
— Что это вы делаете? — воскликнул Майкл, не успевший толком испугаться.
— Получай, гениальный ребенок. Ты мне надоел.
Он выпустил из баллончика сильную струю хлороформа. Вокруг детей, распластанных на заднем сиденье, расплылось целое газовое облако.
— Отлично, — тихо пробормотал мистер Сонеджи. — А теперь вперед. И никто ничего не узнает.
В этом и состояла вся прелесть: никто никогда ничего не узнает.
Сонеджи завел двигатель и тронулся, напевая «Волшебный автобус». У него было прекрасное настроение. Помимо всего прочего, он намеревался стать первым в истории Америки профессиональным похитителем детей.
Глава 5
Очередной срочный звонок в дом Сандерсов раздался в четверть одиннадцатого. У меня не было никакого желания с кем-либо беседовать — только что я провел минут десять наедине с журналистами, которые в преддверии новых сенсаций стали моими закадычными друзьями. Вообще в последнее время я сделался любимчиком прессы: обо мне написали даже в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Вновь и вновь я говорил о зверских убийствах черного населения в округе Колумбия. В прошлом году из пятисот убитых в столице только восемнадцать жертв были белыми. Два-три репортера отметили сей факт. Уже прогресс.
Звонил Рахим Пауэлл, молодой проворный детектив из специального отдела. Разговаривая, я рассеянно поглаживал мячик, видимо, принадлежавший Мустафе, испытывая волнующие чувства от этих прикосновений. Ну кому понадобилось убить чудесного малыша? Не могу понять. Пока не могу.
— Сэр, это Джиф беспокоится, — говорил в трубку Рахим.
— Кросс у телефона. — Голова все еще шла кругом. От трубки пахнуло дешевыми духами, наверное, ими пользовались Пу или Сьюзетт. Хорошо бы поскорее со всем покончить.
— Говорит шеф полиции Питтмен. Как продвигается дело?
— Убита вторая семья за неделю. Мать, дочь, маленький мальчик. Полагаю, убийца тот же, что и прошлый раз. В доме отключено электричество — видимо, любит работать в темноте.
Я кратко обрисовал некоторые детали. Все равно раскручивать это дело предстоит мне одному: убийство в Саут-Исте ни для кого не представляет интереса.
После моего доклада воцарилось краткое неловкое молчание. Со своего места я видел рождественскую елку Сандерсов, притулившуюся в гостиной. Ее тщательно разукрасили блестящей мишурой, дешевыми шарами, бусами и попкорном. На верхушке красовался самодельный ангел из фольги.
— Я слышал, что жертвы — маклер и две проститутки, — сообщил Джиф.
— Неправда, это обычная бедная семья. У них стоит рождественская елка.
— Алекс, кончай пороть чушь. Только не сегодня.
Он хотел взбесить меня и добился этого.
— Вы правы. Одна из жертв — трехлетний малыш в пижамке. Видно, это он приторговывал. Я проверю.
Мне не следовало этого говорить. Вообще много чего не следовало делать, но в последнее время я был на пределе. Точнее, в последние три года.
— Вы с Джоном Сэмпсоном срочно направляетесь в Вашингтонскую частную школу, — заявил Питтмен. — Черт знает что кругом. Я говорю серьезно.
— И я говорю серьезно. — Я изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать на него. — Это почерк опасного рецидивиста. Жуткое зрелище. Люди плачут прямо на улице. И это накануне Рождества!
Тем не менее, шеф приказал нам ехать в джорджтаунскую школу, повторяя, что кругом черт знает что. Прежде чем туда отправиться, я связался с нашим отделом, где имеют дело с рецидивистами, и с более высокой инстанцией — Федеральным бюро расследований. У них есть компьютерные данные на всех убийц-рецидивистов, включающие психологические характеристики, описание почерка преступлений, характерные детали, в том числе данные, никогда не публиковавшиеся в печати. Мне нужен возраст, пол, физические особенности…
Мне сунули отчет об осмотре места преступления. Как обычно, я поставил крестик — †, свою обычную подпись.
Cross.
Я — крутой паренек из крутого района. Вот так.
