— С нашей системой прослушки мы должны были выследить звонок мгновенно. Но этого по какой-то причине до сих пор не происходит.
— По какой, черт возьми? — спросил Сэмпсон, придвигаясь к агентам.
— Не знаю. Координаты его местонахождения постоянно меняются. Возможно, он едет в машине и звонит с сотового. Определить положение мобильного телефона сложнее, чем обычного.
Мы съехали с Ди-стрит и направились к туннелю на Третьей улице. Откуда же звонит Дирижер?
— Все в порядке, Алекс? По-моему, ты на что-то отвлекаешься, — проговорил он.
— Нет, не отвлекаюсь, приятель. Я слушаю тебя, наслаждаюсь нашей утренней беседой.
— Ума не приложу, почему все настолько сложно? — отчаянно произнес агент.
Потому что он — Дирижер! — чуть не выкрикнул я.
Справа показался Конференц-центр. Фургон ехал по городским улицам со скоростью шестьдесят — семьдесят миль в час.
Мы миновали отель «Ренессанс». Откуда, черт возьми, звонит Дирижер?
— По-моему, он попался. Мы где-то совсем рядом, — взволнованно прошептал один из молодых агентов.
Фургон затормозил, и внутри воцарился хаос. Мы с Сэмпсоном достали оружие. Дирижер попался. Я не мог поверить, что мы нашли его.
Неожиданно все, кто меня окружал, принялись громко ругаться. Я выглянул в окно и понял почему. И с досадой покачал головой.
— Твою мать, ты веришь в это?! — заорал Сэмпсон, ударяя по стене фургона кулаком.
Мы остановились на Пенсильвания-авеню, возле здания Джона Эдгара Гувера. Другими словами, у здания управления ФБР.
— Что будем делать дальше? — спросил я у ответственного агента. — Где этот чокнутый, черт бы его побрал?
— Проклятие, сигнал опять меняется. Вот он выходит за пределы Вашингтона. А теперь вернулся. Ого! А сейчас вообще исчез из страны.
— Пока, Алекс. На сегодня закругляемся. Как я уже говорил, ты — следующий, — сказал Дирижер, и связь оборвалась.
Глава 5
Остаток дня был длинным, трудным и напряженным. В чем я нуждался сегодня острее всего, так это в отдыхе от Дирижера.
Не могу сказать, в какой момент, где и каким образом я набрался сил и смелости, но в этот вечер я поехал на свидание. С юристом, окружным прокурором округа. Элизабет Мур была очаровательной хулиганкой, милым бунтарем. Особа весьма важная, она настолько обворожительно улыбалась, что при этом и мои губы неизменно растягивались в улыбке.
Мы ужинали в «Марселе», в Фогги-Боттом, местечке, вполне подходящем для подобных встреч. Кухня там французская, с элементами фламандской. Вечер проходил как нельзя более приятно. Я по крайней мере считал именно так и надеялся, что Элизабет разделяет мое мнение.
Когда мы заказали десерт и кофе и официант удалился, Элизабет мягко опустила свою ладонь на мою руку. Наш столик освещало сияние единственной свечи в хрустальном подсвечнике.
— Итак, Алекс, первый этап мы прошли успешно. Мне все понравилось. Но я нутром чую: меня поджидает какой-то неприятный сюрприз. Готова поспорить, поджидает. Все хорошие парни несвободны. По опыту знаю. Ответь, почему ты до сих пор бегаешь на свидания?
Я прекрасно понял, что она имеет в виду, но прикинулся несколько озадаченным.
— Неприятный сюрприз?
Я пожал плечами, хотя на моих губах все же появилась улыбка.
Элизабет громко рассмеялась.
— Тебе тридцать девять? Сорок?
— Сорок два. Спасибо за комплимент, — ответил я.
— Ты с блеском прошел все испытания, по результатам которых я надеялась узнать тебя получше...
— Какие испытания?
— Ты выбрал отличное место для ужина: романтическое, но не слишком. Приехал за мной точно в оговоренное время. Выслушал мою болтовню о вещах, которые меня интересуют. К тому же ты очень привлекателен, хотя я и не придаю этому особого значения. Вот так.
— А еще я люблю детей и радовался бы, если бы у меня их было больше, — добавил я. — Перечитал все романы Тони Моррисон. Неплохо орудую паяльником. При необходимости могу готовить.
— В чем же подвох? — опять спросила Элизабет. — А вообще-то не отвечай.
Наш официант вернулся с кофе и десертом, и как раз в тот момент, когда он принялся наполнять чашку Элизабет, на моем поясе запищал пейджер.
О, черт!
Все пропало!
Я глянул на Элизабет — и моргнул. Я определенно моргнул первым.
— Не возражаешь, если я отлучусь позвонить? Это важно. Я узнал номер — ФБР в Квонтико. Я ненадолго. Тут же вернусь.
Я вышел в уборную, достал сотовый и позвонил Кайлу Крэйгу в Виргинию. С Кайлом меня связывала давняя крепкая дружба, но, с тех пор как я начал сотрудничать с Бюро, мы стали видеться чересчур часто. Он постоянно втягивал меня в распутывание самых кошмарных преступлений из всех, какими только занималось ФБР. Звонки Кайла мне, признаться, осточертели. Что понадобилось ему на сей раз?
