Мне больно делать то, что я
делаю, но я должна. Ты не принесешь мне еще один мешок?
Я притащил мешок, затем помог ей снять с полок следующую порцию
кассет и дисков.
- Ты собираешься все стереть?
- Не все. Я стираю досье Клюга и... кое-что еще.
- Ты не хочешь говорить мне, что именно?
- Есть вещи, которые лучше не знать, - мрачно ответила она.

В конце концов за ужином я убедил ее рассказать мне, в чем дело.
- Это страшно, - сказала она. - За последнее время я побывала во
многих запретных местах. Клюг туда попадал по первому желанию, и мне до
сих пор страшно. Грязные места. Там знают кое-какие вещи, про которые, как
мне казалось раньше, я тоже хотела бы узнать.
Она вздрогнула, не решаясь продолжить.
- Ты имеешь в виду военные компьютеры? ЦРУ?
- С ЦРУ все началось. К ним попасть легче всего. Потом я забралась в
компьютеры системы NORAD - это те парни, которые должны вести следующую
мировую войну. И от того, с какой легкостью Клюг к ним забирался, у меня
волосы дыбом встали. Просто ради практики он разработал методику начала
Третьей мировой войны. Запись хранилась на одном из тех дисков, что мы уже
стерли. А последние два дня я ходила на цыпочках вокруг действительно
серьезных заведений. Разведывательное управление министерства обороны и
NSA, Управление национальной безопасности. Каждое из них больше, чем ЦРУ.
И меня там засекли. Какая-то сторожевая программа. Как только я поняла
это, тут же дала ходу и пять часов подряд занималась тем, что заметала
следы. Убедилась, что меня не отследили, и решила все уничтожить.
- Ты думаешь, Клюга убили они?
- Они на эту роль подходил лучше всего. Клюг держал у себя кучу их
информации. Он помогал проектировать компьютерные комплексы в NSA и потом
долгие годы шарил по их машинам. Тут достаточно одного неверного шага...
- Но ты все сделала как нужно? Ты уверена?
- Меня не отследили, это точно, но я не уверена, что уничтожила все
записи. Пойду взгляну еще раз.
- Я с тобой.

Мы закончили после полуночи. Лиза просматривала диск или пленку, и
если у нее возникало сомнение, передавала ее мне, а я обрабатывал
магнитом. Один раз Лиза взяла магнит и провела им перед целой полкой с
записями.
Меня охватило поразительное чувство. Одним движением руки она
превратила в хаос миллиарды битов информации. Возможно, такой информации
не было больше нигде. И у меня возникли сомнения. Имела ли она право
делать это? Разве знания существуют не для всех? Но, должен признаться,
сомнения мучили меня недолго. Старый консерватор во мне с легкостью
соглашался, что есть Вещи, Которые Нам Лучше Не Знать.
Нам оставалось совсем немного, когда экран дисплея вдруг начал
барахлить. Что-то несколько раз щелкнуло и зашипело. Лиза отскочила назад.
Потом экран замигал. Мне показалось, что там появляется изображение.
Что-то трехмерное. И уже почти уловив, что это, я случайно взглянул на
Лизу. Она смотрела на меня, лицо ее освещалось пульсирующими вспышками
света. Она подошла ко мне и закрыла ладонью мои глаза.
- Виктор, тебе не надо смотреть.
- Все в порядке, - сказал я, и, пока я говорил, все действительно
было в порядке, но как только слова были произнесены, я почувствовал, что
это не так. Это было последнее мое воспоминание за очень долгий срок.

Врачи сказали, что две недели я был на грани. Помню очень мало,
потому что мне постоянно вводили большие дозы лекарств, а после коротких
периодов просветления снова начинались приступы.
Первое, что я запомнил - лицо склонившегося надо мной доктора
Стюарта. Я лежал на больничной койке. Позже я узнал, что нахожусь не в
госпитале для ветеранов, а в частной клинике. Лиза уплатила за отдельную
палату.
Стюарт задавал обычные вопросы, я отвечал, хотя чувствовал себя очень
уставшим. Потом Стюарт ответил на несколько моих вопросов, и я узнал, как
долго пробыл в больнице и что произошло.
- У вас начались непрерывные приступы. Честно говоря, не знаю почему.
Уже лет десять такого не было, и мне казалось, что все опасности позади.
- Значит, Лиза доставила меня сюда вовремя...
- Более того... Сначала она, правда, не хотела мне рассказывать...
После того первого приступа она прочла все, что смогла найти на эту тему,
и всегда держала под рукой шприц и раствор "Валиума". Увидев, что вы
задыхаетесь, она ввела вам сто миллиграммов, чем и спасла вашу жизнь.
Мы с доктором Стюартом знакомы давно, он знал, что у меня нет рецепта
на "Валиум". Мы говорили на эту тему, когда я последний раз лежал в
больнице. Но, поскольку я жил один, сделать мне укол все равно некому.
Впрочем, доктора гораздо больше интересовал результат: я все-таки
остался в живых.