Глава 6
В стенах закрытой частной школы мы с Сэмпсоном почувствовали себя малость не в своей тарелке — все разительно отличалось от школ Саут-Иста и их обитателей. Кроме нас, в вестибюле находилось всего несколько чернокожих из обслуги, и, хотя я слыхал, что здесь учатся дети африканских дипломатов, мне что-то ни один на глаза не попался. Мы пробрались сквозь толпу растерянных учителей, родителей, полицейских и детей. Некоторые в открытую рыдали на лужайке перед школой.
Среди бела дня похитили мальчика и девочку, да не откуда-нибудь, а из одной из самых престижных школ в Вашингтоне. Для всех присутствующих это сильнейшее потрясение. «Делай свою работу, не давай воли эмоциям», — уговаривал я себя. И мы приступили к работе, с трудом сдерживая возмущение. Передо мной маячили печальные глазенки убитого Мустафы Сандерса.
Нас вызвали в кабинет директора, где уже восседал шеф полиции Питтмен.
— Успокойся, повоюем с тобой в другой раз, — приветствовал он меня.
На службу Джордж Питтмен всегда надевает серый или синий деловой костюм, а еще он обожает полосатые рубашки и полосатые же серо-голубые галстуки, а ботинки у него исключительно от «Джонсона энд Мэрфи». Гладко зачесанные седые волосы плотно облегают абсолютно круглую голову. У него масса прозвищ: Джиф, Босс Боссов, Дуче, Питте, Джорджи Порджи и проч. Наши с шефом трения начались после статьи обо мне в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Там всячески подчеркивалось, что, мол, как же так — доктор психологии, а расследует особо тяжкие преступления в самых непрестижных районах округа Колумбия. Я объяснил репортеру все наипростейшим образом:
— Мне нравится жить там, где живу, и никто не заставит меня уехать из собственного дома.
Более всего шефа (и еще кое-кого в нашем учреждении) взбесил заголовок статьи. Молодой журналист интервьюировал бабулю Нана, которая в свое время преподавала английский и литературу, так что говорить умела. Она долго разглагольствовала насчет того, что, мол, чернокожие — консервативный народ, в связи с чем именно они-то и есть хранители славных традиций, религии, моральных норм и общей культуры старого доброго Юга. Она пояснила журналисту, что по духу я — не кто иной, как истинный южанин, родом из Северной Каролины. Еще она долго удивлялась, почему в репортажах, фильмах и книгах в качестве сыщиков предстают какие-то полупомешанные дремучие личности.
В результате на первой странице «Приложения» под моей глубокомысленной физиономией красовался заголовок: «Последний джентльмен Юга». Честно говоря, среди сотрудников нашего отдела статья вызвала раздражение. Особенно оскорбился Питтмен. Точно не знаю, но почти уверен, что статью заказали по наущению мэра.
Я открыл было рот, но Питтмен поднял правую руку.
— Тихо, Кросс, слушайте меня. — Он подошел к нам вплотную. — Здесь похитили двоих детей. Очень серьезное преступление…
— Очень, очень скверно, — встрял я немедленно. — К несчастью, где-то в окрестностях Кондон-Террас и Лэнгли бродит опасный рецидивист. Шестеро убиты. Мы с Сэмпсоном ведем расследование. Только мы с Сэмпсоном. Вдвоем.
— Я в курсе дел в Кондоне и Лэнгли, — скривился шеф, — приняты срочные меры, держим ситуацию под контролем.
— У двух чернокожих женщин отрезаны груди и насильно сбриты лобковые волосы. Убит трехлетний малыш. Слыхали об этом? — незаметно для себя я сорвался на крик.
Сэмпсон лишь укоризненно качал головой. Группа учителей, находившихся в кабинете, застыла с выражением ужаса на лицах. Питтмен жестом пригласил нас в отдельную комнатушку при кабинете, но я лишь мотнул головой. Мне нужны свидетели.
— Мне известно, о чем вы думаете. Кросс, — прошипел шеф вполголоса, подойдя ко мне вплотную и дохнув прямо в лицо табачным перегаром. — Думаете, я хочу от вас избавиться, но это не так. Вы отличный полицейский и справедливый, честный человек.
