– Они у нас под контролем. Этот район не самое спокойное место в городе, Сэведж, но, как нам кажется, мы делаем здесь все возможное. Я понимаю, что могу обидеть вашу газету, Сэведж, но мы стараемся сами заниматься своими делами.
– Кажется, я слышу в вашем голосе иронию, лейтенант? – спросил Сэведж.
– Ирония – оружие интеллигента, Сэведж. Каждому, особенно вашей газете, известно, что полицейские – тупые вьючные животные.
– Моя газета никогда не писала этого, лейтенант.
– Нет? – Бернс пожал плечами. – Ну что ж, вы можете использовать это в завтрашнем выпуске.
– Мы хотим помочь, – сказал Сэведж. – Нам эти убийства полицейских нравятся не больше, чем вам. – Сэведж сделал паузу. – Как вам идея насчет группы подростков?
– Мы так не думаем. Эти группы не так действуют. Какого черта, почему ваши ребята пытаются свалить все, что случается в этом городе, на подростков? У меня сын подросток, и он не убивает полицейских.
– Это звучит обнадеживающе, – сказал Сэведж.
– Образование этих групп – особое явление, его надо понять, – сказал Бернс. – Я не говорю, что мы их ликвидировали, но они у нас под контролем. Мы справились с уличными драками, стрельбой и поножовщиной, так что можно считать, что сейчас эти группы представляют собой просто клубы. Пока они будут существовать в таком виде, я буду доволен.
– У вас на редкость оптимистический взгляд на вещи, – холодно сказал Сэведж. – Моя газета не считает, что беспорядки на улицах прекратились. По мнению моей газеты, убийство обоих полицейских прямо связано с существованием этих клубов.
– Да?
– Да.
– Ну так чего вы от меня хотите? Чтобы я арестовал каждого подростка в этом городе? Тогда ваша чертова газета могла бы продать еще миллион экземпляров.
– Нет. Но мы сами будем заниматься расследованием. И если нам удастся разобраться, 87-й участок будет не очень хорошо выглядеть.
– Да, и Отдел расследования убийств, и полицейское управление тоже останутся в дураках. Все полицейские будут выглядеть любителями по сравнению с суперсыщиками вашей газеты, так ведь?
– Возможно, – согласился Сэведж.
– Я хочу дать вам один совет, Сэведж.
– Да?
– Здешние молодые люди не любят, когда им задают вопросы. Вам придется иметь дело не с тихими ребятами, которые собираются, чтобы выпить пару кружечек пива. Вы будете иметь дело с парнями, чьи понятия совершенно отличаются от ваших или от моих. Смотрите, чтобы вас не убили.
– Буду смотреть, – ответил Сэведж с сияющей улыбкой.
– И еще одно.
– Да?
– Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.
– Что для вас важнее, лейтенант? – спросил Сэведж. – Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?
Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.
– Это примерно одно и то же, – сказал он.
* * *
Хромой Дэнни позвонил через 50 минут. Дежурный сержант снял трубку, потом переключил вызов на номер Кареллы.
– Отдел детективов 87-го участка, – сказал он. – Карелла слушает.
– Это Хромой Дэнни.
– Хэлло, Дэнни, что у тебя?
– Я нашел Ордиса.
– Где?
– Услуга или бизнес? – спросил Дэнни.
– Бизнес, – коротко сказал Карелла. – Где нам с тобой встретиться?
– Знаете кафе «У Дженни»?
– Ты шутишь?
– Нет, серьезно.
– Если Ордис – наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?
– Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.
– Кто эта девка?
– Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?
– Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, – сказал Карелла.
– О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.
– Ордис вооружен?
– Может быть.
– Сейчас иду, – сказал Карелла.
* * *
Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты – «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.
Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.
Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. «Дженнина» смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.
26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис Чокнутый и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок – молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.
– Где он? – спросил он у Дэнни.
Дэнни потер большим пальцем об указательный.
– Давно уже я не обедал как следует, – сказал он.
Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.
– Он у Мамы Люз, – сказал Дэнни. – С девицей, которую они зовут Ла Фламенка.
– Что он там делает?
– Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.
– А Ла Фламенка?
