– Слушайте, девочки, что я придумала! Вы могли бы подняться в комнату Элизабет и сыграть для нее на этих инструментах, которые вы держите в черных футлярах. Она любит музыку. Я хочу сказать, что это доставит ей большое удовольствие.
– Это флейты, – сказала Джин.
– Лиз нет в ее комнате, – добавила Джоан.
– Нет? А где она? – Не дожидаясь их ответа, Джессика ухватилась за объяснение, которое, она надеялась, было правильным. – Она, должно быть, на кухне, готовит вам что-нибудь перекусить. Она прекрасно готовит. Моя сестра очень внимательная и заботливая.
«А если ее нет на кухне, – подумала она, – со мной случится припадок».
– Лиз ушла, – объяснила Джин. – Она сказала, что у нее важное свидание.
– Она сказала, что просит тебя ее извинить и что она не останется в долгу. Она сказала, что ты возьмешь нас в кино, – добавила Джоан.
– Куда она пошла? Что она сказала? – Джессика была ошеломлена.
С ней не могло этого случиться. Она не заслужила от своей сестры такого отношения! Это была шутка, хорошо подготовленная шутка, чтобы ее попугать.
Еще раз взглянув на эти одинаковые строгие личики, Джессика поняла, что Элизабет не заглянет в комнату с торжествующим возгласом: «Что, попалась?» Это была шутка, конечно, только очень серьезная.
– Нет, нет, нет, – сказала она. – У меня свои планы на сегодняшний вечер, и в эти планы совсем не входит ваше присутствие.
Мечась взад и вперед по комнате, она лихорадочно пыталась что-нибудь придумать. Няня! Нужно нанять няню!
«Прекрасно, Джес, – сказала она себе в отчаянии. – У тебя ровно 75 центов. За такую плату с детьми не станет сидеть даже соседская собака».
Джессика готова была согласиться на любое разумное решение. Да что там разумное – она была бы рада абсолютно любому решению.
– Держу пари, что вы много раз оставались дома одни. – Надежда все еще теплилась в сердце.
Обе девочки отрицательно покачали головами. Их панический испуг был теперь не менее очевиден, чем растерянность Джессики.
Подумав, Джессика отвергла идею оставить близнецов одних. Отец и мать в наказание заставили бы ее сидеть дома до тех пор, пока она не будет получать пенсию по старости.
Никогда за все свои шестнадцать лет Джессика Уэйкфилд не была так обижена на свою сестру.
«Как она могла так поступить со мной? – думала Джессика, задыхаясь от негодования. – Конечно, Элизабет очень серьезно болела. Но я терпеливо и с любовью ухаживала за ней, разве не так? И вот ее награда?»
– Как бы мне выпутаться из этого? – спросила она, глядя в потолок. В это время прозвенел звонок у парадной двери. – О черт, он уже пришел! – Она в растерянности оглядела комнату, надеясь, что решение появится само по себе.
Звонок прозвенел снова.
– Это несправедливо. Это самая большая несправедливость по отношению ко мне за всю мою жизнь! – Джессика клокотала от возмущения, открывая парадную дверь.
– Привет, заходи. – Даже в глубоком отчаянии Джессика всегда умела изобразить на лице обворожительную улыбку.
Дэнни Стоффер, высокий юноша приятной наружности, вошел в прихожую и, оглядев Джессику с ног до головы, улыбнулся в ответ.
– Ты, как всегда, неотразима, – сказал он, обнимая ее и запечатлевая на ее губах долгий крепкий поцелуй.
В этот момент Джессике было все равно, кто сидит в гостиной. Пусть бы даже вместе с близнецами Перси там присутствовал весь мир. Дэнни Стоффер умел целоваться лучше всех, с кем ей доводилось встречаться. Млея в его объятиях, она ждала второго поцелуя.
– Джес, – пробормотал он.
– А? – Если бы этот поцелуй никогда не кончался, если бы всегда так стоять, прижавшись к его сильному телу…
– Джес, – снова сказал он, встряхивая ее легонько. – Мне кажется, мы не одни. – Улыбаясь, он смотрел в гостиную.
