Положительные эмоции магазин Водолей 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

в Калькутте, Москве, Лондоне, – что вся наша цивилизация – сплошной хаос.
Найджел рассмеялся:
– Вероятно, поэтому мне нравится математика. Она единственная предполагает некоторую определенность. Уравнения прекрасно освежают после общения с людьми. Человеческие отношения по большей части представляют собой хаос и неразбериху.
– Включая личные, – сухо добавила она.
– Особенно личные, – усмехнулся Найджел.
День клонился к вечеру. Красноватые лучи заходящего солнца легли полосами на потолок, сделав его похожим на грудку дятла. Найджел лежал на подушках, медленно разминая еще болевшие мышцы. Мальчишкой он точно так же лежал под открытым небом и смотрел на парящих в вышине птиц. Теперь такая безмятежность и покой казались ему недостижимыми. Фрэнсис в смятении бродила по кухне, бесцельно переставляя блестящие медные кастрюли и доставая ложки только для того, чтобы тут же положить их на место. Он остро ощущал ее присутствие, как чувствовал свое ноющее тело.
– А что было до Катрин?
Он взглянул на нее из-под опущенных ресниц и улыбнулся.
– Ты имеешь в виду мои отношения с женщинами? Масса удовольствий. Распутником в Лондоне быть очень приятно.
– А ты был распутником?
Ее нежное ухо напоминало сердцевину ириса.
– О да. Но я надеюсь, ты поверишь, что я никогда не был легкомысленным или порочным. Я принципиально имел дело только с замужними женщинами.
– Так же себя ведут женщины-куртизанки по отношению к мужчинам.
Он обрадовался отсутствию у нее притворной стыдливости и ответил ей в тон:
– Правда, мне не платили.
Она поправляла что-то в своем костюме, разглаживая вышитый конец пояса.
– И кроме того, ты содержал любовницу?
– Конечно. А иногда и не одну.
Фрэнсис подняла на него глаза, в которых читалась боль.
– Две дамы в одной постели?
Он озорно улыбнулся ей.
– Почему только две? Правда, это было несколько… скажем, сложновато. К сожалению, независимо от количества женщин самая главная часть меня принадлежала одной.
Она прикрыла рот чадрой, но глаза ее сверкнули.
– Ты имеешь в виду, конечно, сердце.
– Нет. Язык, – ответил он, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Я всегда старался, насколько это было возможно, не впутывать в это дело сердце.
Фрэнсис расхохоталась и опустила чадру.
– Это единственное, чему нас не учили во дворце.
Ее смех жаркой волной отозвался во всем его теле.
– А как насчет языка?
– О нет! – весело воскликнула она. – О языке мы знаем все. Мне казалось, ты должен был это заметить.
– Я заметил, – кивнул он и не удержался от следующего вопроса. Ему действительно было любопытно. – А чему еще ты научилась?
На этот раз пришла ее очередь усмехнуться.
– Кроме умения дрессировать птиц и украшать колесницы цветами? Ладно, сейчас расскажу: мужчина может быть похож на зайца, быка или жеребца…
– А я на кого похож?
Она покраснела и присела на край стола.
– На жеребца, конечно!
Найджел мучительно хотел ее.
– А еще что?
– Что разновидностей любовных объятий больше, чем звезд на небе. Нам рассказывали о вздохах, стонах…
– И о частях тела, чувствительных к царапинам?
Ее веки опустились, но уголки рта были слегка приподняты, как у ребенка, которому дали конфету.
– А еще там были картины.
– Картины?
– Да, рисунки и картины. Сначала я ужаснулась, но это была лишь первая реакция. Потом, придя в себя, я поняла, что они прекрасны. Мы, англичане, стесняемся своего тела, не правда ли? Ребенком я не видела ни одного мужчины, которого одежда не покрывала бы с головы до пят, да и женщины тоже. Я даже купалась в рубашке, чтобы не видеть себя. – Она изящным, как взмах крыла, движением откинула волосы со лба и хихикнула. – Если бы однажды в Индии я не увидела, как отец закатывает рукава рубашки, то не знала бы, что у мужчин растут волосы на руках!