— Нет, я думаю совершенно о другом. Вот о чем: убито шестеро чернокожих. Маньяк-убийца — на свободе, наслаждается содеянным и планирует новое дело. А тут — похищена парочка белых ребятишек. Это ужасно, но я обязан быть там, а не здесь! Там мое место! То, самое поганое дело я должен раскрыть.
Питтмен с багровым лицом ткнул в меня указательным пальцем и тоже заорал:
— Здесь я решаю, где и чем тебе заниматься! Только я! — Он взял себя в руки. — У вас есть опыт переговоров о возврате заложников, к тому же вы психолог. У нас найдется кого послать в Лэнгли и Кондон. А здесь на вашей кандидатуре настаивает мэр Монро.
Ax вот в чем дело. Все прояснилось — мэру нужен только я.
— А Сэмпсон? Пусть хотя бы он займется теми убийствами, — обернулся я к шефу.
— Вы оба будете расследовать похищение детей. Претензии к мэру. Это все. — Питтмен развернулся и быстро вышел.
Итак, не спрашивая согласия, нас запросто перебросили на дело о похищении Данн и Голдберга. Нам это совсем не нравилось.
— Может, просто-напросто взять и вернуться в дом Сандерсов? — предложил я.
— Точно, едва ли нас тут хватятся.
Глава 7
На территорию Вашингтонской частной школы въехал сверкающий черный мотоцикл «БМВ К-1». Мотоциклист предъявил охраннику у низеньких ворот документы и рванул по узкой аллее к школьным строениям. Пробило одиннадцать.
У административного корпуса мотоцикл резко притормозил, почти не разбрызгав по сторонам гравий, и пристроился рядом с длинным «мерседесом» жемчужного цвета. Джеззи Фланаган стянула черный шлем, и по плечам рассыпались длинные белокурые волосы. С виду ей никак нельзя было дать и тридцати, но на самом деле этим летом ей стукнуло тридцать два, что могло означать конец ее карьеры. Джеззи примчалась сюда из коттеджа на озере, где проводила отпуск, взятый впервые за два с половиной года, потому и одета была не по уставу. Впрочем, ее не портили полинявшие черные джинсы с гетрами и тяжелые ношеные башмаки, из-под кожаной мотоциклетной куртки виднелась мужская рубашка в черно-красную клетку. Она моментально осадила пару подскочивших дежурных полицейских:
— Порядок, офицеры. Вот мое удостоверение.
Заглянув в документ, копы вытянулись по струнке:
— Извините, мисс Фланаган. Пожалуйста, вон боковая дверь за оградой.
— Ничего, я знаю, что выгляжу не совсем подходяще — я ведь в отпуске и сюда приехала на мотоцикле.
Джеззи пересекла лужайку, тронутую легким инеем, и скрылась в административном корпусе. Полицейские как загипнотизированные смотрели ей вслед. Зимний ветер развевал длинные пряди золотистых волос. Женщина была необыкновенно хороша, невзирая на старые джинсы и грубые башмаки, к тому же она занимала весьма серьезную должность: из удостоверения дежурные узнали, что перед ними — офицер Секретной службы.
Пока Джеззи двигалась в толпе по коридору, кое-кто пытался ущипнуть ее. Впрочем, ей не привыкать к тому, что все мужчины округа Колумбия норовят оторвать от нее кусочек. Вдруг кто-то взял ее за руку. Это оказался Виктор Шмидт: некогда, в самом начале ее карьеры, они работали вместе. Сейчас Виктор охранял одного из учеников. Это был лысый, низкорослый, не в меру самоуверенный человек. Он всегда донимал ее требованиями о переводе в более престижное место, например, в охрану дипломатического корпуса.
— Ну, как делишки, Джеззи? — поинтересовался он вполголоса.
Виктор всегда отличался редкостной бестактностью, и это окончательно взбесило Джеззи. Она взорвалась. Позже она сообразила, что в тот момент она уже была на грани срыва, а бедняга Шмидт просто стал благовидным предлогом для вспышки. Дело было не в нем, а в жутких событиях того утра.
