Все для ванны, цена того стоит 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но таинственность эта всегда была лишь игрой, а сейчас Рогов не играл. Малинин готов был поклясться, что его учитель чем-то всерьез озабочен.
Они спустились на палубу, прошли мимо капитана Артура Лепика, мрачно наблюдавшего за тем, как матросы крепили сорванную бурей шлюпку. Малинин не утерпел, оглянулся: на мачте вновь красовался алый флаг - боцман быстро выполнил приказ. Но флаг не развевался, как обычно, повис неподвижно, и Малинин только сейчас заметил, что ветер совсем стих, будто они вернулись назад во времени, как раз в тот самый миг, когда капитан посмотрел на свой барометр.
– Опять штиль, - сказал Малинин.
– Это не штиль, - откликнулся Рогов. - Это нечто иное. Смотрите, - он перегнулся через борт. - Что это с морем?
Малинин посмотрел на воду и оторопел. Море никогда не кажется нам прозрачным, взгляд сверху тонет в плотной, стального цвета водяной толще. Но толща эта чиста и не замутнена, а различные цветовые оттенки в ней лишь подчеркивают эту чистоту. Теперь же вода за бортом не была чистой: в ней, как в банке любителя-рыболова, кишела какая-то взвесь, придававшая морю ровный грязно-зеленый цвет.
Малинин рванулся было назад, но его остановил резкий окрик Рогова:
– Куда вы?
– В лабораторию. Надо взять пробы.
– Погодите, - отмахнулся Рогов. - Успеем. Отпустит капитан наших ребят, тогда и возьмем. А сейчас... - он опять к чему-то прислушался. - Мы, кажется, сбавили ход...
Малинин тоже почувствовал, что корабль резко снизил скорость. Но тогда бы изменился и звук, доносящийся на палубу из машинного отделения: стал бы мягче, глуше. Однако машина работала на предельном режиме: за время плавания Малинин научился определять на слух режимы работы двигателей.
– Странность на странности, - загадочно сказал Рогов и добавил: - Впрочем, послушаем, что нам хочет поведать наш милый студент: его явно прислал Артур.
К ним подбежал взволнованный и запыхавшийся Нолик - студент-географ, чья дипломная работа, как и диссертация Малинина, создавалась в экспедиции.
– Павел Николаевич, вас капитан зовет!
– Идем, - Рогов с сожалением отошел от борта, обернулся. - Сейчас Артур будет удивлять нас своим сообщением.
Малинин шел с Ноликом и думал, чем еще может их удивить капитан. Машина не тянет? Это и так ясно. Видимо, сопротивление среды возросло настолько, что она тормозит ход. Да и легко ли плавать в киселе? Кто-нибудь пробовал?
Он не ошибся: капитан только что вылез из машинного отделения, и на его обычно непроницаемом лице ясно читалось удивление.
– Мы все знаем, - опередил его Рогов. - За бортом что-то странное: похоже на планктон, только плотность много выше. Останавливайте судно. Будем брать пробу. - Он окликнул уже уходящего капитана: - Кстати, корпус не перегрелся?
– Не успел, - сказал капитан и пошел в рубку, а Малинин - в который раз? расстроился: почему до простых вещей Рогов доходит значительно быстрее? Ведь ясное же дело: возросло трение, возросла и температура...

Он сердито сказал Нолику:
– Позови ребят и тащите сюда оборудование.
Нолик побежал в лабораторию, а капитан, видно, уже успел отдать приказ: на корабле застопорили машины, он прошел еще немного по инерции и лег в дрейф.
Когда Рогов с Малининым дошли до кормы, Нолик с лаборантами уже спустили за борт люльку с приборами, два матроса встали у лебедки, а капитан Артур Лепик, посасывая свою неизменную трубку, наблюдал за происходящим, всем своим видом показывая, что не интересует его ни странная граница между тайфуном и штилем, ни загадочный феномен моря, тормозящий ход судна, а если что и волнует, так только отсутствие связи, да и то самую малость, чуть-чуть...