– Или в других, более интересных местах!
Она откликнулась на его шутливый тон. Поставив локти на стол, Фрэнсис сплела пальцы и кокетливо взглянула на него сквозь них.
– А разве есть более интересные места?
Он перевернулся на бок и подпер щеку ладонью. Как страстно он желал ее!
– Думаю, да. А ты? Хотя я люблю твои руки.
Фрэнсис протянула их ему. Тонкие запястья просвечивали сквозь нежную кожу.
– Мои руки?
Он рискнул, зная, что она может отказать ему, что все только усложнится, но у него больше не было сил сдерживать себя.
– И твою талию, бедра, маленькие ямочки на ягодицах. Позволь мне любить тебя, Фрэнсис.
Если бы она не знала, что утром он может умереть, то отказала бы ему. Несмотря на собственное желание, она понимала, что это ошибка, что он попытается поработить ее при помощи чувств, заключить в плен страсти, чтобы она не смогла уйти, освободиться от него, и тогда он сделает ее своей наложницей.
Взгляд его черных, горящих желанием глаз был прикован к ней. Несмотря на опасения и дурные предчувствия, ее тело ответило на его призыв. Простая честность заставила ее встать и подойти к нему. Он лежал совершенно неподвижно, как каменная статуя, только ноздри его трепетали, а глаза блестели, подобно лунному свету на поверхности воды. Охваченная смущением, Фрэнсис опустила чадру и сняла комнатные туфли. С какой-то странной стыдливостью она развязала узел расшитого пояса, и он, как змея, скользнул на пол к ее ногам.
Найджел задержал дыхание, а затем шумно выдохнул.
Ее шелковые одежды одна за другой падали на пол, скользя по пылающим бедрам и грудой ложась у ее ног. Пальцы ее ног скрылись под легкой тканью. Вереница маленьких лошадей скакала по шелковым холмам, вышитые звезды светили с муслинового Млечного Пути. Фрэнсис стояла перед ним совершенно обнаженная, не прикрывшись даже волосами: она не расплела свою косу.
Ее сердце учащенно билось, дыхание прерывалось. Тепло от плиты касалось ее грудей, лизало живот, но душа ее уже давно растаяла.
Одним быстрым и гибким движением Найджел вскочил на ноги. Дыхание его участилось, щеки покрылись легким румянцем. Фрэнсис встретила его горящий взгляд, чувствуя, как он проникает глубоко внутрь, наполняя ее какой-то сверкающей тяжестью. Не отрывая от нее своих темных глаз, Найджел стянул с себя куртку. Вслед за ней на пол упали шейный платок, жилет и рубашка. Он нагнулся, чтобы снять сапоги и чулки. Мышцы на его спине перекатывались под гладкой кожей, их грация и сила вызывали у нее ассоциации с диким животным – прыгающий заяц, бьющий копытом бык, гарцующий жеребец – и будили страстное желание.
Вновь встретившись с ней глазами, он расстегнул брюки и отбросил их в сторону. Его возбужденная плоть натягивала тонкую ткань нижнего белья. Рванув ленточки на пояснице, Найджел сбросил с себя нижнее белье из тончайшего муслина. Оно упало на пол. В своей ослепительной наготе он был похож на выходящего из воды бога. Опустив руки вдоль туловища, он шагнул вперед и нагнул голову.
Слегка коснувшись губами губ Фрэнсис, он прошептал:
– Ты уверена?
Она обняла его, ощущая под ладонями нежную силу его тела, и притянула к себе.
– Я уверена, Найджел. – Если это и была ложь, то следующие слова были продиктованы охватившим ее пламенем страсти: – Я хочу тебя.