– Не одни? Ну и хорошо. – Она не шевельнулась.
– За нами наблюдают два мышонка. Может быть, мы подождем, пока в кинотеатре погасят свет.
«Два мышонка? Наблюдают? Вот черт! Они все еще здесь. Ох! Думай быстро», – сказала она себе.
– Слушай, Дэнни, в наших сегодняшних планах кое-что изменилось. Ты просто упадешь, когда узнаешь. Я хочу сказать, что случилось что-то очень забавное.
– Забавное? Забавное – смешное или забавное – странное?
– О, это забавное – смешное, я обещаю. – Глубоко вздохнув, она повела его в гостиную.
– Это девочки Перси. Это Джин, а это – Джоан.
– Она Джин, я – Джоан.
– Правильно. Я Джин, она – Джоан.
– Спасибо за разъяснение, – сказала Джессика сквозь зубы.
Одарив Дэнни своей самой обворожительной улыбкой, она попыталась растолковать ему ситуацию.
– Понимаешь, Дэнни, Джин и Джоан, кто из них кто – неважно, будут гостить у нас несколько недель. Мои родители ушли на весь вечер, и моя сестра тоже.
– И что?
– Так вот, нам придется взять их с собой в кино.
Дэнни немного отступил назад, посмотрев на Джессику так, будто она была кандидатом в сумасшедший дом.
– Вот эти двое? – Он указал на Джин и Джоан. – Эти двое собираются с нами в кино? Я не могу этому поверить.
Джессика отошла подальше, чтобы близнецы не смогли ее услышать, и увлекла его за собой.
– Дэнни, пожалуйста, выслушай меня, – быстро заговорила она, – все будет нормально, я обещаю. Ты только посмотри на них. Они еще маленькие и очень тихие, они почти все время молчат. Они просто сольются с обивкой машины. Поверь мне.
Дэнни даже не захотел еще раз взглянуть на близнецов. Глядя Джессике в глаза, он сказал:
– Ничего не выйдет, Джес. Я ведь говорил тебе о своих планах на сегодняшний вечер. Мне не нужны зрители. Я ухожу. – Он направился к двери.
Джессика была в отчаянии. Если Дэнни уйдет, она вынуждена будет провести весь вечер с этими ужасными созданиями. Но не это главное. У нее, по всей вероятности, не будет другого шанса провести с ним вечер.
– Дэнни, не уходи! – Она схватила его за руку. – Пожалуйста, не уходи. Все будет не так плохо. Они будут на заднем сиденье. Мы будем одни впереди.
– Ну уж нет. – Выражение его лица оставалось мрачным. – Это совсем не то, что я имел в виду.
– Дэнни, – сказала она нерешительно, – я сделаю так, что ты об этом не пожалеешь.
– Как именно?
Джессика понимала, что не следовало бы давать таких обещаний, но она уже не могла остановиться.
– Я сделаю все, что ты захочешь, – сказала она.
– Да?
– Да.
– Хорошо. Пойдемте, мышата. Вас пока не назовешь красавицами, но со временем вы, возможно, ими станете.
Джессика нацарапала записку своим родителям и прикрепила ее магнитом на двери холодильника. Затем вместе с Денни и близнецами быстро пошла к машине.
…Через три часа Джессика открыла парадную дверь и вошла в дом. Джин и Джоан вошли следом за ней. Ей казалось, что это длилось не три часа, а три недели или даже три столетия. Она не хотела никогда больше в своей жизни видеть фильмы, близнецов и даже самого Дэнни Стоффера. Если ей повезет, думала она, может быть, она умрет этой ночью.
Уже собираясь отправить близнецов наверх, она увидела, что из кухни выходят ее родители.
– Джес, мы видели твою записку, – сказала мать. – Какая ты умница, что взяла девочек с собой. Вы хорошо провели время, малышки?
– Да, спасибо, – ответили они одновременно.
