Правда, это не касалось особо популярных бойцов – были в школе и такие, жившие в сравнительной роскоши, однако новички пока с ними не сталкивались. Зачем, если большинство молодых все равно погибнет в первой же схватке? Ну, и не жалко, не так уж и много в них вложено! Зато выжившими можно будет заняться более серьезно, постоянно совершенствуя мастерство. Как сказал как-то в порыве откровенности римлянин Плавт:
– Помните, парни, вы сражаетесь не для себя, а для зрителей. Каждый ваш удар не обязательно должен быть смертелен, но красив – всегда!
А научиться красоте боя было ох как непросто.
Солнце уже стояло в зените, было жарко, и разбившиеся на пары гладиаторы обливались потом. Хорошо было ретиариям, а вот секуторам – куда хуже. Рысь чувствовал, как раскалились шлем и доспехи, а бронзовый край щита при каждом случайном прикосновении обжигал кожу.
Надсмотрщики с тренерами укрылись в тени, лишь чернобородый эпирец Эней наблюдал за схваткой, разрешив в конце концов небольшой перерыв, за время которого новички должны были успеть выпить воды и выхлебать по миске полбы, а затем и сменить вооружение. Теперь – слава богам! – все были обнажены, не осталось ни ретиариев, ни «фракийцев», ни секуторов – каждому выдали длинную палку и хлыст, выстроили в шеренгу. На арену, ухмыляясь, вышли… не то чтобы настоящие гладиаторы, так, мелочевка, но и те уже имели по одному, а то и по два выхода на арену, не новички. В их числе Рысь увидел и своих соседей – Автебиуса с Савусом. Автебиус, проходя, что-то сказал Энею, тот кивнул и, обернувшись, подозвал к себе Рысь, после чего обратился ко всем остальным:
– Не думайте, что вы начнете сражаться как истинные гладиаторы, вы еще не заслужили такой чести, чтобы на вас рвались смотреть. Будете биться утром, разогревая зрителей, – это не так опасно, как муторно. Палки, хлысты, кинжалы… Кто знает, может быть, кто-то из вас прельстится ролью шутов-пенгиариев и будет веселить зрителей потешными боями и сценками? Что ж, шуты тоже нужны для забавы публики, только знайте: их бои тоже довольно часто заканчиваются смертью. Впрочем, она никого из вас не минует.
Закончив выступление на столь грустной ноте, эпирец кивнул Савусу. Мускулистый кимвр, явно гордясь собой, вышел на середину арены, держа в руках палку и хлыст.
– Запоминайте удары, – напомнил Эней. – Кимвр покажет вам, как их следует наносить.
Нехорошо улыбаясь, Савус взглянул на Рысь – тот напряженно стоял, сжимая в руке палку.
– Ты не должен сейчас уклоняться и бегать, – предупредил Рысь Эней. – Стой на месте и не двигайся, можешь лишь отбивать удары палкой, если у тебя – хе-хе – это получится. Начинай, кимвр!
Савус вразвалочку подошел к Рыси, переглянувшись с эпирцем, положил на землю хлыст и, повертев в руках палку, с выпадом нанес удар. Рысь оказался молодцом, не пропустил, парировал вовремя, хоть выпад и был подобен удару молнии – трудно было ждать такого от грузного с виду кимвра. Палка в его мускулистых руках порхала, словно бабочка, Рысь едва успевал отбивать удары, и то несколько уже пропустил и чувствовал, как почти онемела правая рука. А Савус ухмылялся…
– Достаточно, – крикнул Эней.
Савус кивнул и, положив палку, поднял с земли хлыст. Раскрутил над головой со свистом… Рысь даже не понял, каким образом конец хлыста ожег ему плечи. Удары следовали один за одним, и палка тут уже не помогала. Рысь уклонялся, как мог, не сходя с места, пока эпирец не прекратил экзекуцию повелительным жестом.
– Видели? – Он обвел глазами новичков. – Вот так и действуйте. Кимвр с галлом научат вас ударам…
Пары остались те же, видно, Энею лень было сейчас их менять – уж больно жарко. Тем не менее сам он и его помощники следили за схватками вполне добросовестно, в случае нужды подгоняя нерадивых бичами. Приходилось биться на полном серьезе, хотя, казалось, и не было уже никаких сил.
Пока не прибегая к бичам, Рысь и Тирак оттачивали мастерство боя на палках. Сначала, как и велел Эней, действовали по очереди – один нападал, другой защищался, потом менялись. Удар – отбив, удар – отскок, удар – уклонение. Затем – опять отбив… Вдруг мощный удар хлыста рассек спину Рыси. Задохнувшись от боли, тот оглянулся – и никого не увидел, лишь сражающиеся пары. Пожав плечами, Рысь повернулся к сопернику – тот ждал, – поднял палку. И снова удар!
– Кимвр! – подойдя ближе, шепнул Тирак, опасливо оглядываясь на эпирца.