— Вик, ты вообще слыхал о том, что утром похитили двоих детей? — неожиданно для себя самой завопила Джеззи. — Похитили сына министра финансов и дочку Кэтрин Роуз? Да-да, актрисы Кэтрин Роуз Данн! И ты еще смеешь спрашивать? Да у меня внутри все кипит!
— Джеззи, да я просто хотел поздороваться. Я просто имел в виду «привет, Джеззи». Я же знаю, что произошло, — неловко оправдывался ошеломленный ее реакцией Виктор.
Но Джеззи уже отошла от перепуганного Шмидта, чтобы еще чего-нибудь не наговорить. Она была просто вне себя. Наконец в толпе мелькнули знакомые лица. Вот кто ей нужен! Чарли Чакли и Майк Дивайн, агенты, которых она самолично приставила к Майклу Голдбергу и Мэгги Роуз Данн, с тех пор как дети стали ходить в школу вместе.
— Как это могло случиться? — заорала она на агентов. Школьный гомон вдруг стих — все обернулись к Джеззи. Выдерживая паузу, Джеззи грозно воззрилась на растерянных агентов.
1 2 3 4 5 6
Майклу было нечего возразить — родители покупали ему непритязательные вещи у «Братьев Брукс».
— Что прикажете носить, мисс Глория Вандербильт? — парировал он слегка обиженно. — Розовые кроссовки?
— Ну да, розовые кроссовки, — развеселилась Мэгги, — на худой конец салатовые. А ты напялил башмаки для похорон, Сморчок.
В тени дубов и вязов, доходивших до крыши административного корпуса, близ спортивного зала, откуда доносился стук мячей, стоял голубой фургон. Туда и привел ребят мистер Сонеджи.
— Ну, друзья, прыгайте назад, — скомандовал учитель, открывая им дверцу и снимая очки, постоянно сползавшие с носа.
— Мы едем домой? — поинтересовался Майкл.
— Простите, сэр, что «мерседес» не подан, — шутливо раскланялся учитель. — Мы будем действовать по инструкции, полученной мной по телефону от мистера Чакли.
— Мистера Джолли Чолли Чакли, — уточнил Майкл, называя прозвище, придуманное им для секретного агента.
Садясь в машину, Сонеджи резко захлопнул дверцу:
— Секундочку, ребятки.
Он зарылся в какие-то коробки, сваленные на переднем сиденье в беспорядке, не свойственном педантичному учителю математики. Через минуту он обернулся, и дети застыли от ужаса: Сонеджи был в безобразном противогазе из черной резины и держал в руках что-то вроде миниатюрного огнетушителя.
— Мистер Сонеджи! Мистер Сонеджи? — От волнения голос Мэгги сделался визгливым. Она в ужасе закрыла лицо руками. — Перестаньте! Прекратите пугать нас!
Учитель направил предмет прямо в лица детей.
— Что это вы делаете? — воскликнул Майкл, не успевший толком испугаться.
— Получай, гениальный ребенок. Ты мне надоел.
Он выпустил из баллончика сильную струю хлороформа. Вокруг детей, распластанных на заднем сиденье, расплылось целое газовое облако.
— Отлично, — тихо пробормотал мистер Сонеджи. — А теперь вперед. И никто ничего не узнает.
В этом и состояла вся прелесть: никто никогда ничего не узнает.
Сонеджи завел двигатель и тронулся, напевая «Волшебный автобус». У него было прекрасное настроение. Помимо всего прочего, он намеревался стать первым в истории Америки профессиональным похитителем детей.
Глава 5
Очередной срочный звонок в дом Сандерсов раздался в четверть одиннадцатого. У меня не было никакого желания с кем-либо беседовать — только что я провел минут десять наедине с журналистами, которые в преддверии новых сенсаций стали моими закадычными друзьями. Вообще в последнее время я сделался любимчиком прессы: обо мне написали даже в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Вновь и вновь я говорил о зверских убийствах черного населения в округе Колумбия. В прошлом году из пятисот убитых в столице только восемнадцать жертв были белыми. Два-три репортера отметили сей факт. Уже прогресс.