– Она с ним. Наверное, уже очистила его кошелек. Такая здоровая, рыжая, с двумя золотыми зубами спереди. Прямо ослепляет тебя своими зубами! А что за бедра у нее! Не сердите ее, а то она вас проглотит.
– У него оружие есть? – спросил Карелла.
– Мама Люз не знает. Она думает, что нет.
– А рыжая разве не знает?
– Я у нее не спрашивал. Я с прислугой дела не имею.
– Откуда же ты знаешь про ее бедра? – спросил Карелла.
– Ваши деньги не покупают мою интимную жизнь, – сказал Дэнни, улыбаясь.
– Ладно, – сказал Карелла. – Спасибо.
Он оставил Дэнни за столом и подошел к стоящему у машины Клингу.
– Жарко, – сказал Клинг.
– Если хочешь пива, зайди, – отозвался Карелла.
– Нет, я хочу домой.
– Все хотят домой, – ответил Карелла. – Дома можно спрятать револьвер в ящик.
– Не понимаю я вас, детективов, – сказал Клинг.
– Поехали, нам надо нанести один визит, – сказал Карелла.
– Куда?
– Вверх по улице, к Маме Люз. Эта машина привыкла туда ездить.
Клинг снял шляпу и провел рукой по своим светлым волосам.
– Уф, – сказал он, надел шляпу и сел за руль. – Кого мы ищем?
– Человека по имени Ордис Чокнутый.
– Никогда о нем не слышал.
– Он тоже никогда о тебе не слышал, – сказал Карелла.
– Да, – сухо ответил Клинг. – Буду рад, если ты нас познакомишь.
– Обязательно, – пообещал Карелла и улыбнулся. Машина тронулась.
Когда они вылезли из машины, Мама Люз стояла в дверях. Игравшие на тротуаре дети ухмылялись в ожидании облавы. Мама Люз сказала с улыбкой:
– Хэлло, детектив Карелла. Жарко, правда?
– Жарко, – согласился Карелла, удивляясь, почему каждый встречный делает замечания насчет погоды. Для любого человека в своем уме было очевидно, что день жаркий, невыносимо жаркий, жарче, чем в Маниле, и если вы полагаете, что в Калькутте еще жарче, то все же сейчас здесь было жарче, чем в Калькутте.
Мама Люз была в шелковом кимоно. Это была высокая, полная женщина с пышными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Когда-то Мама Люз была известной проституткой, по слухам лучшей в городе, но теперь она была хозяйкой публичного дома и не снисходила ни до кого, кроме друзей. Она была очень чистоплотна, и от нее всегда пахло сиренью. У нее было очень белое лицо, бледное оттого, что она редко бывала на солнце. У нее были аристократические черты и ангельская улыбка. Не зная, что она заправляет одним из крупнейших борделей на улице, ее можно было принять за мать семейства.
Но это было не так.
– Зашли в гости? – подмигнула она Карелле.
– Если я не могу получить тебя, Мама Люз, мне никто не нужен, – сказал Карелла.
Клинг моргнул и вытер лоб.
– Для тебя, toro, – снова подмигнула она, – Мама Люз на все готова. Для тебя Мама Люз снова молоденькая девушка.
– Ты всегда будешь молодая, – сказал Карелла, шлепнул ее и спросил: – Где Ордис?
– С la roja, – ответила Мама Люз. – Наверно, она уже обобрала его до копейки. – Она пожала плечами. – Эти новые девушки только о деньгах и думают. Знаешь, в былые времена, – Мама Люз задумчиво наклонила голову набок, – в былые времена, toro, это иногда бывало и ради любви. Что теперь случилось с любовью?
– Она вся скопилась в твоем жирном сердце, – сказал Карелла. – У Ордиса есть пистолет?
– Разве я обыскиваю своих гостей? – сказала Мама Люз. – Не думаю, чтобы у него был пистолет, Стиви. Ты ведь не будешь поднимать шум, правда? Это был такой тихий день.
– Я не буду поднимать шум, – сказал Карелла. – Покажи мне, где он.
Мама Люз кивнула. Когда Клинг проходил мимо нее, она взглянула на него и громко расхохоталась, когда он покраснел. Она провела обоих полицейских по коридору, затем прошла вперед и сказала:
– Сюда. Поднимитесь по лестнице.