Рысь кивнул. Понял. И в самом деле, Савус, якобы наблюдая за боем соседней пары, время от времени поворачивался, улучив момент, и исподтишка наносил удар Рыси. А вот еще один удар! Только теперь уже не хлыст – палка! Автебиус! Ублюдочный галл! Нет, не зря он тоже подобрался ближе. Рысь не успевал – нужно было драться с соперником и не забывать о врагах. Да-да, о врагах – именно так он теперь воспринимал своих соседей. А те откровенно забавлялись, пользуясь тем, что эпирец отошел под навес. Вот еще один удар, еще… Не выдержав, Рысь пригнулся и, отпрыгнув в сторону, с разворота ткнул палкой галла в живот. Тот не ожидал, присел, выпучив глаза и хватая воздух, как рыба. А вот теперь хорошенько треснуть его по башке, так, чтобы зенки вылетели и впредь было неповадно!
Уклонившись от хлыста Савуса, Рысь размахнулся…
– Стоять! – Его оружие было жестко перехвачено разгневанным эпирцем. – Кто разрешил прекратить схватку в паре? Обоим – анту и иллирийцу – по десять ударов плетей!
– Мне-то за что? – обиженно надул губы Тирак.
– Иллирийцу – двадцать ударов, – холодно закончил Эней. – Еще у кого-то есть вопросы?

Их наказывали при всех, тут же, на арене, разложив на узких козлах. Палач – здоровенный детина – бил от души, не стесняясь, однако стоявший рядом с ним ланиста пристально наблюдал, чтобы тот не вошел в раж. Наказывать новичков нужно, как же без этого? Но калечить – нет, пусть калечатся на арене.
– Три, четыре, пять… – стиснув губы, считал про себя Рысь, чувствуя на себе яростные взгляды иллирийца. Если Рыси после десятка ударов казалось, будто со спины содрали кожу, то можно представить, что ощущал Тирак.
Закончив экзекуцию, наказанных облили водой. Был уже вечер, и в светло-синем, быстро темнеющем небе загорались первые звезды. Придя в свою каморку, Рысь, не обращая внимания на соседей, повалился животом на ложе. Спина горела. Снаружи вдруг послышался лязг – запертый было засов снова отодвинулся.
– Ну, где тут наш больной? – заходя в каморку, ехидно осведомился худой горбоносый старик – школьный лекарь Эвбений, грек. Сопровождающий его охранник нес ярко горящий факел.
Рысь попытался сесть, но грек придержал его рукой:
– Лежи.
Юноша вытянулся на ложе, чувствуя, как растекается по горящей спине приятная прохлада какого-то снадобья.
– Это сок подорожника и еще кое-какие травы, – охотно пояснил лекарь. – К утру ты не будешь чувствовать боли, Аргус, наш палач, знает, как нужно бить.
Посмеявшись, лекарь ушел. Снова лязгнул засов, и в каморке наступил тишина, прерываемая лишь храпением кимвра. Галл Автебиус спал бесшумно. Рыси очень хотелось набить им морды – если б мог, набил бы, даже невзирая на последующее наказание. Впрочем, возможно, они на это и рассчитывали? Слишком уж громко и вызывающе храпел кимвр. Наверняка оба ждали, когда Рысь набросится на кого-нибудь, чтобы заорать, позвать охрану, – и Рысь получил бы назавтра очередную партию плетей, а может, что и похуже. Зря, зря он сорвался сегодня, на радость врагам-соседям. Нужно было не поддаваться на провокации, проявлять спокойствие и силу духа… увы, обычно не свойственные подростку в неполные шестнадцать лет. Впрочем, Рысь быстро учился, тем более на своих ошибках. Получил плетей – поделом! В следующий раз будешь хитрее. Единственно, кого было жалко, так это иллирийца Тирака – уж он-то был во всей этой истории совсем ни при чем.

Утром Рысь попытался заговорить с иллирийцем – тот прошел мимо, лишь бросив на напарника полный ненависти взгляд. Рысь передернул плечами и вздохнул – ну вот, нажил себе еще одного врага. Жаль, что им оказался Тирак, к которому Ант не испытывал неприязни и, пожалуй, даже симпатизировал ретиарию.
И снова начинался день, полный звона оружия, окриков тренеров-рудиариев, жары и боли. Лекарь не обманул: Рысь почти не чувствовал боли, лишь ловил на себе злобно-торжествующие ухмылки соседей, а с иллирийцем старался не встречаться взглядом. Да и некогда было.
На этот раз имитировали групповой бой – ланиста и рудиарии добивались, чтобы все было красиво, чтобы неопытные новички не заслоняли друг Друга от взглядов с трибун, не сбивались в кучу. Не раз и не два тренеры гоняли бойцов по арене, не раз и не два свистели плети. Гладиаторы всё сносили молча – за пререкания уже корчился у позорного столба молодой фракиец. Беспощадно палящее солнце, жалящие мухи и презрение товарищей – вот что досталось ему за стычку с рудиарием.
Невольно каждый из новичков оглядывался на столб. Кто-то отводил глаза, кто-то усмехался, кто-то старался поскорей прошмыгнуть мимо. Впрочем, особо таращить глаза времени не было: бесконечные изматывающие тренировки – удел не только новичков-«деревях», но и всех прочих гладиаторов. Хочешь остаться в живых – тренируйся, иного пути нет.