Звонил Рахим Пауэлл, молодой проворный детектив из специального отдела. Разговаривая, я рассеянно поглаживал мячик, видимо, принадлежавший Мустафе, испытывая волнующие чувства от этих прикосновений. Ну кому понадобилось убить чудесного малыша? Не могу понять. Пока не могу.
— Сэр, это Джиф беспокоится, — говорил в трубку Рахим.
— Кросс у телефона. — Голова все еще шла кругом. От трубки пахнуло дешевыми духами, наверное, ими пользовались Пу или Сьюзетт. Хорошо бы поскорее со всем покончить.
— Говорит шеф полиции Питтмен. Как продвигается дело?
— Убита вторая семья за неделю. Мать, дочь, маленький мальчик. Полагаю, убийца тот же, что и прошлый раз. В доме отключено электричество — видимо, любит работать в темноте.
Я кратко обрисовал некоторые детали. Все равно раскручивать это дело предстоит мне одному: убийство в Саут-Исте ни для кого не представляет интереса.
После моего доклада воцарилось краткое неловкое молчание. Со своего места я видел рождественскую елку Сандерсов, притулившуюся в гостиной. Ее тщательно разукрасили блестящей мишурой, дешевыми шарами, бусами и попкорном. На верхушке красовался самодельный ангел из фольги.
— Я слышал, что жертвы — маклер и две проститутки, — сообщил Джиф.
— Неправда, это обычная бедная семья. У них стоит рождественская елка.
— Алекс, кончай пороть чушь. Только не сегодня.
Он хотел взбесить меня и добился этого.
— Вы правы. Одна из жертв — трехлетний малыш в пижамке. Видно, это он приторговывал. Я проверю.
Мне не следовало этого говорить. Вообще много чего не следовало делать, но в последнее время я был на пределе. Точнее, в последние три года.
— Вы с Джоном Сэмпсоном срочно направляетесь в Вашингтонскую частную школу, — заявил Питтмен. — Черт знает что кругом. Я говорю серьезно.
— И я говорю серьезно. — Я изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать на него. — Это почерк опасного рецидивиста. Жуткое зрелище. Люди плачут прямо на улице. И это накануне Рождества!
Тем не менее, шеф приказал нам ехать в джорджтаунскую школу, повторяя, что кругом черт знает что. Прежде чем туда отправиться, я связался с нашим отделом, где имеют дело с рецидивистами, и с более высокой инстанцией — Федеральным бюро расследований. У них есть компьютерные данные на всех убийц-рецидивистов, включающие психологические характеристики, описание почерка преступлений, характерные детали, в том числе данные, никогда не публиковавшиеся в печати. Мне нужен возраст, пол, физические особенности…
Мне сунули отчет об осмотре места преступления. Как обычно, я поставил крестик — †, свою обычную подпись.
Cross.
Я — крутой паренек из крутого района. Вот так.
Глава 6
В стенах закрытой частной школы мы с Сэмпсоном почувствовали себя малость не в своей тарелке — все разительно отличалось от школ Саут-Иста и их обитателей. Кроме нас, в вестибюле находилось всего несколько чернокожих из обслуги, и, хотя я слыхал, что здесь учатся дети африканских дипломатов, мне что-то ни один на глаза не попался. Мы пробрались сквозь толпу растерянных учителей, родителей, полицейских и детей. Некоторые в открытую рыдали на лужайке перед школой.
Среди бела дня похитили мальчика и девочку, да не откуда-нибудь, а из одной из самых престижных школ в Вашингтоне. Для всех присутствующих это сильнейшее потрясение. «Делай свою работу, не давай воли эмоциям», — уговаривал я себя. И мы приступили к работе, с трудом сдерживая возмущение. Передо мной маячили печальные глазенки убитого Мустафы Сандерса.
Нас вызвали в кабинет директора, где уже восседал шеф полиции Питтмен.
— Успокойся, повоюем с тобой в другой раз, — приветствовал он меня.