В тот день он не допустил ко мне посетителей. Я запротестовал, но
вскоре уснул. Лиза пришла на следующий день. На ней была новая майка с
изображением робота в мантии и академической шапочке. Надпись на майке
гласила: "Выпуск 11111000000 года". Оказалось, что это 1984 в двоичном
исчислении.
- Привет, - улыбнулась Лиза и села на кровать. Меня вдруг начало
трясти. Она посмотрела на меня встревоженно и спросила, не позвать ли
врача.
- Не надо, - сказал я с трудом. - Просто обними меня.
Она сбросила туфли, забралась ко мне под одеяло и крепко обняла.
Через какое-то время вошла медсестра и попыталась ее прогнать. Лиза выдала
ей серию вьетнамских, китайских и английских ругательств, после чего
медсестра исчезла. Позже я заметил, как в палату заглядывал доктор Стюарт.
Я почувствовал себя намного лучше и наконец унял слезы. Лиза тоже
вытерла глаза.
- Я приходила сюда каждый день, - сказала она. - Ты выглядел ужасно,
Виктор.
- Но я чувствую себя гораздо лучше.
- Сейчас ты и выглядишь приличнее. Но врач сказал, что на всякий
случай тебе надо побыть тут еще пару дней.
- Наверное, он прав.
- Я приготовлю большой обед, когда ты вернешься. Может быть, стоит
пригласить соседей.
Я долго молчал. Мы очень о многом еще не задумывались. Сколько это
будет продолжаться между нами? Как скоро я начну заводиться от собственной
бесполезности? Когда ей надоест жить со стариком? Я даже не заметил, с
каких пор начал думать о Лизе как о неотъемлемой части своей жизни.
- Тебя так тянет провести годы у постели умирающего?
- Чего ты хочешь, Виктор? Я выйду за тебя замуж, если так нужно. Или
буду жить с тобой в грехе. Предпочитаю грех, но если тебе будет лучше...
- Не понимаю, зачем тебе старый эпилептик.
- Затем, что я тебя люблю.
Она произнесла эти слова в первый раз. Я мог бы задать ей еще
несколько вопросов - вспомнить, например, майора, - но у меня пропало
желание. И я переменил тему.
- Ты закончила работу?
Лиза поняла, о какой работе я говорю. Она наклонилась к моему уху и
тихо сказала:
- Давай не будем здесь об этом, Виктор. Я не доверяю ни одному
помещению, которое я сама не проверила на отсутствие "жучков". Но ты не
бойся, я действительно все закончила, и последние две недели меня никто не
беспокоил. Кажется, все обошлось, но я больше ни за что не полезу в такие
дела.
У меня отлегло от сердца, но одновременно накатила усталость. Я
пытался сдержать зевоту, однако Лиза почувствовала, что пора идти. Она
поцеловала меня, пообещала в будущем еще много поцелуев и ушла.
Больше я ее никогда не видел.
В тот же вечер, около десяти, Лиза взяла отвертку, еще кое-какие
инструменты и принялась за микроволновую духовку в кухне Клюга.
Конструкторы всегда заботятся о том, чтобы эти агрегаты нельзя было
включить, когда дверца открыта. Это из-за опасного излучения. Но если ты
хоть что-то соображаешь в технике и под рукой есть простые инструменты,
обмануть защиту совсем не трудно. Для Лизы это оказалось куда как легко.
Через десять минут работы она включила духовку и сунула туда голову.
Никто не знает, как долго это продолжалось. Достаточно, чтобы глазные
яблоки сварились вкрутую. Затем она потеряла контроль над мускулами и
упала на пол, потянув за собой духовку. Произошло короткое замыкание, и
начался пожар.
Пожарная сигнализация, которую Лиза установила месяцем раньше,
сработала вовремя. Бетти Ланьер тоже увидела огонь и вызвала пожарных. Хал
бросился через дорогу, вбежал в горящую кухню и вытащил то, что осталось
от Лизы, на лужайку перед домом.
Лизу срочно доставили в больницу, где ей ампутировали одну руку и
удалили все зубы. Только никто не знал, что делать с глазами. Потом
пришлось подключить ее к аппарату искусственного дыхания.
На срезанную с нее майку, обгоревшую и окровавленную, обратил
внимание санитар. Часть текста прочесть было уже невозможно, но
сохранились первые слова: "Я не могу так больше..."