Лестница дрожала под ее тяжестью. Она повернула голову, подмигнула Карелле и сказала:
– Я доверяю тебе, Стиви.
– Gracias, – сказал Карелла.
– Не заглядывай мне под платье.
– Признаюсь, это большое искушение, – сказал Карелла и услышал, как идущий за ним Клинг поперхнулся. На первой площадке Мама Люз остановилась:
– Дверь в конце коридора. Пожалуйста, Стиви, без крови. С этим можно без крови. Он уже и так полумертвый.
– Ладно, – сказал Карелла. – Иди вниз, Мама Люз.
– Попозже, после работы... – многозначительно намекнула Мама Люз и толкнула Кареллу толстым бедром, почти сбив его с ног. Она прошла мимо Клинга и, смеясь, спустилась по лестнице.
Карелла вздохнул и посмотрел на Клинга.
– Что делать, малыш, – сказал он, – я влюблен.
– Не понимаю детективов, – сказал Клинг.
Они шли по коридору. Увидев, что Карелла уже вынул служебный револьвер, Клинг достал свой.
– Она сказала не стрелять, – напомнил он Карелле.
– Пока что она командует только борделем, а не полицейским управлением, – ответил Карелла.
– Конечно, – сказал Клинг.
Карелла постучал в дверь ручкой револьвера.
– Quien es?– спросил женский голос.
– Полиция, – сказал Карелла. – Откройте.
– Momento, – ответил голос.
– Она одевается, – объяснил Клинг Карелле.
Через несколько минут дверь открылась. На пороге стояла высокая рыжеволосая девушка. Она не улыбалась, так что Карелле не посчастливилось увидеть ее золотые зубы.
– Что вы хотите? – спросила она.
– Выметайся, – сказал Карелла. – Мы хотим поговорить с этим парнем.
– Хорошо, – сказала она. Попробовав изобразить взгляд оскорбленной девственницы, она прошла мимо Кареллы и пошла по коридору. Клинг смотрел ей вслед. Когда он снова повернулся к двери, Карелла был уже в комнате.
Здесь была кровать, ночной столик и металлический таз. Шторы были опущены. В комнате стоял тяжелый запах. На кровати лежал мужчина в брюках, без ботинок и без носков, с голой грудью. Его глаза были закрыты, а рот открыт. Возле его носа жужжала муха.
– Открой окно, – сказал Карелла Клингу. – Господи, до чего здесь смердит!
Человек на кровати пошевелился. Он приподнял голову и посмотрел на Кареллу.
– Кто вы такой? – спросил он.
– Твоя фамилия Ордис? – спросил Карелла.
– Да. Вы полицейский?
– Да.
– Что я сделал?
Клинг распахнул окно. С улицы донеслись голоса детей.
– Где ты был в воскресенье вечером?
– В какое время?
– Около полуночи.
– Не помню.
– Лучше будет, если ты вспомнишь, Ордис. Вспоминай быстрее. Ты сейчас накололся?
– Не понимаю, про что вы говорите.
– Ордис, мы знаем, что ты любитель героина и что ты только что достал три упаковки. Ты сейчас в отключке или ты меня понимаешь?
– Понимаю, – пробормотал Ордис.
Он провел рукой по глазам. У него было худое лицо с орлиным носом и толстыми мясистыми губами, заросшее щетиной.
– Тогда говори.
– Вы сказали, в пятницу вечером?
– В воскресенье вечером.
– Воскресенье... Ага. Я играл в покер.
– Где?
– Четвертая стрит. Вы что, мне не верите?
– Свидетели есть?
– Пятеро игроков. Можете проверить каждого.
– Назови их имена.
– Ладно. Луи Де Скала и его брат Джон. Парень по имени Пит Диас. Еще один, они его называли Пепе. Не знаю его фамилии.
– Это четверо, – сказал Карелла.
– Пятый был я.
– Где эти люди живут?
Ордис выдал серию адресов.
– Хорошо, а как насчет понедельника вечером?
– Я был дома.
– Один?
– Со своей квартирной хозяйкой.
– Что?
– У меня была моя квартирная хозяйка. Вы что, плохо слышите?
– Заткнись, Чокнутый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19