В лабораторной люльке помещались двое. Рогов быстро перелез через борт, а следом за ним в люльку спрыгнул Нолик. Малинин хотел заявить, что Нолику неплохо было бы постоять на борту, посмотреть, как старшие товарищи будут работать у воды, но не успел: Рогов махнул матросам рукой, и люлька поползла вниз.
Она остановилась у самой воды, и Рогов подумал, что слова "у воды" здесь не подходят: у ног его застыла странная зеленая кашица, на вид густая и вязкая. Он присел на корточки и опустил в нее руку.
– Осторожнее! - крикнул сверху Малинин, но Рогов не услышал его.
За тридцать с лишним лет работы он, казалось ему, успел узнать об океане все, что знала о нем земная наука. Он вдоль и поперек прошел эти широты. Он читал лекций в Оксфорде и, МГУ, в Гарварде и Беркли. Его работы цитировались на многих симпозиумах и конференциях. О нем знал ученый мир. И сейчас, сидя на корточках над зеленой кашицей, которая полчаса назад была обыкновенной морской водой, он с ужасом понял, что все его завидные знания ничтожны, пусты и бессмысленны, потому что ни одно из них не могло даже намекнуть, с чем они встретились. Он понимал, что казнить себя бессмысленно и бесполезно: наука - в его лице, сейчас! - встречается с подобным феноменом впервые, и феномен этот необъясним, не похож ни на что привычное. Прекрасная формула существовала некогда: "Этого не может быть, потому что не может быть никогда". Закрой глаза, отмахнись, не верь, улыбнись презрительно: нет этого, нет, нет! Но рука с трудом входила в зеленое месиво, как входит ложка в желе, и желе это сдавливало руку, неприятно холодило кожу. Рогов резко поднялся, покачнув люльку, и осмотрел руку. Она была абсолютно сухой.
Сверху опять кричали что-то, но он опять не слышал, пытаясь все-таки объяснить необъяснимое привычными понятиями, найти какие-то аналогии, но привычные понятия не подходили сюда, а знакомые аналогии ничуть не напоминали то странное состояние воды (именно воды: Рогов не хотел, не мог думать иначе!), которое превращало ее в желе.
– Павел Николаевич, - Рогов вздрогнул и обернулся: Нолик смотрел с восторгом и ужасом, причем восторга было больше. Естественно: он не обременен всеми знаниями, он вообще не очень-то обременен знаниями, поэтому ему не страшно необъяснимое, а лишь любопытно до ужаса, который все-таки читался на его лице. Счастливое качество молодого ученого - верить тому, что есть, а не тому, что объяснено или объяснимо. Именно это качество и движет вперед науку, а Рогов? Ты его потерял, разбросал по симпозиумам, по ученым советам, по докладам и рефератам, которые и не нужны-то уже, ничего они объяснить не могут ни тебе, ни Нолику, никому. Значит, перешагни через них, забудь, начни сначала - вот отсюда, от этого киселя за бортом. И не бойся признать поражение, великий Рогов. Как знать, вдруг да обернется оно чем-нибудь, отдаленно похожим на победу...
Он встряхнул головой, будто сбросил оцепенение, спросил Нолика:
– Ну что?
– Температура невероятная! - Нолик даже захлебывался от восторга. - По Цельсию - тридцать восемь. А плотность все время растет, аписывать не успеваю.
– Пробы взял?
– Конечно.
– Тогда поехали наверх: посмотрим, подумаем, - и вдруг замолчал, пораженный услышанным. - Говоришь, плотность непрерывно растет?
– Растет! А что?
– Это хорошо, - сказал Рогов, - это просто великолепно, - добавил он и, перешагнув через барьерчик люльки, встал на воду.
Именно встал: зеленое желе чуть прогнулось под ногами, как батут, качнуло его, и он ухватился за люльку, чтобы удержать равновесие.