Подробностей не знаю. Я сам узнавал об этом маленькими порциями, а
началось все с беспокойства на лице доктора Стюарта, когда Лиза не пришла
на следующий день. Доктор не сказал мне ничего, и вскоре у меня начался
еще один приступ.
Мои воспоминания о следующей неделе очень смутные. В памяти осталось,
например, как я выписывался из больницы, но дорогу до дома совершенно не
помню. Бетти отнеслась ко мне с большой заботой, а в больнице мне дали
пилюли под названием "Транксен", и они помогали еще лучше: я глотал их,
как конфеты, и ходил постоянно в тумане. Ел, когда заставляла Бетти,
иногда засыпал прямо в кресле и, просыпаясь, подолгу не мог понять, где
нахожусь. Часто мне снилась война в Корее и лагерь военнопленных.
Как-то раз я взглянул на себя в зеркало: на губах у меня застыла
слабая полуулыбка. "Транксен" делал свое дело, и я понял, что если мне
суждено будет еще пожить, придется с этим лекарством подружиться.

В конце недели ко мне вернулось что-то вроде способности мыслить
рационально. Отчасти помог визит Осборна. Я в то время пытался отыскать
хоть какое-то оправдание своей жизни, хоть какой-то смысл и подумал, что,
может быть, у Осборна найдется что сказать на эту тему.
- Очень сожалею... - начал он.
Я промолчал.
- Я пришел по своей инициативе, - продолжил он. - В управлении не
знают, что я здесь.
- Это было самоубийство? - спросил я.
- Я принес с собой копию... записки. Она заказала текст на майке за
три дня до... до несчастного случая.
Он вручил мне лист бумаги с текстом. Лиза упоминала меня, но не по
имени: "человек, которого я люблю". Она писала, что не в силах справиться
с моими проблемами. Очень короткая записка - на майке много не напишешь. Я
прочел ее пять раз и отдал Осборну.
- Она говорила вам, Осборн, что ту, первую записку писал не Клюг.
Могу сказать, что эту писала не она.
Он неохотно кивнул. Я чувствовал себя невероятно спокойно, хотя
где-то там, под этим спокойствием, прятался завывающий ужас. Спасал
"Транксен".
- Вы можете это доказать?
- Она приходила ко мне в больницу незадолго до... Ее просто
переполняло жизнелюбие и надежды. Вы говорите, что она заказала майку
тремя днями раньше, но я бы это почувствовал. И потом, записка слишком
патетична. Не в ее характере.
Осборн снова кивнул.
- Я хочу вам кое-что сказать. В доме не обнаружено никаких следов
борьбы. Миссис Ланьер уверена, что на участок никто не заходил. Ребята из
криминалистической лаборатории обшарили весь дом и подтвердили, что она
была одна. Я готов поклясться, что в дом никто не входил и никто оттуда не
выходил. И так же, как и вы, я не верю в самоубийство. У вас есть
какие-нибудь предположения?
- NSA, - сказал я. Потом рассказал ему, чем Лиза занималась еще при
мне. Рассказал о ее страхе перед разведывательными управлениями.
- Если кто-то и способен провернуть такое, так это они. Но, должен
сказать, мне в это нелегко поверить. Сам не знаю, почему. Вы верите, что
эти люди способны убивать вот так просто...
По его взгляду я понял, что это вопрос.
- Я не знаю, во что я верю.
- Конечно, я не стану говорить, что они не убивают, когда дело
касается национальной безопасности или еще какого-нибудь дерьма в таком же
духе. Но они бы забрали компьютеры. Они и близко не подпустили бы ее ко
всему этому, после того, как убрали Клюга.
- Пожалуй, это логично.
Он еще что-то пробормотал. Я предложил ему вина, и он с
благодарностью согласился. Я прикинул, не присоединиться ли и мне - это
довольно быстрая смерть, - но все-таки не решился. Осборн выпил целую
бутылку и, немного захмелев, предложил сходить к дому Клюга, взглянуть еще
раз. Я собирался на следующий день отправиться к Лизе и, понимая, что рано
или поздно придется готовить себя к этому, согласился пойти с ним.
Сначала мы осмотрели кухню. Столы почернели от пламени, кое-где
оплавился линолеум, но вообще-то пострадало не так уж много. Больше
беспорядка было оттого, что пожарные залили все водой. На полу осталось
коричневое пятно. Я сумел справиться с собой и задержал на нем взгляд.
Затем мы прошли в гостиную, и оказалось, что один из компьютеров
включен. На экране светилось короткое сообщение.
ЕСЛИ ХОТИТЕ УЗНАТЬ БОЛЬШЕ
НАЖМИТЕ ВВОД _
- Не трогайте, - сказал я Осборну, но он протянул руку и нажал на
клавишу. Слова исчезли, и на экране появилась новая фраза:
ТЫ ПОДГЛЯДЫВАЛ
Потом экран замигал, и я очутился в автомобиле, в темноте. Во рту у
меня была пилюля, еще одна - в руке. Я выплюнул пилюлю и какое-то время
просто сидел, прислушиваясь к звуку мотора. В другой руке у меня оказался
целый пузырек с "Транксеном". Чувствуя себя невероятно уставшим, я
все-таки заглушил мотор, открыл дверцу, добрался наощупь до дверей гаража
и распахнул их настежь. Воздух снаружи показался мне свежим и сладким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9