– Прекрасно. Ну, а теперь вам нужно поскорее лечь спать. Уже поздно. Спокойной ночи.
Джессика в изумлении смотрела вслед близнецам, спокойно поднимавшимся по лестнице. Весь сегодняшний вечер казался ей чем-то нереальным.
– Дорогая, я так горжусь тобой, – сказала Элис Уэйкфилд.
Нед Уэйкфилд обнял свою дочь за плечи.
– Мы всегда можем положиться на нашу маленькую дочурку, правда?
– Мама! Папа! Это был самый ужасный вечер за всю мою жизнь! – Джессика расплакалась от бессильного гнева.
– Джесси, случилось что-нибудь плохое?
– Все было плохо, папа!
Элис и Нед Уэйкфилд вопросительно глянули друг на друга, и Джессика подумала, что они просто не видят, что творится у них в доме.
– Ну, мама, для начала – эти два маленьких существа, которые только что прошли наверх, совсем не те, какими они вам кажутся. О, они совсем не такие, как вы думаете! – Джессика собиралась разразиться гневной тирадой, но отец решительно прервал ее.
– Дорогая, эти девочки – наши гости. Они милые, тихие и застенчивые. И мы должны сделать так, чтобы в нашем доме им было хорошо и удобно. – На его лице появилось знакомое Джессике выражение: «И не вздумай мне перечить».
Но она была слишком расстроена и разгневана, чтобы обратить внимание на эти сигналы тревоги.
– Милые? Застенчивые? Тихие? – Слова слетали с ее губ, как пули. – Эти две маленькие чертовки такие же тихие, как диск-жокей субботним вечером. Не успели мы выйти из дома, как они начали беспрерывно болтать и есть. Дэнни истратил целое состояние, покупая им пиццу, воду и кукурузные хлопья. Вы знаете, они, оказывается, могут разговаривать, набив рот хлопьями? – Джессика металась по комнате, хватая подушки, швыряя их назад и топая ногами.
– Дэнни не мог говорить со мной. Я не могла говорить с ним. Это было самое ужасное свидание за всю мою жизнь. А знаете, кто в этом виноват? Хотите знать?
– Успокойся, Джес. Ты несешь какую-то чушь.
Джессика повернулась к матери.
– Несу чушь? В этом доме все превратилось в сплошную чушь! Лиз губит мою жизнь – а вам все равно!
Она тут же пожалела о своих словах.
– Какое отношение имеет Лиз к тому, что произошло сегодня вечером?
– Какое отношение имеет Лиз? Вообще-то говоря, никакого. Я думала, что она сегодня возьмет близнецов на себя. У меня были планы на сегодняшний вечер – важные планы. Но Лиз ушла, не сказав мне ни слова.
– Лиз имеет право на развлечения. – Элис Уэйкфилд покачала головой. – Но в данном случае она поступила нехорошо, не подумав о тебе.
Джессика вздохнула.
– Возможно, произошло какое-то недоразумение, мама. И потом на самом деле я, конечно, не думаю, что Лиз губит мою жизнь. Не знаю, зачем я это сказала.
– Мы знаем, что ты так не думаешь, дорогая, – улыбнулась мать. Мы очень ценим то, как ответственно ты поступила сегодня.
– Вы знаете. – Джессика взглянула сначала на мать, а потом на отца. – Ответственность может помешать человеку провести время так, как он хочет.
Нед Уэйкфилд подошел к ней, широко улыбаясь.
– Ты только что открыла одну из самых важных истин в жизни, – сказал он, обнимая ее. – Ты молодец.
– Спасибо, папа. – Она искренне обрадовалась его похвале, засмеялась и тут же зевнула. – Я устала. Увидимся утром.
Поднимаясь по лестнице, Джессика услышала слова матери:
– Хорошая девочка наша Джессика.
Проходя мимо комнаты Элизабет, Джес остановилась. Из-за двери приглушенно доносились рыдания и стоны ее сестры.
Она медленно открыла дверь.
