Бет отвернулась, пытаясь овладеть собой.
– Я не плачу, – соврала она.
– Зачем ты приехала? – жестко спросил он.
Все заранее заготовленные фразы внезапно оказались лишними. Ему вовсе не интересно узнать правду о Дориане. Его это уже не интересует.
– Хотела увидеть тебя, но вижу, что мне не следовало приезжать, – дрожащим голосом ответила Бет. – Я ошиблась. Теперь понимаю это. И, пожалуйста, не беспокойся, долго я здесь не задержусь.
Она попыталась повернуться и уйти, но Эрнан схватил ее за руку и снова заставил смотреть ему в лицо.
– И все-таки ты не сказала, зачем приехала.
– Разве это не понятно? Я хотела поговорить с тобой, – ответила Бет, стараясь освободить руку. – Ты ушел и даже не оставил записки... Не попросил ничего передать мне...
Брови Эрнана поползли вверх, резко очерченный рот скривился:
– Благодарственную, что ли, записку?
Я должен был выразить глубочайшую признательность за то, что мне позволено занять место твоего любовника? Кажется, его отсутствие вызвало у тебя сексуальный срыв? – Он бросил ей в лицо ее собственные слова, и все же это было слишком жестоко. Издевка была столь непереносимой, что Бет замахнулась, почти предвкушая звук пощечины, но Эрнан без видимых усилий перехватил ее руку. – Почему же так зло, миленькая? При свете дня эти слова тебя уже не устраивают?
– Они не устраивают меня ни днем, ни ночь, – отрезала Бет.
– И тем не менее я ясно помню, как сегодня ночью ты заявила мне, что страдаешь именно из-за этого, – с издевкой произнес Эрнан.
Боже, неужели он поверил ее словам? И поэтому так жесток?
– Я ведь объяснила тебе, что это неправда, – возмутилась Бет.– Я же сказала, что Дориан никогда не был моим любовником. И мы даже не живем больше вместе.
– Не живете?
– Нет! – Бет с упреком развела руками и тут же в отчаянии прижала их к груди.– Прошу тебя, Эрнан, послушай. Ночью я сказала кое-что, но это не было правдой. Я все придумала, наврала. Но не потому, что хотела обмануть тебя. Все произошло так быстро, что я запаниковала. Можешь ты понять это? Теперь-то ты знаешь, что я хотела, чтобы ты... чтобы ты любил меня. Мне казалось, что мы оба хотим этого, что мы оба желаем насладиться...
Глаза Эрнана чуть потеплели, и Бет показалось, что она пробила его броню, но лицо его оставалось холодным и непроницаемым.
– Я насладился. Я был вполне удовлетворен, – сардонически усмехнулся он. – В моих объятиях ты была отзывчивой и горячей. Чего еще может хотеть мужчина?
Удовлетворен! Это слово прозвучало в его устах так, словно он обсуждал хороший обед в ресторане. Словно все, что они делали, было лишь насыщением утробы. Может, она и лгала насчет своих сексуальных запросов, но как насчет его аналогичных запросов? Возможно, он все еще скорбит о своей жене, но скорбь вовсе не подавила его желания. Он знает, что привлекателен и сексапилен, и пользуется этим. Сколько женщин было у него после смерти жены? А что, если ни одной? Может быть, прошлой ночью ему просто представилась возможность удовлетворить примитивную мужскую потребность? Вот чем, наверное, все было для него.
– Если бы я сюда не приехала, ты бы не стал разыскивать меня, правда? – поинтересовалась Бет.
– Нет, – ответил он отрывисто. – В этом не было смысла.
Бет вздохнула. Господи! Он не собирался вновь встретиться с ней! Именно это только что и сказал. Он хотел, чтобы она сейчас подобру-поздорову ушла из его дома и из его жизни. Ну так и убирайся отсюда, дура, сказала себе Бет, пока твоя гордость не втоптана в грязь окончательно.
– Да, я тоже так считаю, – согласилась она, с трудом сдерживая яростную обиду. Потом подняла голову и спросила, стараясь сохранять достоинство: – Я надеюсь, тебя не затруднит вызвать сюда такси?
– В такси нет необходимости. Я отвезу тебя.
– Я предпочитаю такси.
– Ну нет, отвезу. Я чувствую, что еще не расплатился.
Бет закусила до боли губу. Он что же, считает, что ему оказана платная услуга? Вряд ли что-нибудь заставило бы ее почувствовать себя более униженной.
8
О том, что сегодня нет ни лекций, ни занятий, Бет вспомнила, только когда встала и оделась. Этот день был запланирован полностью свободным, чтобы дать участникам курсов возможность провести его так, как им захочется: в прогулках по городу, в покупках или просто в отдыхе на пляже.
Бет не хотелось ни того, ни другого, ни третьего. В сущности, если бы она уже не встала, скорее всего, провела бы весь день в постели, задернув занавески и уткнувшись лицом в подушку.
Болезненная улыбка искривила уголки ее рта. Вряд ли затворничество так уж комфортно – подушка все еще мокра от слез, пролитых вчера.