Кайл знал, кто ему звонит. Он даже «привет» не потрудился сказать.
— Алекс, помнишь дело, над которым мы работали месяцев четырнадцать назад? Сбежавшая из дома девочка. Ее нашли подвешенной к люстре. Патриция Камерон. В Сан-Франциско совершено два похожих преступления. Вчера вечером, в парке «Золотые ворота». Убийства зверские — самые страшные за последнее время.
— Кайл, у меня свидание с привлекательной, милой, интересной женщиной. Давай поговорим завтра. Я тебе позвоню. Сегодня вечером я отдыхаю.
Кайл засмеялся. Иногда я забавлял его.
— Нана уже сообщила мне, что у тебя свидание. Твоя подруга — юрист, верно? Послушай-ка, я кое-что тебе расскажу. Встречается дьявол с адвокатом. Говорит, может сделать его своим старшим компаньоном, если тот отдаст ему собственную душу и души всех членов своей семьи. Адвокат пристально смотрит дьяволу в глаза и спрашивает: «А в чем подвох?»
Рассказав шутку, Кайл принялся в подробностях, которые мне не хотелось сейчас слышать, описывать, в чем нынешние жуткие преступления в Сан-Франциско перекликаются с совершенным в округе Колумбия. Я помнил ту жертву, Патрицию Камерон. Ее лицо отчетливо всплыло в моей памяти. Я отмахнулся от этого образа.
Закончив беседу — а Кайл любил вдаваться в детали и говорить многословно, — я вернулся к Элизабет.
Она печально улыбнулась, покачала головой и произнесла:
— По-моему, я догадалась, в чем подвох.
Я заставил себя рассмеяться, но на душе кошки заскребли.
— Вообще-то все не так уж и страшно, как может показаться.
Все гораздо серьезнее, Элизабет.
Глава 6
Утром по пути в аэропорт я завез детей в школу. Дженни восемь лет, Деймону только исполнилось десять. Оба отличные, понятливые ребята, но это дети. Уделяешь им каплю внимания, а они забирают гораздо больше, и все равно им, оказывается, мало. Кто-то сказал однажды, не помню, кто именно: «Американских детей объединяет одна беда: они чрезмерно много общаются с мамой и слишком редко с папой». Беда моих чад состояла в противоположном.
— Я быстро к такому привыкну, — сказала Дженни, когда я остановил машину возле школы Сожурны Трут.
Тихо играл диск с записью Хелен Фолашаде Аду — Шаде. Здорово.
— Не привыкай, — ответил я. — От нашего дома до школы всего-то пять небольших кварталов. Когда я был мальчишкой и жил в Северной Каролине, топал на учебу целых пять миль по табачным полям.
— Да-да! — Деймон усмехнулся. — Ты забыл добавить, что топал по этим полям босиком.
— А ведь так оно и было. Спасибо, что напомнил. Я действительно ходил в школу по этим полям босиком.
Дети засмеялись, и я тоже. Я люблю бывать с ними и старательно записываю на пленку своей памяти все подобные моменты. Чтобы потом, когда они превратятся в несносных подростков, с удовольствием просматривать свои «фильмы» и тешить себя. А еще из страха заразиться одной болезнью — не могу вспомнить ни черта. Подхватить ее ничего не стоит.
— В субботу у нас концерт, — напомнил Деймон.
Он второй год пел в Вашингтонском хоре мальчиков, довольно успешно.
— К субботе я вернусь, Деймон. Поверь, на твой концерт я обязательно приду.
— Ты уже несколько пропустил, — ответил Деймон.
Сердце пронзила острая игла.
— Это был прежний я. Теперь я — новый, улучшенный Алекс. И на некоторых концертах я все же побывал.
— Не смеши нас, пап, — сказала Дженни, разражаясь хохотом. У меня смышленые дети. И чертовски упрямые.
— Обещаю, что к субботе вернусь и приду на концерт Деймона, — проговорил я. — Помогайте бабушке по дому. Не забывайте, что ей почти сто лет.
Дженни закатила глаза.
— Маме Нане восемьдесят, а это не так и много, во всяком случае, по ее мнению. Ей нравится и готовить, и мыть посуду, и заниматься уборкой, — произнесла она, имитируя кудахтанье Наны. — На самом деле нравится.
— Значит, в субботу. Буду ждать с нетерпением, — сказал я Деймону.
Ничуть не кривя душой. Хор мальчиков считался гордостью Вашингтона. Я приходил в полный восторг, когда думал, что мой Деймон талантлив и поет в этом коллективе, а главное, когда видел, что он по-настоящему увлечен своим занятием.
— Целуемся, — предложил я. — И обнимаемся.
Дженни и Деймон скривились, но потянулись ко мне, и я вдруг задался вопросом: до каких пор сын и дочь будут согласны чмокать меня в щеки и обнимать? А потому чуть продлил прощание, пока имел такую возможность. Когда для нас с детьми наступают безоблачные времена, непременно возникают обстоятельства, заставляющие меня все испортить.