Незаметно пришел вечер, навалился тяжестью враз потемневшего неба с блестящими искорками звезд и узким полумесяцем цвета красной меди. Полумесяц чем-то напомнил Рыси кривой кинжал. Нехорошее было сравнение.
На этот раз он оказался в каморке первым, соседи задержались, Рысь даже краем глаза увидел, как Автебиус о чем-то шепчется с одним из рудиариев – костистым пустоглазым стариком. Что ж, их дела…
Рысь улегся на бок, стараясь держать в поле зрения дверь. Вот послышались шаги: тяжелые – кимвра, чуть полегче – Автебиуса… И еще чьи-то. Целый отряд!
Юноша приподнялся на ложе, когда в каморку вдруг ворвались – да, да, буквально ворвались – воины стражи. Накинулись на парня, скрутили, выволокли во двор…
– Ты сегодня был непочтителен с радиация-ми, – посмотрев на Рысь, негромко поведал Эней, эпирец. – И гнусно отзывался о ланисте, что подтверждают трое свидетелей.
– Трое? – Рысь лишь хлопнул глазами. Ну, двое – понятно кто, а третий? Неужели Тирак?
– За твой непотребный язык ты, ант, будешь привязан к позорному столбу на сутки, – невозмутимо продолжил Эней. – Пусть это послужит тебе хорошим уроком на будущее.
На какое такое будущее? – хотелось крикнуть Рыси. Какое такое будущее существует для новичка-гладиатора, не имеющего ни опыта, ни зрительских симпатий? Погибнуть с честью – да, вряд ли что большее.
Грубые веревки впились в запястья, спина прижалась к гладкой поверхности столба позора, уже отполированной многими несчастными и до Рыси. Когда вязали, юноша напрягся, как мог, – вспомнил уроки отца, а теперь вот расслабил мускулы, чтобы не затекли руки. Высвободиться, правда, не удалось – вязавшие свое дело знали. Да и для чего было освобождаться? Вся территория школы охранялась не просто хорошо, а очень хорошо – ланиста был хитер и предусмотрителен, иначе он не стал бы ланистой. Высокая – в три человеческих роста – ограда, не перепрыгнешь, запертые двери казармы, факелы, башни, охранники, в углу двора – карцер из дикого камня. Там вот еще Рысь не бывал, что ж, будет еще время, похоже, к тому все и идет.
– Стоишь?
Рысь скосил глаза – один из стражников, явно нарушая инструкцию, уселся рядом на землю, скрестив под собой ноги. Бросил что-то в рот, пожевал. С виду обычный стражник, не очень-то молод, но и не пожилой, лет тридцати или чуть больше, в римском панцире из железных пластин, с мечом у пояса. Копье и шлем страж положил рядом на землю. Странный тип… И наглый – похоже, не очень-то он боится начальства. Интересно, что ему надо?
– Вот что бывает, когда лезешь на рожон, – отхлебнув из фляжки, наставительно произнес стражник. О, боги! Да он, кажется, пьян. Рысь, конечно, и раньше знал, что галлы склонны к пьянству, но ведь не до такой же степени, чтоб вот так вот, на службе.
– Что смотришь, думаешь, пьян? – страж засмеялся.
Круглоголовый, с рыжеватой бородкой, он был небрежно – лестницей – подстрижен по римской моде, вернее, по тому образцу, что здесь, в отдаленной провинции, считался римским.
– Ну и пьян? И что? – Воин пошатнулся – это сидя-то! – и чуть было не упал назад, да удержался, подставив руку. Снова отхлебнул и, икнув, громко поведал, что все кругом – подлые и гнусные свиньи, в чем Рысь, конечно же, был с ним полностью согласен.
– Поговорить не хотят, собаки, – страж с презрением кивнул на караульное помещение, расположенное рядом с воротами. – Боятся! И правильно делают, что боятся!
– А ты, я вижу, смел? – усмехнулся юноша.
– Смел, – кивнул головой воин. – Смел, потому что меня зовут – Аманд Климентий.
– А, так ты родич ланисте, хозяину…
– Именно так, парень! Бовис – мой старший братец. Гад, каких мало… Но котелок у него варит! Из вольноотпущенников – в хозяева гладиаторской школы, и не где-нибудь, а в Ротомагусе… который, правда, кое-кто считает замшелой провинцией, но это уже… уже…
Аманд наконец упал-таки на спину и тут же захрапел. Проходивший мимо страж осторожно переступил через него как ни в чем не бывало. Понятно, кто ж хочет связываться с беспутным родичем хозяина? Жаль, тот уснул. Скучно теперь. Да и вообще – мало ли, что он мог поведать? Пренебрегать таким случаем явно не стоило.
– Эй, – тихонько позвал юноша. – Ты там что, спишь?
– И вовсе не сплю. – Аманд открыл глаза. – Думаю.
– О чем же?
– О том, как несправедлива жизнь!
1 2 3 4 5 6