Ей было больно вспоминать о вчерашней встрече с Эрнаном. Она с трудом могла поверить в то, насколько холодно и даже жестоко он обошелся с ней. Что довело его до такой крайности – уж не чувство ли вины? Может, считал, что, переспав с ней, каким-то образом предал память жены, которую любил? Но если он чувствовал себя виноватым, то почему не остановился? У него было время для этого – ему пришлось преодолевать и ее слезы, и сопротивление. Не могли же ее издевки так завести его!
Жестом отчаяния Бет прижала руки к лицу. Так много вопросов и так мало ответов. Почему она не прислушалась к доводам разума и пустила Эрнана к себе в постель? Ведь с самого начала знала, что это принесет ей только несчастье. Возможно, она ошибалась в причинах, но оказалась права в том, что касалось результата.
Бет закрыла глаза, прогоняя мучительные видения. Ей следует чем-нибудь заняться. Чем угодно. Просто чтобы не сойти с ума от бесплодных размышлений.
В конце концов она решила, подобно остальным участникам курсов, отправиться в город и купить какие-нибудь мелочи в подарок друзьям. В Нью-Йорке она почти не ходила по магазинам и редко бывала в салонах одежды. С нее хватало памяти о годах детства и юности, когда приходилось таскаться за матерью из одного модного магазина в другой, еще более модный. Но была некая разница– все же не часто у нее выдавалась возможность поискать что-нибудь в магазинах европейских городов, а тем более такого своеобразного, как Малага. ...Бет бродила по маленьким улочкам, где были сосредоточены сувенирные лавки и магазинчики с товарами национального испанского быта. Она заставляла себя рассматривать выставленные в витринах ткани, модели одежды, изделия из кожи, но сердце ее было совсем в другом месте. Сделав все же несколько покупок и устав, она стала высматривать какое-нибудь уличное кафе.
– Элизабет? Элизабет Харди? Это вы, не так ли?
Бет повернулась и взглянула в глаза женщины, которую узнала мгновенно, несмотря на то что не видела ее уже семь лет – со дня похорон отца. Он когда-то ушел к этой дамочке.
– Да, это я, – холодно ответила Бет.– А вы – Хелен. Все еще Харди или вы опять вышли замуж?
Женщина нахмурилась, и Бет моментально стало стыдно за свое едкое замечание.
– Да, я по-прежнему Хелен Харди, – слегка улыбаясь, ответила она.– И я никогда не выйду замуж.– На ее лице появилось грустное выражение.– Что привело вас в Малагу? Должна признаться, что была удивлена, увидев вас.
Бет рассказала о кулинарных курсах и своей работе в журнале.
– Ваш отец очень гордился бы вами, – сказала Хелен.– Знаете, он всегда так много говорил о вашем интересе к кулинарии. Как бы я хотела, чтобы он дожил до сегодняшнего дня и порадовался вашей карьере.
Бет была поражена. Она никогда и не подозревала, что отец проявлял какой-либо интерес к ее увлечениям, не говоря уже о том, что мог бы одобрить ее выбор карьеры.
– У вас есть время на чашку кофе? – спросила Хелен. – Мы могли бы поболтать.
Пять минут спустя женщины сидели в маленьком открытом кафе с чашечками кофе по-арабски.
– А что вы делаете в Малаге? – запоздало поинтересовалась Бет. – Вы в отпуске?
– Боже упаси, нет. Я живу здесь.
– Живете здесь?
– Ну да. Я работаю переводчиком в туристическом бюро «Андалусия».
Бет была удивлена тем, что у Хелен такая интересная работа. Когда отец женился на ней, Бет сознательно отказывалась знать о ней больше, чем было необходимо для коротких разговоров во время редких встреч. Она никогда не интересовалась работой Хелен. А судя по ее манерам и облику, эта женщина не привыкла работать.
– Звучит захватывающе, – сказала Бет, стараясь скрыть свое изумление. – И как давно вы живете здесь?
Лицо Хелен омрачилось.
– Уже почти семь лет. Я переехала сюда вскоре после смерти вашего отца. Хотелось уехать подальше... от воспоминаний, вы понимаете меня?
Бет почувствовала укор совести. Она ни разу не попыталась связаться с Хелен после похорон. Мысли о вдове просто не нашлось места рядом с болью от смерти отца. К тому же эта женщина не вызывала симпатий у Бет. Она просто не могла поверить, что отец бросил ее красивую мать ради столь невыразительной особы.
– Как дела у вашей матушки?
Бет была поражена – в голосе Хелен не было и намека на злорадство. Синди никогда не смогла бы говорить о сопернице так спокойно.
– У нее все хорошо, – чуть запнувшись, ответила Бет.
– Я рада за нее. Я знаю, что она была страшно уязвлена тем, что муж оставил ее. И я радовалась, когда она вышла замуж второй раз. И ваш отец тоже. Он чувствовал себя страшно виноватым.
– Правда? – Бет вспомнила короткое извинение отца. Тогда он вовсе не казался виноватым.