Наверху ахнули. Он поднял голову, помахал им рукой, хитро подмигнул ошеломленному Нолику и шагнул вперед. Потом сделал еще шаг, пошел медленно вдоль корпуса судна. Желе отлично держало его, только идти было трудновато: поверхность неровная и качается, того и гляди упадешь.
– Стойте, Павел Николаевич! - заорал Нолик. - Я с вами! Он тоже перелез через барьер, нелепо размахивая руками, побежал к Рогову, не удержался, плюхнулся во весь рост, но тут же поднялся, осмотрел себя, спросил удивленно:
– Почему следов никаких нет? Даже не намок...
– А это не вода, - спокойно ответил Рогов, внутренне содрогаясь, - ересь! бред! И все же не вода!
– Что же? - Нолик с надеждой смотрел на своего бога.
– Не знаю, - вздохнув, признался бог.
– А почему она нас держит?
– Тоже не знаю. Ты лучше не спрашивай: мы с тобой сейчас на равных - ни о чем не догадываемся. Ты подумай лучше: плотность среды растет отчего?
Нолик пожал плечами с недоуменной гримасой.
– Высказываю гипотезу, - Рогова внезапно охватило ощущение охотника: добыча рядом, только руку протяни! - Постороннее тело, помещенное в среду, вызывает повышение плотности вокруг него. А значит...
– А значит, - восторженно подхватил Нолик, - чем дальше от корабля, тем плотность меньше! Так?
– Пятерка, - похвалил Рогов. - Проверим?
Позади загрохотала лебедка. Рогов обернулся: люлька стремительно взлетела вверх, в нее влезли Малинин и два лаборанта, и через три минуты они присоединились к Рогову с Ноликом. Малинин даже задыхался от изумления.
– Держит. Нет, вы подумайте: держит, - повторял он, глупо улыбаясь, и вдруг уже серьезно спросил: - Павел Николаевич, это же не вода, верно?
Рогов усмехнулся про себя: молодость, несомненно, имеет преимущества. Вот и Малинин: он не придавлен авторитетом Большой ауки, вернее, еще не придавлен, и ему понадобилось меньше времени и меньше усилий, чтобы признать невероятное.
– А что же это? - он задал Малинину тот же вопрос, что пятью минутами раньше Нолик.
Но Малинин не прикрылся спасительным "не знаю", он пошевелил губами, подумал, потом засмеялся, сказал:
– Бред, конечно, но вдруг это жизнь?
– Мыслящий океан? - лениво спросил Рогов. - Лема начитались...
– Почему обязательно мыслящий? - фантазировал Малинин. - Даже наверняка не мыслящий. Микроорганизмы, растворенные в питательной среде. Или не в среде... Сама среда - совокупность микроорганизмов.
– Не опровергаю, - сказал Рогов. - Здесь любая гипотеза допустима. Проверим нашу с Ноликом: ее хоть сразу проверить можно.
Они подошли к люльке. Нолик обвязал вокруг пояса тонкий канат, второй конец закрепил за барьер люльки и медленно, как по льду, пробуя поверхность желе носком кеды, пошел прочь от корабля. Он отошел шагов на десять, обернулся и крикнул:
– Держит хуже!
– Иди обратно, - приказал Рогов, но парень не послушался, шагнул дальше и вдруг провалился по щиколотку, не удержался, сел, и Малинин с лаборантами, ухватившись за канат, подтащили Нолика к люльке. Рогов нагнулся и внимательно осмотрел его кеды: они были по-прежнему сухи, неведомая среда не оставляла следов.
– Как в болоте, - ошеломленно проговорил Нолик. - Засасывает и давит.
– Хватит экспериментов, - сердито бросил Рогов. - Пробы у нас есть, можно и подниматься.
Он влез в люльку вместе с Ноликом, сказал Малинину:
– Вы с ребятами вторым рейсом.