– Любовь моя, твое искусство слишком драгоценно, чтобы я мог обладать им…
Он обхватил ее лицо ладонями и принялся страстно целовать ее, как бы избавляясь от остатков скрытности и жестокости. Его напряженная плоть пульсировала между ними. Фрэнсис прильнула к нему, позволяя ему рассеять все ее сомнения. Да, да, она хотела его! Она отчаянно цеплялась за его силу, чувствуя, что ее колени дрожат, как камыш на ветру.
Найджел чувствовал ее дрожь, видел, что она открылась ему. Его волнение усиливалось, желание становилось все более настойчивым. Он хотел овладеть ею прямо здесь, сейчас. Но он не мальчик. Еще придет его время. У них впереди вся ночь.
Не отрываясь от губ Фрэнсис, он подхватил ее на руки. Она одной ногой обвила его талию, прижалась к нему грудью и прервала поцелуй. Ее губы коснулись его уха.
– Врикшадхирудрака, карабкающийся на дерево, – засмеявшись, сказала она.
Он прильнул к ее рту, заставив умолкнуть, а затем наклонился и опустил ее на гору подушек. На мгновение он застыл перед ней на коленях, не отрывая взгляда от ее лица. Фрэнсис смотрела на него сияющими глазами. Она была для него воплощением красоты. Красоты, которую он страстно желал. Он прижал ладонь к ее пылающей коже. Он будет медленно наслаждаться ею – от пальцев ног до кончиков волос.
Нежные округлости прекрасного женского тела скользили под его ладонью: бедро, талия, плечо. Снова и снова он проводил рукой по ее животу, по чувствительным ямочкам на шее. Он ласкал пятки ее маленьких ног, пока она не начала всхлипывать от наслаждения. Он проводил рукой по своду ее грудей, задерживаясь во впадинах под ними. Он гладил золотисто-медовые волосы на ее макушке и убирал их с ее чистого лба. Разве она могла теперь убежать, закрыться от него? Каждой клеточкой своего существа он жаждал окончательно и безвозвратно покорить ее, почувствовать, что она овладевает им так же, как он стремился овладеть ею.
Он тоже прошел хорошую школу чувственности. Всю свою юность он учился доставлять наслаждение женщине. Он знал все тайные места, прикосновение к которым заставляет ее таять и раскрываться ему навстречу, вскрикивать, как от боли. Он, играя, проводил пальцами по ее груди, доводя ее до исступления, а затем принялся теребить ее соски. Она вскрикивала, как котенок, беспомощная и открытая его ласкам. Под кожей ее бушевало пламя, согревая его ладонь. Ее соски стали темными и твердыми, как ягоды малины. Он гладил и сосал их, слегка сжимая зубами и пальцами, а его возбужденная плоть пульсировала от желания.
Боже, как она прекрасна! Мучительное желание овладеть ею переполняло его. Но он намеренно сдерживал себя, балансируя между непреодолимой страстью и томительной неизвестностью, пытаясь при помощи ладоней и губ выразить свои чувства.
Господи, как он любил ее! Он любил ее больше жизни. Он любил ее сильнее, чем собственную душу. Он с радостью отдал бы душу дьяволу в обмен на счастье Фрэнсис.
Она застонала. Веки ее затрепетали. Кожа покрылась тончайшей пленкой влаги. Его пальцы скользнули по ее бедрам и коснулись жаркого и влажного лона. Она сжала в ладони его член и принялась ласкать его. Необыкновенной остроты ощущения пронзили его. Найджел услышал чей-то стон, но лишь через мгновение понял, что он сорвался с его губ. Он наклонился и страстно поцеловал ее, сдерживать себя больше не было сил.
– Скажи, что хочешь меня, Фрэнсис.
– Я хочу тебя, – прошептала она; глаза ее были глубокими, как ночь.
– Как? Скажи мне?