На службу Джордж Питтмен всегда надевает серый или синий деловой костюм, а еще он обожает полосатые рубашки и полосатые же серо-голубые галстуки, а ботинки у него исключительно от «Джонсона энд Мэрфи». Гладко зачесанные седые волосы плотно облегают абсолютно круглую голову. У него масса прозвищ: Джиф, Босс Боссов, Дуче, Питте, Джорджи Порджи и проч. Наши с шефом трения начались после статьи обо мне в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Там всячески подчеркивалось, что, мол, как же так — доктор психологии, а расследует особо тяжкие преступления в самых непрестижных районах округа Колумбия. Я объяснил репортеру все наипростейшим образом:
— Мне нравится жить там, где живу, и никто не заставит меня уехать из собственного дома.
Более всего шефа (и еще кое-кого в нашем учреждении) взбесил заголовок статьи. Молодой журналист интервьюировал бабулю Нана, которая в свое время преподавала английский и литературу, так что говорить умела. Она долго разглагольствовала насчет того, что, мол, чернокожие — консервативный народ, в связи с чем именно они-то и есть хранители славных традиций, религии, моральных норм и общей культуры старого доброго Юга. Она пояснила журналисту, что по духу я — не кто иной, как истинный южанин, родом из Северной Каролины. Еще она долго удивлялась, почему в репортажах, фильмах и книгах в качестве сыщиков предстают какие-то полупомешанные дремучие личности.
В результате на первой странице «Приложения» под моей глубокомысленной физиономией красовался заголовок: «Последний джентльмен Юга». Честно говоря, среди сотрудников нашего отдела статья вызвала раздражение. Особенно оскорбился Питтмен. Точно не знаю, но почти уверен, что статью заказали по наущению мэра.
Я открыл было рот, но Питтмен поднял правую руку.
— Тихо, Кросс, слушайте меня. — Он подошел к нам вплотную. — Здесь похитили двоих детей. Очень серьезное преступление…
— Очень, очень скверно, — встрял я немедленно. — К несчастью, где-то в окрестностях Кондон-Террас и Лэнгли бродит опасный рецидивист. Шестеро убиты. Мы с Сэмпсоном ведем расследование. Только мы с Сэмпсоном. Вдвоем.
— Я в курсе дел в Кондоне и Лэнгли, — скривился шеф, — приняты срочные меры, держим ситуацию под контролем.
— У двух чернокожих женщин отрезаны груди и насильно сбриты лобковые волосы. Убит трехлетний малыш. Слыхали об этом? — незаметно для себя я сорвался на крик.
Сэмпсон лишь укоризненно качал головой. Группа учителей, находившихся в кабинете, застыла с выражением ужаса на лицах. Питтмен жестом пригласил нас в отдельную комнатушку при кабинете, но я лишь мотнул головой. Мне нужны свидетели.
— Мне известно, о чем вы думаете. Кросс, — прошипел шеф вполголоса, подойдя ко мне вплотную и дохнув прямо в лицо табачным перегаром. — Думаете, я хочу от вас избавиться, но это не так. Вы отличный полицейский и справедливый, честный человек.
— Нет, я думаю совершенно о другом. Вот о чем: убито шестеро чернокожих. Маньяк-убийца — на свободе, наслаждается содеянным и планирует новое дело. А тут — похищена парочка белых ребятишек. Это ужасно, но я обязан быть там, а не здесь! Там мое место! То, самое поганое дело я должен раскрыть.
Питтмен с багровым лицом ткнул в меня указательным пальцем и тоже заорал:
— Здесь я решаю, где и чем тебе заниматься! Только я! — Он взял себя в руки. — У вас есть опыт переговоров о возврате заложников, к тому же вы психолог. У нас найдется кого послать в Лэнгли и Кондон. А здесь на вашей кандидатуре настаивает мэр Монро.
Ax вот в чем дело. Все прояснилось — мэру нужен только я.
— А Сэмпсон? Пусть хотя бы он займется теми убийствами, — обернулся я к шефу.
— Вы оба будете расследовать похищение детей. Претензии к мэру. Это все. — Питтмен развернулся и быстро вышел.
Итак, не спрашивая согласия, нас запросто перебросили на дело о похищении Данн и Голдберга. Нам это совсем не нравилось.