— Я люблю вас, — сказал я, прежде чем отпустить Дженни и Деймона в школу. — Что надо ответить?
— Мы тоже тебя любим, — в один голос произнесли дети.
— Потому-то и позволяем ставить нас в дурацкое положение целой школой и всеми нашими друзьями, — добавила Дженни и высунула язык.
— Я привез вас сюда на машине в последний раз, — ответил я.
И тоже показал им язык. Они оба побежали к друзьям. Мои дети слишком быстро растут.
Глава 7
Я позвонил Кайлу Крэйгу из аэропорта, и он сообщил, что его элитная команда в Квонтико уже занимается повторным изучением всех убийств, связанных с укусами. Кайл подчеркнул, что считает скорейшее распутывание нынешних дел настолько же важным, насколько сами эти дела — устрашающими. Любопытно, какие еще подробности ему известны. Он всегда знает больше, чем говорит.
— Ты сегодня встал рано, Кайл, и уже весь в делах. Этим убийствам ты уделяешь максимум внимания. А почему?
— Конечно, максимум. Ведь дело просто исключительное. Ни с чем подобным я еще не сталкивался, Алекс. Тебя, если сможет, встретит инспектор Джамилла Хьюз — она занимается расследованием этого преступления и в своей работе, по-моему, знает толк. В отделе убийств полиции Сан-Франциско всего две женщины. Полагаю, Хьюз довольно грамотна.
В самолете я прочел и перечел все материалы о безумных убийствах в парке «Золотые ворота», которые в то утро мне прислали по факсу. Записи инспектора Хьюз, сделанные на месте преступления, отличались точностью и доскональностью, большинство из них повергали в ужас.
На основании этих документов я сделал собственные пометки в особой стенографической манере — таким образом я работал над каждым делом.
* * *
В парке «Золотые ворота» Сан-Франциско в три двадцать утра обнаружены два трупа, мужчины и женщины. Почему именно в парке? Съездить туда, если получится.
Жертвы висели на дереве головами вниз. Зачем их повесили? Чтобы вытекла кровь? Согласно обряду очищения? Для духовного возвышения?
Тела голые, вес в крови. Почему голые? Преступления на сексуальной почве? Или просто жестокость? Желание с какой-то целью выставить жертвы на всеобщее обозрение?
На ногах, руках и груди мужчины глубокие впадины — очевидно, его укусили множество раз. Фактически от укусов он и умер!
Тело женщины тоже искусано, но не так серьезно. Обнаружены порезы, нанесенные острым предметом. Умерла от значительной потери — более сорока процентов — крови четвертой группы.
На лодыжках обоих жертв, в местах, обвязанных веревкой, — красные точки. Петехия, как определил медэксперт.
Следы зубов на теле мужчины скорее всего оставлены крупным животным. Что за зверь может напасть на бегуна в парке огромного города? Похоже по меньшей мере на выдумку.
На ногах и животе мужчины густая белая жидкость. Предположительно сперма. В какие игры играли убийцы? Садистско-эротические?
* * *
Я вспомнил подробности вашингтонского дела. Забыть такое невозможно.
Шестнадцатилетняя девочка, сбежавшая из Орландо, штат Флорида, была найдена убитой и изувеченной в гостиничном номере в центре Вашингтона. Ее звали Патриция Дон-Камерон. Схожесть преступления с убийствами в «Золотых воротах» поражала, не обратить на нее внимания мы не могли. Девочка, убитая в округе Колумбия, была жестоко искусана и за ноги подвешена к люстре.
Обнаружили тело только в тот момент, когда люстра наконец не выдержала и с грохотом упала. Патриция Камерон умерла от потери крови — почти семидесяти процентов, — тоже четвертой группы.
Возникал закономерный вопрос.
Кому нужна вся эта кровь?
Глава 8
Я все еще размышлял о странных, диких преступлениях, когда спускался по трапу самолета и входил в многолюдный международный аэропорт Сан-Франциско. По слухам я знал, что инспектор Джамилла Хьюз — женщина темнокожая и привлекательная. Я принялся смотреть по сторонам.
Внимание мое привлек мужчина у выхода с выпуском «Сан-Франциско икзэминер» в руках. На первой странице газеты чернел напечатанный большими буквами заголовок: «Кошмар в „Золотых воротах“! Двое убитых!»
Не обнаружив встречающей, я занялся поисками указателей остановок общественного транспорта. Из багажа у меня была только небольшая сумка: я ведь пообещал, что к субботе вернусь домой и обязательно явлюсь на концерт Деймона. Я намеревался впредь сдерживать все свои обещания. Клянусь!
Как только я шагнул в сторону от выхода, ко мне приблизилась женщина:
— Простите, детектив Кросс?
Я рассмотрел ее прежде, чем она заговорила. На женщине были джинсы и черная кожаная куртка поверх футболки зеленовато-голубого цвета. Я сразу заметил выглядывавшую из-под куртки наплечную кобуру. На вид я бы дал Джамилле Хьюз лет тридцать пять, она действительно была привлекательной и весьма приятной для детектива, занимающегося убийствами.
1 2 3 4 5 6