– Лиз? Послушай, Лиз, что с тобой? – Рыдания и стоны не прекращались.
Джессика подошла и присела на край кровати.
– Лиззи? Это я, Джес. Что случилось?
Элизабет порывисто села и обвила руками ее шею.
– О, Джесси, как я рада, что ты здесь! Мне приснился ужасный сон.
Джессика обняла сестру.
– Лиззи, успокойся. Все хорошо.
Руки Элизабет еще крепче охватили шею Джессики.
– Кошмары не длятся долго, Лиз, – успокаивала ее Джессика.
«Хотела бы я, чтобы это было так», – добавила она про себя.
Глава 7
– Кажется, я чувствую запах французских гренок. Да, мам? – спросила Джессика, входя в кухню.
– Они почти готовы, детка. Сок и молоко на столе. Что же ты не садишься? Садись и начинай завтракать.
– Нехорошо с твоей стороны готовить мой любимый завтрак.
– Нехорошо?
– Как же я влезу в свою форму капитана команды болельщиков, если буду объедаться?
Повернувшись от плиты, Элис Уэйкфилд улыбнулась.
– Ну, я думаю, что тебе можно набрать еще несколько килограммов, прежде чем люди начнут называть тебя толстушкой. Элизабет уже спускается?
– Через несколько минут. Она сушит волосы. – Потягивая апельсиновый сок, Джессика раскрыла учебник французского языка. – Мам, ты знаешь неправильные глаголы?
Глубоко задумавшись, Элис Уэйкфилд не услышала вопроса.
– Мам?
– Извини, Джессика. Ты что-то сказала?
– Что-нибудь случилось?
Мать поставила на стол свою чашку и села рядом с Джессикой.
– Я хотела поговорить с тобой об Элизабет.
Чувство огромного облегчения охватило Джессику. Значит, не только она и Тодд были обеспокоены поведением Лиз. Она знала, что родители были достаточно наблюдательны и не могли не заметить, как изменилась Элизабет.
– Я тоже хотела поговорить с тобой, мам.
Элис Уэйкфилд остановила ее, подняв руку.
– Прежде чем ты скажешь что-нибудь, я хочу, чтобы ты знала: папа и я, очень хорошо понимаем, как тяжело тебе приходится. У тебя есть все основания жаловаться, но ты этого не делаешь. Мы тебе очень благодарны за это, Джес.
«О чем это говорит ее мама?»
– Мы в последнее время уделяем Элизабет намного больше внимания, но я не хочу, чтобы ты думала, что мы любим тебя меньше, чем ее.
– Мама, я знаю…
– Дай мне закончить. Я не хочу, чтобы ты затаила чувство обиды на сестру из-за нашего повышенного внимания к ней.
– Мама, я бы никогда не смогла затаить обиду на Лиз!
– Это хорошо. Ну а что ты хотела сказать?
– О, да ничего важного, мам.
«Ничего важного, кроме того, что я чувствую себя несчастной и виноватой и очень беспокоюсь».
Если родители не заметили никаких перемен в Элизабет, что она могла им сказать?
Элизабет и Джессика пересекали лужайку перед школой, когда Джессика заметила Инид Роллинз.
– Лиз, смотри, тебе машет Инид.
– Ну и что?
– Если ты хочешь поговорить с ней, я пойду. Увидимся позднее.
Элизабет с раздражением пожала плечами.
– Инид Роллинз – зануда, Джес, и ты это знаешь. Ты всегда говорила, чтобы я бросила ее.
Не зная, что ответить, Джессика решила, что будет безопаснее сменить тему разговора.
– Как поживает Тодд? Что-то я в последнее время не вижу его у нас.
– Что ты у меня спрашиваешь? Все, что касается Тодда, ты знаешь лучше меня. Я много раз видела, как ты разговаривала с ним, Джес.
Джессика опять попыталась заговорить о другом.
– Ты подготовилась к сегодняшнему зачету по французскому?
– У меня в это время будет болеть голова, – откровенно сказала Элизабет. – Я смогу сдать его потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13