Малинин кивнул, не оборачиваясь. Он смотрел на корпус судна: зеленая "плесень" - оторванная от своей среды, она казалась именно плесенью обхватила корпус "Миклухо-Маклая", поднялась почти до иллюминаторов. Верхний ее край, неровный, ажурно-рваный, ощутимо полз вверх, а внизу этот тонкий, почти прозрачный слой "плесени" переходил в уже привычное желе, и там, где эта "плесень" вырастала, желе чуть покачивалось взад-вперед, словно подталкивало ее по борту судна вверх.
– Ну и ну! - изумленно воскликнул Рогов. - Пять минут назад плесени не было.
Малинин и сам помнил, что борт был абсолютно чист, когда они спускались вниз. Значит, плесень выросла недавно и очень быстро.
– Это же не опасно, - неуверенно, словно уговаривая самого себя, сказал Нолик. - Она ведь не оставляет следов.
"Верно, - подумал Малинин, - следов не оставляет. На кедах. На человеческом теле, руке к примеру. И это все? Но есть еще корпус судна, есть еще вещи в каютах..." И вдруг с какой-то особенной остротой понял, что вся их восторженная беготня вокруг морского феномена может быть опасной. Он задрал голову вверх и заорал изо всех сил:
– Артур Янович! Прикажите задраить иллюминаторы везде. И побыстрее!
Рогов внимательно разглядывал зеленую корку на борту.
– Не успеем, - проговорил он задумчиво. - Спохватились, да поздно. Видите: эта штука уже к каютам подобралась.
Кое-где хлопали иллюминаторы, а "плесень" уже застилала их, и там, где хозяева не успели забаррикадироваться, пробиралась в каюты, и кто знает, что она там натворит.
– У нас иллюминатор открыт, - сказал Малинин. - Поднимайтесь, Павел Николаевич, и бегом в каюту.
Рогов и сам понимал, что надо спешить. Едва люлька поравнялась с палубой, он легко перескочил через поручень, сбежал по трапу, толкнул дверь в каюту. Сзади сопел Нолик, пытаясь через его плечо рассмотреть, что же успела захватить зеленая "плесень".
А захватить-то она успела не так уж много. Зеленый кисель сполз из кольца иллюминатора на письменный стол, растекся по его полированной деревянной крышке.
– Вот вам и еще пробы для опытов, - сказал Нолик, задраивая иллюминатор.
– Ладно, - махнул рукой Рогов, - потом соберем. Пошли на палубу.
Честно говоря, он был чуть-чуть разочарован: зеленая "плесень" не ползла по каюте, не пожирала все на своем пути, не росла с каждой минутой. Однажды разыгравшаяся фантазия уже неудержима. Ступив на плотный кисель за бортом "Миклухо-Маклая", Рогов уже не сдерживал свое закованное в строго научные шоры воображение. Да и как можно сдерживать, если эти "строго научные шоры" ни черта не объясняют, а явно ненаучное воображение подсказывает гипотезы одна другой хлеще, зато всё объясняющие. Пока они с Ноликом бежали к каюте, Рогов успел наделить "плесень" разумом и ждал от нее бурных проявлений. Но растекшийся по столу кисель мало походил на существо или вещество "сапиенс", и шаткие ножки безумной гипотезы легко и охотно подломились. Рогов усмехнулся: "Совсем спятил, старик. Ты же на Земле, а не на альфе Центавра. Откуда здесь "разумная плесень"?"
На палубе стоял Малинин и смотрел в капитанский бинокль. Растерянный Артур Янович топтался рядом, порываясь отобрать бинокль. Малинин не давал, толкался и повторял:
– Погодите, погодите, сейчас, сейчас...
– Что-нибудь новенькое нашли? - поинтересовался Рогов.
– Старенькое, - невежливо буркнул Малинин, неохотно отдавая бинокль капитану, который тотчас же прилип к нему, застыл памятником.
1 2 3


А-П

П-Я