— Может, просто-напросто взять и вернуться в дом Сандерсов? — предложил я.
— Точно, едва ли нас тут хватятся.
Глава 7
На территорию Вашингтонской частной школы въехал сверкающий черный мотоцикл «БМВ К-1». Мотоциклист предъявил охраннику у низеньких ворот документы и рванул по узкой аллее к школьным строениям. Пробило одиннадцать.
У административного корпуса мотоцикл резко притормозил, почти не разбрызгав по сторонам гравий, и пристроился рядом с длинным «мерседесом» жемчужного цвета. Джеззи Фланаган стянула черный шлем, и по плечам рассыпались длинные белокурые волосы. С виду ей никак нельзя было дать и тридцати, но на самом деле этим летом ей стукнуло тридцать два, что могло означать конец ее карьеры. Джеззи примчалась сюда из коттеджа на озере, где проводила отпуск, взятый впервые за два с половиной года, потому и одета была не по уставу. Впрочем, ее не портили полинявшие черные джинсы с гетрами и тяжелые ношеные башмаки, из-под кожаной мотоциклетной куртки виднелась мужская рубашка в черно-красную клетку. Она моментально осадила пару подскочивших дежурных полицейских:
— Порядок, офицеры. Вот мое удостоверение.
Заглянув в документ, копы вытянулись по струнке:
— Извините, мисс Фланаган. Пожалуйста, вон боковая дверь за оградой.
— Ничего, я знаю, что выгляжу не совсем подходяще — я ведь в отпуске и сюда приехала на мотоцикле.
Джеззи пересекла лужайку, тронутую легким инеем, и скрылась в административном корпусе. Полицейские как загипнотизированные смотрели ей вслед. Зимний ветер развевал длинные пряди золотистых волос. Женщина была необыкновенно хороша, невзирая на старые джинсы и грубые башмаки, к тому же она занимала весьма серьезную должность: из удостоверения дежурные узнали, что перед ними — офицер Секретной службы.
Пока Джеззи двигалась в толпе по коридору, кое-кто пытался ущипнуть ее. Впрочем, ей не привыкать к тому, что все мужчины округа Колумбия норовят оторвать от нее кусочек. Вдруг кто-то взял ее за руку. Это оказался Виктор Шмидт: некогда, в самом начале ее карьеры, они работали вместе. Сейчас Виктор охранял одного из учеников. Это был лысый, низкорослый, не в меру самоуверенный человек. Он всегда донимал ее требованиями о переводе в более престижное место, например, в охрану дипломатического корпуса.
— Ну, как делишки, Джеззи? — поинтересовался он вполголоса.
Виктор всегда отличался редкостной бестактностью, и это окончательно взбесило Джеззи. Она взорвалась. Позже она сообразила, что в тот момент она уже была на грани срыва, а бедняга Шмидт просто стал благовидным предлогом для вспышки. Дело было не в нем, а в жутких событиях того утра.
— Вик, ты вообще слыхал о том, что утром похитили двоих детей? — неожиданно для себя самой завопила Джеззи. — Похитили сына министра финансов и дочку Кэтрин Роуз? Да-да, актрисы Кэтрин Роуз Данн! И ты еще смеешь спрашивать? Да у меня внутри все кипит!
— Джеззи, да я просто хотел поздороваться. Я просто имел в виду «привет, Джеззи». Я же знаю, что произошло, — неловко оправдывался ошеломленный ее реакцией Виктор.
Но Джеззи уже отошла от перепуганного Шмидта, чтобы еще чего-нибудь не наговорить. Она была просто вне себя. Наконец в толпе мелькнули знакомые лица. Вот кто ей нужен! Чарли Чакли и Майк Дивайн, агенты, которых она самолично приставила к Майклу Голдбергу и Мэгги Роуз Данн, с тех пор как дети стали ходить в школу вместе.
— Как это могло случиться? — заорала она на агентов. Школьный гомон вдруг стих — все обернулись к Джеззи. Выдерживая паузу, Джеззи грозно воззрилась на растерянных агентов.
1 2 3 4 5 6