– Конечно же. Настолько виноватым, что, я думаю, он даже не смог толком объясниться с вами. Он должен был сделать это, собирался поговорить с вами, но...– Голос Хелен едва заметно дрогнул. Она ссутулилась.– Наверное, это урок всем нам. Никогда нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. И особенно если это касается людей, которых ты любишь.
– Он л-любил меня? – чуть дрогнувшим голосом спросила Бет.
Хелен выглядела неподдельно удивленной.
– Господи, милочка, ну конечно же – да! Да вы, наверное, и так ни на секунду не сомневались в этом. Он никогда не хотел уходить от вас, и только моя болезнь вынудила его решиться на это.
Бет непонимающе вскинула брови.
– Болезнь?
– Да, болезнь, – вздохнула Хелен. – У меня была опухоль мозга, и прогнозы врачей были совсем неутешительными. Они говорили, что мне осталось от силы полгода. И ваш отец оказался перед тяжелым выбором– я или его прежняя семья. Конечно, я умоляла его не уходить из семьи, но он считал, что должен быть со мной, говорил, что за все годы нашего знакомства я никогда не предъявляла ему никаких требований, и поэтому он должен служить мне опорой, раз я так тяжело больна.
Бет слушала в изумлении. Несколько лет? Она никогда не думала, что ее отец и Хелен знали друг друга так давно.
– Продолжайте, прошу вас, – с трудом выговорила она.
– А больше особо и нечего рассказывать. Как вы знаете, уход вашего отца причинил боль и принес много горечи всем – в том числе и ему самому. Тогда он был встревожен и обеспокоен моим состоянием и поэтому не смог объясниться с вами. Потом, вопреки всему, я поправилась. Никто не ожидал этого, и меньше всего муж и я сама. Естественно, мы просто с ума сходили от радости, но ваш отец чувствовал себя еще более виноватым перед вами. Он считал, что вы презираете его.
– Презираю? – вскрикнула Бет с мукой в голосе.– Да ведь я очень любила его! Я думала, что он ушел потому, что разочаровался во мне...
Взгляд Хелен был теплым, сочувственным.
– Ну, это уж точно неправда. Ваш отец очень гордился вами. И сегодня он был бы очень польщен, увидев вас – такую красивую и уверенную в себе.
Бет покраснела. Она вовсе не чувствовала себя красивой и уж точно не ощущала уверенности в себе, особенно в последние дни.
– Вы же и впрямь такая, – быстро заговорила Хелен, увидев заливший щеки Бет румянец. – Вы всегда были хорошенькой девочкой, а теперь стали красивой женщиной. Я даже не была до конца уверена, что это вы, когда сегодня увидела вас на улице. Черты лица как будто остались теми же... И в то же время вы стали другой, более зрелой.
Бет знала, как она выглядит сейчас. Не так, как неделю назад, не говоря уже о годах. Это с ней сотворила любовь к Эрнану.
Хелен взглянула на часы.
– Боюсь, мне уже пора идти. Через пятнадцать минут мне нужно быть на работе. Вы еще долго будете в Испании?
Сердце Бет затрепетало. Не слишком долго. Чем меньше, тем лучше.
– Всего несколько дней, – ответила она. Хелен нацарапала несколько строчек на клочке бумаги.
– Вот мой адрес и номер телефона. Я буду рада еще раз встретиться с вами. Какая жалость, что мы никогда по-настоящему не знали друг друга...
Бет смотрела вслед медленно удалявшейся Хелен и думала, что та права. Десять лет назад эта женщина вызвала у ее неприязнь и даже ненависть. Ведь она лишила ее отца. Но сейчас Бет понимала, насколько изматывающей была для него, человека интеллигентного, тонкого, жизнь с ее матерью, женщиной, чьи интересы крутились вокруг нарядов и собственной внешности. Между ними было так мало настоящего взаимопонимания – так удивительно ли, что отец ушел к Хелен.
Конечно же, Бет любила мать, но вовсе не закрывала глаза на ее недостатки. И сейчас она наконец поняла, как несовместимы были родители, и ушел отец не потому, что хотел наказать дочь за какой-то ужасный поступок.
Он не разочаровался в ней, наоборот, гордился ею, любил ее. Если бы только он все объяснил, рассказал о болезни Хелен и причинах своего ухода... Если бы они поговорили, она сказала бы ему о том, как сильно его любит. Конечно, это не повлияло бы на его решение уйти, но изменило бы ее взгляд на многие вещи.
И тогда, во время первой встречи с Эрна-ном, конечно же, она не была бы такой пугливой, ранимой. Возможно, даже нашла бы в себе смелость объясниться с ним, бороться за него и не признала бы свое поражение так смиренно.
Погрузившись мыслями в прошлое, Бет почти перестала обращать внимание на происходящее вокруг нее. У входа в гостиницу она едва не столкнулась с кем-то, выходившим из отеля.
Сильные руки легли на ее плечи, и всплеск тепла, который они мгновенно ощутили, безошибочно дал понять, на кого она чуть было не налетела. Эрнан!
Бет понимала, что его присутствие здесь вполне естественно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17