Она притянула его к себе, коснувшись чувствительной головкой его члена своего увлажнившегося лона.
– Безумно. Безрассудно.
Он медленно провел пульсирующей плотью по шелковистым складкам.
– Вот так?
– Да, да. – Она сжала его плечи и, судорожно вздохнув, раздвинула бедра. – Глубже.
Она приподнималась ему навстречу, лаская, приглашая его в себя. Это было похоже на поцелуй.
Ощущения были такими острыми, что ему хотелось кричать. Найджел застонал, обезумев от желания, и вошел в нее. Его плоть охватило жаркое пламя. Огненный влажный шелк. Он двигался внутри ее, слепо повинуясь непреодолимой потребности своего тела, беспомощный, как волны, ласкающие пески вечности. Вечность. Экстаз.
Она двигалась вместе с ним, приподнимая бедра ему навстречу, поглощая его, как песок поглощает морские волны. Ногти Фрэнсис царапали его кожу, ее соски терлись о его грудь. Бесконечная сладкая пытка, высшая ступень наслаждения. Наконец безумие Найджела достигло наивысшей точки, подводя его к разрядке.
Экстаз.
Он закрыл глаза и, откинув голову назад, еще глубже погрузился в нее. Она была вместе с ним. Она хотела его. Они вместе окунутся в это высшее блаженство.
– Нет, нет, нет! – Ее крик был подобен свинцовой пуле, разрывающей плоть. – Я не могу! Не могу!
Она отпрянула.
Но было поздно. Найджел уже не мог обуздать себя. На грани исступленного безумия он не заметил, когда потерял ее. Он не должен был потерять ее! Горячая волна экстаза затопила его. Фрэнсис застыла, вцепившись пальцами в напрягшиеся мышцы его рук, вздрагивая от мощных конвульсий, сотрясавших его тело.
Все то наслаждение, которое он давал ей, все напряжение, которое должно было взорваться оргазмом, нашло выход в слезах. Она разразилась горькими рыданиями.
– Прости меня, Найджел. Прости. Прости.
Не размыкая объятий, Найджел коснулся губами ее век, пытаясь поцелуями высушить слезы.
– Фрэнсис, милая, не плачь! Пожалуйста, прошу тебя, не плачь!
Рыдания сотрясали ее тело. Она выглядела такой опустошенной и беззащитной.
Сердце его готово было разорваться.
Он отстранился, не зная, как успокоить ее. Но Фрэнсис повернулась к нему и уткнулась головой в его плечо. Он нерешительно обнял ее и стал гладить ее волосы.
– Что случилось? – спросил он.
– Я не знаю. – В ее потемневших глазах читалась мука. – Не знаю. Когда ты двигался внутри меня, мне хотелось отдать тебе свою душу – таким сильным было наслаждение. Оно все усиливалось и усиливалось, и мне стало казаться, что я сейчас умру. А потом – о Боже! – я как будто онемела. Я больше не чувствовала тебя. Наслаждение исчезло, остался только страх смерти и пустота.
– Фрэнсис, – он силился найти нужные слова, – оргазм еще называют маленькой смертью. Но ты не умрешь, любовь моя. Тут нечего бояться. И в том, что случилось, моя вина.
– Нет, ты ни в чем не виноват, – возразила она. – Я не могу быть твоей любовницей, Найджел. Я не вынесу этого. Я не хочу…
Она отвернулась от него и прижала к груди разбросанные шелковые одежды.
– Прости меня! Прости! Что подумали бы обо мне теперь в гареме?
Нежные линии ее плеча и спины были невыразимо прекрасны: хрупкое женское тело и белоснежная кожа. Он сел, чувствуя, как желание вновь просыпается в нем, и ненавидя себя за эту автоматическую реакцию своего тела. Он не знал, как утешить ее, но понимал, что она ищет любую возможность выбраться из пучины страданий.
– Такое иногда случается, Фрэнсис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49


А-П

П-Я